Для русского дипломата тяжелым ударом оказалось неожиданное изменение позиции Англии. 31 марта 1716 года англичане неожиданно потребовали немедленно подписать отдельно торговый договор без заключения намеченного союзного договора. Куракин отказался это сделать без согласия и инструкций своего государя. Переговоры пришлось прервать. 16 апреля князь возвратился в Гаагу.
К середине 1716 года позиции России значительно упрочились, ей удалось добиться почти полной изоляции Швеции. На повестку дня встал вопрос о мире. Шведы выражали готовность активизировать контакты с Россией. В июле 1716 года в Гааге и затем в Амстердаме Куракин провел предварительные мирные переговоры.
Однако к началу 1717 года из-за подрывной деятельности англичан Северный союз распался. Более того, появилась реальная угроза образования общеевропейской коалиции, направленной против России. Чтобы предотвратить сближение Англии с Францией на антирусской основе, Петр I весной 1717 года сам отправился в Париж для переговоров о возможном союзе, надеясь личным участием ускорить их ход.
В марте царь прибыл в Гаагу и остановился у Куракина. Дипломат удостоился чести получить из рук Петра Великого орден Св. апостола Андрея Первозванного. Затем вместе с государем князь отправился во Францию.
Франко-русские переговоры оказались длительными и трудными. После отъезда царя на отдых в Спа переговоры вели наиболее опытные и искусные дипломаты Шафиров и Куракин. Их усилия увенчались беспрецедентным успехом. 15 августа 1717 года в Амстердаме Россия, Франция и Пруссия подписали исторический договор «для содержания генеральной тишины в Европе», в соответствии с которым три державы вступали в оборонительный союз, предусматривавший взаимную гарантию безопасности владений. От имени России вместе с канцлером Г.И. Головкиным и подканцлером Шафировым договор скрепил своей подписью и Куракин. По условиям договора Россия признавала Утрехтский мир 1713 года (закончивший Войну за испанское наследство), Франция соглашалась заранее признать условия будущего русско-шведского договора, отказывалась от продления франко-шведского договора 1712 года, то есть Швеция оставалась без французской политической и финансовой поддержки. В результате шведский король Карл XII, учитывая новые обстоятельства, а также военные успехи Петра I, был вынужден начать с Россией мирные переговоры.
В начале 1724 года князь Куракин приступил к работе в Париже в качестве чрезвычайного и полномочного посла.
В конце 1724 года Петр согласился с доводами Куракина о целесообразности нормализации отношений с Англией. Петр одобрил проект союзного договора с Францией, в котором содержалось приглашение Англии присоединиться к нему. Англия решила направить в Петербург своего посла и, что особенно важно, согласилась признать за царем императорский титул.
24 ноября 1725 года, то есть после смерти Петра, императрица пожаловала Куракина чигом действительного тайного советника.
К этому времени Европа раскололась на два враждебных политических лагеря – Венский (Австрия и Испания) и Ганноверский (Англия, Франция и Пруссия) союзы. Оба союза боролись за привлечение к себе России, от которой во многом зависело соотношение сил. Для разрешения конфликтной ситуации оба блока вели переговоры о созыве конгресса «ради восстановления генеральной тишины в Европе». Местом проведения конгресса был выбран Суассон. Одним из русских представителей на конгресс Коллегия иностранных дел назначила опытнейшего Куракина. Однако 17 октября 1727 года, в самый разгар подготовки к Суассонскому конгрессу, Борис Иванович Куракин в возрасте 50 лет скоропостижно скончался в Париже. Его тело было перевезено в Москву и погребено в фамильном склепе Чудова монастыря в Кремле.
Генрих Иоганн Фридрих Остерман
Генрих Иоганн Фридрих, или граф Андрей Иванович Остерман, как его звали в России, родился 30 мая 1686 года в семье Иоганна Конрада Остермана, бедного пастора из Эссена в Вестфалии. Генрих Иоганн Фридрих получил образование предположительно в Йене и Эйзенахе. В 1703 или 1704 году он познакомился в Амстердаме с российским вице-адмиралом Крейсом, который принял его к себе секретарем.
За два года пребывания в России Остерман научился свободно говорить и писать по-русски. Петр Великий, находясь однажды на корабле вице-адмирала Крейса, попросил найти толкового чиновника, который мог бы грамотно написать письмо. Вице-адмирал представил царю Остермана. Государь остался очень доволен им, и с тех пор Андрей Иванович неотлучно находился при монархе.
16 февраля 1708 года Остерман, владевший латинским, немецким, французским, голландским, итальянским и русским языками, был определен в дипломатическое ведомство – Посольскую канцелярию в качестве переводчика к вице-канцлеру П.П. Шафирову. В 1711 году Остерман сопровождал Петра I в Прутской экспедиции. Вместе с вице-канцлером бароном Шафировым он ездил в лагерь к верховному визирю для заключения мира между Россией и Оттоманской Портой. 12 июля Андрей Иванович был пожалован в тайные секретари.
В феврале 1713 года Остерман отправился в Берлин к прускому королю Фридриху I с устным посланием Петра I. В том же году дипломат обязался служить России до окончания русско-шведской войны. В 1716-м он был назначен советником Посольской канцелярии и выполнял важные поручения царя.
Остерман вместе с Я.В. Брюсом принимал участие в русско-шведских мирных переговорах на Аландском конгрессе, открывшемся 12 мая 1718 года.
Русские представители сразу заявили, что «его царское величество желает удержать все им завоеванное». Шведские дипломаты не менее категорически ответили, что «король желает возвращения всего у него взятого».
Затем дипломатам пришлось все же перейти к аргументации своих требований. Постепенно стало ясно, что шведы согласны уступить кое-что при условии получения территориальной компенсации в другом месте. В соответствии с полученными инструкциями Остерман и Брюс проявили готовность рассмотреть вопрос об «эквиваленте». Однако на официальных заседаниях русские представители никак не могли получить объяснения того, чего же конкретно хотят шведы. Между тем Остерман вступил «в конфиденцию», и в частных разговорах стало постепенно проясняться стремление шведов добиться не только согласия России на то, чтобы Швеция вернула себе потерянное в пользу Дании, Ганновера или Пруссии, но чтобы русские помогли в этом деле прямым вооруженным участием в войне против своих бывших союзников. При этом, соглашаясь на переход к России Эстляндии и Лифляндии, Швеция решительно настаивала на сохранении Выборга, Ревеля, Кексгольма.
Россия в обмен за признание Карлом XII присоединения к ней прибалтийских земель, и без того прочно ею удерживаемых, должна выставить 150-тысячную армию и в союзе с Швецией вступить в войну с Польшей, Данией, Англией, с ее союзниками Голландией, Германской империей, фактически со всей Европой.
Остерман пунктуально выполнял обязанности русского посла. Свои действия он весьма логично продумывал и обосновывал. Интересы России, как было четко сказано в инструкциях, требовали заключения мира со Швецией. И Остерман полагал, что «если не добиться сейчас мира, то война расширится, и неизвестно, когда и как она окончится». Поэтому следует идти на уступки. Остерман признавал, что Россия возьмет на себя тяжелые обязательства участвовать в трудной войне. Однако если она этого не сделает, то европейские страны, враждебные ей, сами могут начать действовать, когда и где они это сочтут нужным. По мнению Остермана, было только две возможности: либо ждать, когда союзники, возбуждаемые Англией, выступят против нее, либо предупредить их действия и выступить против них. Последнему варианту он отдавал предпочтение.
Для Петра важно было не разрывать конгресс только в ближайшее время, «вскорости», чтобы подать шведам надежду. Он подчеркивает, что обязательства Россия может взять на себя «по заключению мира», то есть после подписания договора.
Получив указ царя от 16 ноября, Остерман в тот же день послал Головкину и Шафирову письмо, в котором уверял, что «шведские условия таковы, что требуют зрелого размышления и может быть, что продолжение войны против Швеции не так нам тягостно будет, как новая война, в которую входить имеем». Петр, решительно отклонив шведские идеи, в то же время предписывал конгресса не прерывать, а затягивать его всеми возможными способами. Брюсу и Остерману предстояла трудная задача. Но судьба освободила их от ее решения. 14 декабря на острове Сундшер стало известно, что король Карл XII убит в Норвегии при осаде крепости Фридрихсгаль шальной пулей.
Вопрос о заключении мира России с Швецией теперь уже невозможно было рассматривать вне связи с тем, что происходило в дипломатической жизни Европы.
Остерман должен был вновь напомнить шведам о прежних условиях мира и о готовности пойти на уступки: вернуть всю Финляндию, Лифляндию присоединить к России не навечно, а лишь временно, на 40 или даже 20 лет, выплатить Швеции денежную компенсацию. Инструкция предписывала заявить, что никаких новых уступок с русской стороны сделано не будет.
В Стокгольме Остерману ответили, что лучше им всем погибнуть, чем заключить такой невыгодный мир. 6 августа он вернулся и доложил Петру о том, что ультиматум отвергнут. Вся эта процедура предпринималась исключительно для того, чтобы показать искреннее стремление России к миру. А в то самое время, когда Остерман объяснялся с королевой, отряды русских высадились с кораблей на шведский берег в двух местах, севернее и южнее Стокгольма. Шведские войска кое-где пытались оказать сопротивление, но были легко обращены в бегство. Операция носила сугубо демонстративный характер и предназначалась для наглядного доказательства беззащитности Швеции, что и было достигнуто.