А слева от площади кипит другая жизнь, навечно вобравшая в себя художнический дух Монмартра. На площади Тертр, некогда тихой и задумчивой, сейчас целый день шумит красочная людская круговерть. Здесь и сидящие с мольбертами художники, и многочисленные туристы со всех концов света. Непередаваемое очарование царит в этом столпотворении вокруг усердно сосредоточенных живописцев, которые сидят на таких же складных стульчиках и креслицах, какие были и сто лет назад. Весь Монмартр до сих пор пронизан духом славного прошлого – духом «свободной земли свободных художников», где бывали О. Домье, О. Ренуар, К. Моне, М. Утрилло и многие другие, кто рисовал свою первую любовь – Париж.
После Первой мировой войны свободные художники перекочевали на Монпарнас. Это квартал аристократической богемы – писателей, поэтов и художников, которые в свое время группировались в прославленных кафе «Купол» и «Ротонда». А в «Мулен Руж» («Красной мельнице»), например, много времени проводил А. де Тулуз-Лотрек. Не жалея себя, он схватывал кончиком кисти причудливые образы ночной жизни старого доброго кабаре, легкие движения танцоров, их торжество на сцене и личные драмы в жизни. Не признанные официальным искусством, артисты кабаре «Мулен Руж» достигли своего настоящего величия на афишах А. де Тулуз-Лотрека.
В 1977 году на старой улице Бобур был открыт Национальный центр искусства и культуры имени Жоржа Помпиду. В нем разместились картинная галерея современного искусства, выставочные залы, богатая библиотека, коллекция диапозитивов, собрание грамзаписей: каждый посетитель может соприкоснуться здесь с наукой, искусством и культурой, но по поводу самого здания развернулись бурные споры. На конкурс был подан 681 проект, но первое место заняли не французы. Жюри конкурса назвало победителями итальянца Р. Пьяно и англичанина Р. Роджерса, по проекту которых в старинный парижский квартал вписалось здание высотой 50, длиной – 150 и шириной – 50 метров.
Необычный вид Бобура снискал ему много названий: «ангар искусств», «супермагазин культурного самообслуживания», «предприятие по переработке культуры». На первый взгляд Бобур действительно напоминает то ли стройку, с которой не сняли леса, то ли промышленное предприятие с выведенными наружу лестницами, эскалаторами, переходами, вентиляционными трубами и т. д. Через месяц после открытия Бобура художник Б. Лоржу вместе с другими представителями культуры начал сбор подписей против этого музея. Он утверждал, что создатели здания вступают на путь тех музеев, где вместо произведений искусства выставляются кучи угля и отбросы. Но были и другие мнения, и прежде всего – это огромные очереди у входа в Бобур. Сам архитектор Р. Пьяно сравнивал здание с чем-то вроде космического корабля и говорил: «То, что было сооружено, предназначено не для той культуры, которая существует сейчас, а для той, какая будет через несколько десятилетий».
Париж непостижим, о нем нельзя рассказать даже тысячной доли. Вот незабываемо красивая улица Елисейские поля, которые точнее следовало бы назвать Элизейскими. Королю Людовику XIV понравилось название из греческой мифологии «Элезиум» – место, где чистые души праведников обретали блаженство.
Знаменитая площадь Согласия еще в XVI веке располагалась за городом, а план ее был намечен лишь при короле Людовике XVI, имя которого она и носила первоначально. На площади стояла и конная статуя короля, про которую говорили: «Он здесь, как в Версале, без сердца и внутренностей». В 1792 году восставшие парижане свалили эту статую, а площадь переименовали в Революционную. Через год здесь были казнены король Людовик XVI и Мария-Антуанетта. Когда королеву в телеге везли на казнь, ее зарисовал из окна своей комнатушки молодой художник, тогда еще никому не известный. Потом он стал всемирно известным Давидом, а кусок картона с наброском головы, которая через час скатилась с плеч, теперь находится где-то в Америке. На этой площади были казнены Робеспьер, Дантон и другие революционеры: за два года террора – около 2800 человек. Когда потоки крови и братоубийства прекратились, в октябре 1795 года площади было дано ее нынешнее название. На площади Согласия после побед 1812–1813 годов бивуаком стояли русские казаки, и ими очень интересовались многие парижанки…
Русский Париж! Это прежде всего мост Александра III, построенный на русские деньги. Кроме того, российский император сам положил первый камень в его основание. С одной стороны моста расположено литое изображение каравеллы, с другой – изображение двуглавого орла.
Об истории улиц с русскими названиями мало кто знает. Вот, например, от высокой серой башни на площади Шатле начинается Севастопольский бульвар. Когда-то эта башня служила церковной колокольней, а теперь в ней видны лишь щелевидные окна, перемежающиеся нишами, скульптурами и башенками…
На Севастопольском бульваре находились скотобойни, рыбные, мясные и сырные лавки «чрева Парижа». Главный парижский рынок – целый город, который занимает огромный район недалеко от центра. Днем он спит, и только уборщики расчищают бесконечные горы листьев, стружек, опилок, досок от ящиков, бумажных и пластиковых пакетов. Но ночью!..
Ночью со всех концов Франции и из-за границы, сверля мглу яркими фарами, мчатся по автострадам мощные рефрижераторы. Фрукты Лазурного берега, устрицы Северного моря, вина Бордо и Бургундии, цветы из Голландии, маслины из Испании, мясо, овощи, дичь, рыба – все это мчится в Париж. Шум и оживление наполняют огромные крытые ангары, в подземельях которых расположились холодильники.
К 6 часам утра рынок затихает, готовясь к торжественной минуте открытия. И вот появляются первые покупатели-оптовики – представители крупнейших ресторанов, продовольственных магазинов, хозяева «бистро». То, что останется, разбирают домохозяйки, и к 10 часам утра рынок пуст – все продано.
Севастопольский бульвар – это не единственная в Париже улица с русским названием. Туристы иногда думают, что названия эти увековечивают имена крымских городов, сел и речушек, на самом деле они названы в честь побед Франции в Крымскую войну 1853–1856 годов: так Наполеон III отмечал свои ратные завоевания.
Своим прекрасным, чисто русским видом пленяет каждого церковь Святого Сергия Радонежского. Она поставлена на кирпичное основание, но сама вся деревянная, резная, словно северная русская изба. На парижской улице Дарлю расположен православный собор Святого Александра Невского: в нем по воскресеньям проходят службы и можно встретить потомков тех, кто после Октября 1917 года оказался в Париже.
Многие люди во всем мире мечтают побывать в Париже, этот город будоражит воображение даже больше, чем, например, Рим или Нью-Йорк. Парижем восторгаются, в него устремляются, и каждый рассказывает историю «своего» путешествия, потому что Париж, как сказал Э. Хемингуэй, – это «праздник, который всегда с тобой».
Средневековый город Кёльн
Экономическое значение Кёльна определилось довольно рано, уже к XI веку город стал одним из крупных центров европейской торговли. В нем было много рынков, в том числе и специализированных – мясных, рыбных, овощных, хлебных и других. Купцы Кёльна торговали со всей Европой – Англией, Францией, Италией, Норвегией, Русью, имели свои представительства во многих городах. Торговая палатка кёльнских купцов в Лондоне находилась под покровительством самой английской королевы.
Однако лицо средневекового Кёльна определяла не только торговля. Город разрастался за счет своих пригородов, так что в Х – ХII веках его три раза обносили стенами. Один английский монах, побывавший в Кёльне в XI веке, назвал его «центром Германии, городом первой величины». И в этом не было никакого преувеличения, так как тогда в Кёльне проживало около 20 000 человек. Нужды горожан обслуживали ремесленники более 50 профессий: гончары, кожевники, пекари, каретники, сапожники, мельники и т. д. Изделия городских ювелиров и оружейников были известны по всей Германии и за ее пределами.
Важное положение занимал Кёльн и в политической системе Германии. Как отмечает в своем исследовании Л.Н. Солодкова, еще в Х веке кёльнский сеньор в лице архиепископа получил герцогский титул. Архиепископы Кёльна с давних времен владели землями, виноградниками, солеварнями и недвижимостью как в самом городе, так и в его окрестностях. Вместе с герцогским титулом они получили еще и право оставлять в своей казне две трети доходов от рынков, судопроизводства и монетного двора, собирали дорожные пошлины со всех въезжающих в Кёльн и выезжающих из него, за провоз товаров по Рейну, рыночные пошлины с продуктов и товаров первой необходимости и т. д. Таким образом, все, что можно было извлечь из городского хозяйства, присваивал себе сеньор-архиепископ.
Естественно, что население города не могло мириться с таким положением и часто бунтовало. В 1074 году оно подняло восстание против архиепископа Ганнона II, причем в нем впервые приняла участие и городская знать – «почтеннейшие, первейшие граждане». Поводом к восстанию послужило приказание архиепископа раздобыть для его гостя, мюнстерского епископа, подходящий корабль. Слуги архиепископа захватили корабль одного купца и выкинули с него все товары. Потом, как это водится, завязалась драка между людьми епископа и купеческим сыном и его товарищами.
Весть об этом случае быстро разнеслась по городу, возмущенные горожане окружили епископский дворец, стали бросать в него камни и грозить оружием. Архиепископ вынужден был сначала скрыться в соборе, а потом ночью тайно бежать из города. Через какое-то время кёльнский архиепископ жестоко расправился с горожанами: шестистам богатым купцам удалось бежать из города, но вызванное войско разрушило их дома и разграбило город. Некоторые из зачинщиков были ослеплены, других высекли розгами, Ганнон II наложил на горожан огромный штраф и отлучил их от церкви. В результате подавления восстания Кёльн был доведен почти до полного запустения.
Но к XII веку горожане добились для Кёльна вольностей, к