Вторая экспедиция Фосетта началась в 1908 г. Тогда он уточнил истинное местоположение Верди, притока реки Гуапоре. Это было трудное путешествие: река оказалась крайне извилистой, путь вдоль нее занял больше времени, чем предполагалось, съестные припасы кончились…
1925 г. – вот год последнего путешествия Фосетта. А за все предыдущие, начиная с 1906 г., у него было достаточно времени, чтобы изучить эту удивительную страну – Южную Америку – настолько, чтобы считать ее почти своей родиной. Он побывал среди многих индейских племен, размышлял о тяжкой доле индейцев, оттесняемых все дальше и дальше в леса… И все больше и больше увлекался легендами о затерянных где-то в бразильских джунглях древних городах.
Перси Фосетт безраздельно поверил в то, что где-то в глубине непроходимых лесов есть памятники цивилизации, существовавшей раньше, чем какая-либо другая. Цивилизации, о которой никому ничего не было до этого известно.
«…В древности коренное население Америки жило в стадии, значительно отличающейся от существующей ныне. Вследствие множества причин эта цивилизация выродилась и исчезла, и Бразилия является страной, где еще можно искать ее следы. Не исключено, что в наших пока что мало исследованных лесах могут существовать развалины древних городов».
Так написал некогда «один выдающийся бразильский ученый». Но кто именно? Почему-то Фосетт, приводя такое высказывание в своих записках, не называет его имени. В чем тут дело? Не в том ли, что мечтатель Фосетт, не всегда умея отличить правду от выдумки, слишком многое принимал на веру просто потому, что ему хотелось верить? Легенду, изобилующую самыми фантастическими сведениями, он считал вполне достоверным историческим свидетельством.
Кстати
Еще с XVI в. португальцы, колонизировавшие Южную Америку, верили в то, что где-то в непроходимых джунглях, на северо-востоке территории, занимаемой сегодня Бразилией, находятся богатейшие серебряные рудники индейцев. На поиски их, движимые алчностью, не раз уходили экспедиции конкистадоров. Большей частью они бесследно пропадали в лесах, а если и возвращались, то участники похода, оставшиеся в живых, еще долго вспоминали отравленные стрелы индейцев, подстерегающие незваных пришельцев на глухих лесных тропах.
Об истории одной из таких экспедиций и рассказывалось в старинном документе, который Перси Фосетт обнаружил в Рио-де-Жанейро, – долгое время он пролежал на полках какого-то архива. Неразборчивая рукопись на португальском языке оказалась порванной во многих местах, записи на некоторых страницах были сделаны столь небрежно, что их совершенно нельзя было понять, даже имен большинства участников нельзя было понять. Но и то, что уцелело, давало все-таки возможность получить представление о том, как проходило одно из многочисленных путешествий на поиски серебряных рудников, относящееся к 1743 г.
Скорее всего, в основе рукописи, найденной Фосеттом, лежала лишь одна из легенд, которые щедро создавали сами же европейские пришельцы, так страстно желавшие, чтобы где-то в бразильских джунглях действительно были древние города с погребенными в них несметными сокровищами. И нельзя сказать, чтобы эти легенды создавались совершенно на пустом месте: в основе их лежали какие-то реальные сведения о городах древних инков. Одним из таких городов был, например, Мачу-Пикчу. Но сведения достоверные – они были, несомненно, и в рукописи, найденной Фосеттом, – переплетались в этих легендах с самыми невероятными, фантастическими подробностями. Главной же подробностью неизменно оставалась одна – золото, несметное, невиданное количество золота. Потом, с течением времени, этим легендарным городам на территории теперешней Бразилии стали приписывать и небывалую древность – древнейшие города древнейшей на Земле цивилизации…
Короткой строкой
Не сокровища, которые были скрыты в этих легендарных городах, интересовали Перси Фосетта, а богатства утраченных знаний, которые он рассчитывал там найти.
Он собрал схожие легенды о некоторых других затерянных в бразильских джунглях древнейших городах. Согласно одной из них, на площади какого-то города была точно такая же статуя, как та, о которой рассказывала рукопись, адресованная португальскому вице-королю, – удивительное совпадение… Как, однако, объяснить то, что именно на территории Бразилии, а не в каком-либо ином месте надо искать следы «працивилизации»? Предположение Фосетта на этот счет таково: «Не следует с пренебрежением отвергать идею о связи Атлантиды с той частью суши, которую мы сейчас зовем Бразилией. Такое допущение, независимо от того, признается ли оно наукой, позволяет объяснить многие явления, которые иначе останутся неразгаданными тайнами». Мечтатель Фосетт, человек, с готовностью откликающийся на все таинственное, неразгаданное, он и здесь остается верен себе.
Но чем больше – на глазах Перси Фосетта – становились известными глухие прежде районы центральной части Южной Америки, тем меньше оставалось надежд на то, что затерянные города неведомых древних культур существуют на самом деле. Практически уже только в одном месте можно было к 1920‑м гг. рассчитывать на их находку – на севере бразильского штата Мату-Гросу. К этому месту и было приковано внимание путешественника, когда он готовил свою последнюю экспедицию.
К 1925 г. полковнику Фосетту исполнилось пятьдесят семь лет. Казалось бы, самое время подумать об отдыхе, доме. Но так уж устроен человек, и в особенности такой непоседливый человек, каким был мечтатель Фосетт, – далеко от дома, во время трудной дороги, он не перестает вспоминать о родных стенах, а дома, когда трудный путь остался позади, его все больше и больше начинает манить та дорога, что еще не пройдена. Родной дом… «Вначале, пока я испытывал радость от встречи с семьей, – писал Фосетт, – он был для меня идеальным домом, но, увы, спустя месяц или два видения диких мест со всеми их язвами и болезнями, убожеством и неустройством нарушали окружающий меня покой и звали обратно. Меня охватывало желание уехать, к нему примешивалась тоска новой долгой разлуки с семьей и домом, и все-таки в глубине души я ликовал оттого, что снова могу бежать от обыденного существования. Очень хорошо понимал это чувство Киплинг – его поэзия полна им».
Кстати
Вот и теперь за время, что Фосетт прожил в Англии, дома, вернувшись из своего седьмого путешествия по Южной Америке, жажда новой дороги, нового путешествия все сильнее охватывала его. Но, должно быть, старея, мечтатель теперь и во время путешествия не хотел порывать полностью с родным домом – спутником для восьмого похода он избрал своего старшего сына Джека. Перси Фосетту удалось увлечь его своей бесконечной верой в древнейшую цивилизацию Земли. А лучшего спутника для путешествия он, пожалуй, не мог бы и желать. «Все, кто пошел бы со мной, должны были бы обладать отличной тренировкой, а таких найдется из тысячи один, не больше», – написал отец. Но именно как раз этим одним из тысячи и был его сын.
А третьим участником экспедиции стал школьный товарищ Джека Фосетта – Рэли Раймел.
Накануне восьмого путешествия Фосетта в Южную Америку остро встала проблема денег. Прежде, когда он вел чисто географические исследования, их финансировали государственные учреждения, теперь же приходилось рассчитывать на себя. Но Фосетт – все-таки его имя было достаточно известно к 1925 г. – сумел заинтересовать идеей своей новой экспедиции различные научные общества, а кроме того, продал право публикации всех посылаемых им известий с маршрута Североамериканскому газетному объединению. Теперь он был не только исследователем, но еще и специальным корреспондентом ряда американских газет, который должен был посылать корреспонденции о своей собственной экспедиции. Можно было отправляться в неизведанное.
Впрочем, сначала путь проходил по хорошо изученным, освоенным местам. Лишь после города Куяба экспедиция должна была попасть в «затерянный мир».
Осталось немало свидетельств о том, как проходило начало восьмого путешествия Фосетта, – многие подробности сохранили письма, адресованные Брайану Фосетту, младшему сыну путешественника, или жене Перси Фосетта. Их писали и сам полковник, и Джек. Стоит привести некоторые из них, чтобы представить, что чувствовали путешественники в эти первые дни.
17 мая 1925 г. Джек Фосетт написал: «Сегодня мы сфотографировали несколько индейцев племени мехинаку, разумеется, снимки будут отосланы Североамериканскому газетному объединению. На одном из них четверо индейцев стоят с луками и стрелами у небольшого ручья, протекающего недалеко от джунглей. Я стою вместе с ними, чтобы показать разницу в росте. Они едва доходят до моего плеча. На другой фотографии индейцы нацеливают стрелы на рыбу в реке. Луки здесь больше, чем те, что были у нас дома в Ситоне, и имеют в длину свыше семи футов, стрелы – шесть футов; но этот народ не отличается особой силой – я легко натягиваю тетиву вровень со своим ухом».
Наконец 29 мая 1925 г. Перси Фосетт отправляет вместе с одним из индейцев, возвращающимся в цивилизованные места, еще одно письмо: «Писать очень трудно из-за мириад мух, которые не дают покоя с утра до вечера, а иногда и всю ночь. Особенно одолевают самые крошечные из них, меньше булавочной головки, почти невидимые, но кусающиеся, как комары. Их тучи почти не редеют. Мучения усугубляют миллионы пчел и тьма других насекомых. Жалящие чудовища облепляют руки, сводят с ума. Даже накомарники не помогают. Что касается противомоскитных сеток, то эта чума свободно пролетает сквозь них!
Через несколько дней мы рассчитываем выйти из этого района, а пока расположились лагерем на день-другой, чтобы подготовить возвращение индейцам, которым больше невмоготу и не терпится выступить в обратный путь.
…Нечего опасаться неудачи…»
И это письмо, еще полное оптимизма, несмотря на все описываемые невзгоды, оказалось последней вестью о восьмом путешествии мечтателя Перси Фосетта. Вместе со своими молодыми спутниками полковник Фосетт бесследно затерялся в непроходимых бразильских джунглях.