статистики отделения словесных наук, в 1835–1844 годах – ординарным профессором кафедры российской истории историко-филологического отделения философского факультета Московского университета. В 1826–1844 годах он был профессором Московского университета, а в 1845 году стал почётным членом Московского университета. Погодин читал лекции по всеобщей и русской истории. В 1834 году он защитил докторскую диссертацию «Нестор. Историко-критическое рассуждение о начале русских летописей». В 1827–1830 годах Погодин издавал журнал «Московский вестник», а в 1841–1856 годах вместе с литературным критиком и историком литературы Степаном Петровичем Шевырёвым (1806–1864) выпускал и редактировал журнал «Москвитянин». В конце 1857 года Погодин предложил Александру II организовать Славянский благотворительный комитет и 1861 году возглавил его. Со временем невероятная скупость Погодина, неохотно выплачивавшего гонорары, стала притчей во языцех среди московских литераторов. Эта же скупость заставляла его собирать в свою коллекцию даже малоценные экспонаты – черепки, клочки бумаги, лоскутки и др. Оправдываясь, Погодин писал в одной из статей: «У нас не понимают еще, что такое памятник… Бугор земли, оторванный лоскуток пергамента, обветшалая стена, заржавевший крестик, чуть видный образ бывают часто драгоценными памятниками, кои беречь должно аки зеницу ока». В коллекции Погодина, знаменитом «Древлехранилище», было много ценных предметов старины: около 200 икон, лубочные картины, оружие, посуда, около 400 литых образов, около 600 медных и серебряных крестов, около 30 древних вислых печатей, до 2000 монет и медалей, 800 старопечатных книг, около 2000 рукописей, включая древние грамоты и судебные акты, а также автографы знаменитых людей, в том числе бумаги российских императоров начиная с Петра I. Погодин дружил с Гоголем (одно время писатель жил в доме историка у Девичьего Поля (ныне Погодинская улица, дом 12а) и послужил одним из прототипов Плюшкина в «Мертвых душах». В 1852 году Николай I приобрёл собрание Погодина для государства, заплатив за него 150 тысяч рублей серебром. Во время Крымской войны Погодин неоднократно подавал аналитические записки высокопоставленным чиновникам, которые доходили до императора Николая I и цесаревича Александра Николаевича. Историк критиковал ведение войны и призывал императора возглавить борьбу славянской Европы против Западной Европы. Анализируя обстоятельства, приведшие к войне, Погодин сделал неутешительный вывод: «Правительства нас предали, народы возненавидели, а порядок, нами поддерживаемый, нарушался, нарушается и будет нарушаться».
М.П. Погодин. Гравюра 1860‐х гг.
В 1871 году Погодин был произведен в тайные советники. Он был академиком Санкт-Петербургской академии наук (1841) и почетным доктором философии Карлова университета в Праге. Историк умер в Москве 8 (20) декабря 1875 года.
В своих исторических трудах он руководствовался принципами исторической критики Шлёцера. Он также был сторонником норманнской теории происхождения Руси. Историк был убежден, что славянам норманны «дали все политическое устройство». Погодин открыл и ввёл в научный оборот ряд важных исторических источников, в том числе Псковскую летопись, 5‐й том «Истории Российской» В.Н. Татищева, «Казацкую летопись» Самуила Величко, «Книгу о скудости и богатстве» И.Т. Посошкова (1652–1726). Он признавал провиденциальные закономерности исторического развития, определяемые божественной волей. Вместе с тем Погодин считал, что «соединение, или лучше тожество законов необходимости с законами свободы – такое же таинство, как соединение мысли со словом, как соединение души с телом… нельзя определить, где оканчивается миг прошедший и начинается будущий, где оканчивается необходимость и начинается свобода». Он впервые поставил вопрос об источниках Повести временных лет. Историк уделял большое внимание причинам возвышения Москвы. Погодин доказывал постепенность процесса закрепощения русского крестьянства. Он сформулировал три основных отличия России от Запада: 1. Для славян государь, князь – это гость и защитник, в то время как на Западе – враг. 2. Вассалы – промежуточный слой между государем и народом, находящийся у трона, тогда как на Западе «вассал моего вассала – не мой вассал». 3. В России общинная земля находилась у народа, но под властью князя и его вассалов; на Западе земельные угодья принадлежали только вассалу. Как считал Погодин, огромная территория Руси не позволяла завоевателям осесть на ней и завоевать полностью. Историк положительно оценивал царствование Бориса Годунова и Петра Великого, полагая, что петровские преобразования позволили стране уйти от социального взрыва. В письме министру просвещения С.С. Уварову Погодин высказал глубокую мысль о роли национальности в истории: «Национальности никакой уничтожить нельзя, напротив, сила сия увеличивается по мере покушений против оной, и они, кроме вреда, ничего принести не могут». В лекции «Взгляд на русскую историю» в сентябре 1832 года Погодин так определил суть истории: «История всякого государства, отдельно взятая, представляет собою высокое, поучительное зрелище народных действий, устремленных к одной цели человеческого рода, цели, указанной ему благим Провидением. Всякий народ развивает своею жизнию особую мысль Его и содействует, более или менее, непосредственно или посредственно, к исполнению общих верховных его предначертаний. Но чем обширнее круг действий народа, чем сильнейшее влияние имеет он на другие народы и все человечество, чем более от него зависит судьба современников и потомства, чем необходимейшее звено составляет он в великой цепи; тем большую цену получает он в глазах историка». По мнению литературоведа князя Д.П. Святополк-Мирского, Погодин был «один из самых любопытных и сложных характеров современной русской истории, соединяющий в себе самые противоречивые черты: патологическую скупость и бескорыстную любовь к Древней Руси; высокую культуру и склад ума провинциального купца; природную трусость и способность к гражданскому мужеству. Всем знавшим его он внушал более или менее сильное отвращение; и всё-таки была в нем значительность и внутренняя сила». Главные исторические сочинения Погодина: «Начертание русской истории: для гимназий» (1837); «Древние русские княжества с 1054 по 1240 год» (1848) в 4 томах и «Древняя русская история до монгольского ига» (1871) в 4 томах.
Томас Бабингтон Маколей(1800–1859)
Томас Бабингтон Маколей, барон Ротли, британский историк, государственный деятель и писатель, родился 25 октября 1800 года в Ротли-Темпл, графство Лестершир, в семье шотландского предпринимателя-аболициониста (сторонника отмены рабства) Захарии Маколея и его жены Селины Миллс из Бристоля. Он окончил Тринити-колледж (Кембридж), получив юридическое образование. Еще в студенческие годы Маколей начал писать стихи. Наиболее значительные из них вошли в сборник «Песни Древнего Рима» («Lays of Ancient Rome») (1842). Наиболее известные из этих стихотворений «Иври» («Ivry»), «Армада» («The Armada») и «Гораций» («Horatius»). Маколей также писал литературоведческие и исторические эссе, публиковавшиеся в 1820‐х годах в «The Edinburgh Review» и составившие сборник «Критические и исторические эссе» («Critical and Historical Essays») (1843). В 1830 году он был избран в британский парламент от партии вигов и стал горячим сторонником парламентской реформы 1832 года, устранившей представительство «гнилых местечек» – почти не населенных территорий, посылавших депутатов в парламент наряду с крупными городами. Прежняя система была выгодна оппонентам вигов – тори, представленные в парламенте в основном землевладельцами, в том числе от «гнилых местечек». Ораторское мастерство Маколея скоро сделало его одним из лидеров партии вигов. Он сыграл большую роль в принятии закона об отмене рабства. В 1833–1838 годах Маколей был членом Верховного совета при генерал-губернаторе Индии. Он стремился уравнять англичан и индийцев перед законом. Маколей является автором проекта уголовного уложения, заложившего основы уголовного законодательства не только в Индии, но и в других британских колониях. Для сплочения многонационального индийского общества Маколей настоял на повсеместном введении английского в качестве обязательного языка обучения, стоял у истоков индийской системы образования. Усилия Маколея по просвещению индийского общества привели к формированию в Индии поколения проанглийски настроенных интеллектуалов. Маколей настаивал, что индийцам нужно «полезное образование» (useful learning), под которым он понимал западное образование на английском языке. Ранее индийцы получали образование в школах Ост-Индской компании только на санскрите или персидском. В своем докладе об индийском образовании в феврале 1835 года Маколей утверждал, что «одна полка хорошей европейской библиотеки стоит всей туземной литературы Индии и Аравии. Выдающиеся достижения могут быть у нее в произведениях воображения, таких как поэзия, но когда мы переходим от произведений воображения к произведениям, в которых фиксируются факты и исследуются общие принципы, превосходство европейцев становится абсолютно неизмеримым». В том же докладе Маколей признавался: «Я не знаю ни санскрита, ни арабского. Но я сделал все, что мог, чтобы составить правильную оценку их стоимости. Я читал переводы самых знаменитых арабских и санскритских произведений. Я беседовал как здесь, так и дома с людьми, отличающимися знанием восточных языков. Я вполне готов принять восточное обучение по оценке самих востоковедов». Маколей полагал, что «вряд ли кто-то будет оспаривать, что род литературы, в котором восточные писатели занимают самое высокое место, – это поэзия. И я, конечно, никогда не встречал ни одного востоковеда, который осмелился бы утверждать, что арабскую и санскритскую поэзию можно сравнить с поэзией великих европейских народов. Я полагаю, не будет преувеличением сказать, что вся историческая информация, собранная из всех книг, написанных на санскрите, менее ценна, чем та, которую можно найти в самых примитивных хрестоматиях, используемых в подготовительных школах Англии. В каждой отрасли физической или моральной философии относительное положение двух наций почти одинаково».