В 1943 году Поршнев начал работать в Институте истории АН СССР старшим научным сотрудником. С 1957 по 1966 год он заведовал сектором новой истории западноевропейских стран Института истории АН СССР, а затем возглавлял сектор истории развития общественной мысли. В 1946–1962 годах он был профессором Академии общественных наук при ЦК КПСС. В 1947 году Поршнев был заведующим кафедрой новой и новейшей истории МГУ и в дальнейшем преподавал на ней. В 1966 году он защитил монографию «Феодализм и народные массы» (1964) как диссертацию на соискание учёной степени доктора философских наук. Он был почётным доктором Клермон-Ферранского университета во Франции (1957). В 1949 году Поршнев был удостоен Сталинской премии 3‐й степени. Историк умер от инфаркта 26 ноября 1972 года в Москве.
Еще в школе Поршнев пришел к выводу, что «существующие книги описывают события, но не саму историю». Фронду он включал в контекст народных движений и сравнивал с английской революцией. На первом этапе Фронда – это «движение, протекающее под революционно-демократическими лозунгами и богатое революционными выступлениями масс», когда обиженная правительством Мазарини чиновная буржуазия сделала попытку «возглавить и развить народные революционные силы для буржуазной революции». Однако на втором этапе буржуазия, испугавшись народа, капитулировала и «пошла на сближение с абсолютизмом». Фронда, таким образом, была неудавшейся буржуазной революцией.
Поршнев пытался выработать общий «закон феодального общества», в котором главную роль должна была играть классовая борьба, которую он считал универсальным носителем энергии исторического процесса. Он утверждал, что «с того момента, как капиталистический уклад появился и более или менее созрел в недрах феодального общества, крестьянская борьба против феодальной эксплуатации уже не является такой бесперспективной, как прежде: налицо объективные экономические предпосылки для замены старого способа производства новым. Следовательно, с зарождением капитализма в недрах феодального общества крестьянские восстания приобрели новый исторический смысл: отныне они могли привести к отмене феодальной эксплуатации, хотя и не к отмене всякой эксплуатации. Отныне каждое крестьянское восстание потенциально содержало в себе возможность буржуазной революции, дело зависело только от готовности буржуазии смело его возглавить. Изменился не принципиальный характер крестьянских восстаний, наполняющих Средневековье, изменился их возможный исход. Но для этой победы буржуазия должна была отказаться от роли «среднего класса» и не только открыто стать на сторону народного антифеодального лагеря, но и возглавить его. Чем более капиталистическому укладу становилось тесно среди господствовавших феодальных производственных отношений, тем более стихийно возрождался союз буржуазии с крестьянством, из рядов которого она некогда вышла. Только руками крестьянско-плебейской массы буржуазия могла опрокинуть феодализм. Только под руководством буржуазии крестьянство в ту эпоху могло опрокинуть феодализм. Несмотря на долгие колебания, буржуазии и ее попытки цепляться за выгоды прежнего положения в феодально-абсолютистском мире, этот союз неумолимо складывался. Все сильнее становились влияния крестьянства на буржуазию, а буржуазии на крестьянство».
Б.Ф. Поршнев
Поршнев отстаивал тезис о существовании системы международных отношений в Средневековье в позднейшие эпохи и утверждал, что без хлебных субсидий со стороны Московского государства Швеция не смогла бы вступить в Тридцатилетнюю войну. Касаясь начал человеческой истории, Поршнев искал признаки сосуществования Homo troglodytes и Homo sapiens в мифах, преданиях, верованиях, культах. Он писал об отражении сосуществования людей и неандертальцев в исторические времена в археологических памятниках, предметах искусства и в описаниях представителей зарождавшейся науки. Согласно поршневской теории, а вернее, гипотезы, люди появились благодаря изобретению языка, орудия суггестии (внушения), которое позволило им подчинить животных и другие человеческие группы своей воле, а также сопротивляться воле других людей. Поршнев полагал: «Историзм приводит к тезису: на заре истории человек по своим психическим характеристикам был не только не сходен с современным человеком, но и представлял его противоположность. Только если понимать дело так, между этими полюсами протягивается действительная, а не декларируемая словесно дорога развития».
Он утверждал: «Социальное нельзя свести к биологическому. Социальное не из чего вывести, как из биологического. В книге я предлагаю решение этой антиномии. Оно основано на идее инверсии. Последняя кратко может быть выражена так: некое качество (А/В) преобразуется в ходе развития в свою противоположность (В/А), – здесь все не ново, но все ново. Однако надлежит представить себе не одну, а две инверсии, следующие одна за другой. Из них более поздняя та, о которой только что шла речь: последовательный историзм ведет к выводу, что в начале истории все в человеческой натуре было наоборот, чем сейчас (если отвлечься от того, что и сейчас мы влачим немало наследства древности): ход истории представлял собой перевертывание исходного состояния. А этому последнему предшествовала и к нему привела другая инверсия: «перевертывание» животной натуры в такую, с какой люди начали историю». Подавляющее большинство исследователей выдвинутую ученым гипотезу о начале человеческой истории отвергает.
Поршнев является автором книг: «Народные восстания во Франции перед Фрондой (1623–1648)» (1948), «Очерк политической экономии феодализма» (1956), «Современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах» (1963), «Мелье» (1964), «Франция, Английская революция и европейская политика в середине XVII века» (1970), «О начале человеческой истории: Проблемы палеопсихологии» (1974–2007), «Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства» (1976), «Социальная психология и история» (1966, 1979), «Загадка «снежного человека»: современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах» (2012) и др.
Альберт Захарович Манфред(1906–1976)
Альберт Захарович Манфред, советский историк, наиболее известный биографией Наполеона и трудами по истории Великой французской революции, родился 15 (28) августа 1906 года в Петербурге в еврейской семье адвоката Захара Львовича Манфреда и переводчицы Розы Самуиловны Розенберг, сестры художника Леона Бакста. Манфред учился в гимназии Нечаева и в Тенишевском училище, окончил вечернюю школу в Саратове. В 1926 году он поступил в аспирантуру РАНИОН (Российская ассоциация научно-исследовательских институтов по общественным наукам) со вступительной работой «Бланки в революции 1848 года». В 1930–1932 годах, после окончания аспирантуры, Манфред преподавал в Ярославском педагогическом институте, в 1932–1937 годах – в Ивановском педагогическом институте. С 1933 года он являлся профессором. В 1937 году он был исключен из партии и уволен с должности. С 1938 года он преподавал в Якутском педагогическом институте, однако через несколько месяцев работы был арестован без предъявления обвинения и возвращён в Иваново, а позднее переведён во Владимирскую тюрьму. В 1940 году Манфред был освобождён за отсутствием состава преступления. В 1940–1949 годах он преподавал в Московском областном педагогическом институте, в 1945–1948 годах – на историческом факультете МГУ, в 1945–1961 годах – в Московском государственном педагогическом институте иностранных языков и в 1945–1949 годах – в МГИМО. В 1950 году Манфред защитил докторскую диссертацию «Внешняя политика Франции от Франкфуртского мира до союза с Россией (1871–1891)». С 1945 года Манфред являлся старшим научным сотрудником Института истории АН СССР, в 1966–1968 годах был заведующим сектором новой истории западноевропейских стран Института истории АН СССР, а с 1968 года заведующий сектором истории Франции Института всеобщей истории АН СССР. С 1966 года он являлся вице-президентом, а с 1972 года – президент Общества «СССР – Франция». Он был почётным доктором Клермон-Ферранского университета (1967). Ученый умер 16 декабря 1976 года в Москве.
Манфред считал, что глубинные национальные интересы России и Франции всегда требовали их сотрудничества во внешней политике, экономике, торговле, культуре, что географическое положение этих государств делало их естественными союзниками в борьбе против германского милитаризма и это сотрудничество может успешно продолжаться после установления в СССР коммунистического строя. Реальное содержание Великой французской революции он видел в переходе от феодализма к капитализму. Манфред верил, что эта революция обеспечила большой прогресс в раскрепощении человека и защите его прав и свобод. Он идеализировал Максимилиана Робеспьера и вслед за ним полагал, что революционное насилие – «справедливое и необходимое средство борьбы народа». Однако историк осуждал политику террора на позднем этапе, когда она превратилась в «инструмент расправы с неугодными лицами, грабежа, личного обогащения и бесчестных злоупотреблений». Манфред искренней сочувствовал Робеспьеру, «человеку действия, человеку железной воли и неукротимой энергии», и Жан-Полю Марату.
Он является автором весьма обстоятельной биографии Наполеона Бонапарта (1971), отличающейся немалыми художественными достоинствами и пользовавшейся огромным читательским успехом. Манфред значительное внимание уделил молодости Наполеона, когда тот находился под сильным влиянием якобинцев. По его мнению, «наполеоновские войны, полностью утратив свойственные им ранее, несмотря на их завоевательный характер, элементы прогрессивного, превратились в чисто захватнические, империалистические войны, нёсшие народам Европы порабощение и гнёт». Манфред не идеализирует Наполеона и честно показывает его постепенное превращение в «самовластительного поработителя Европы». Он отмечал все трудности создания биографии первого французского императора: «Преимущества, связанные с непрерывно расширявшимся потоком книг об эпохе Наполеона, легко превращались в свою противоположность. Легенды, так называемые общепринятые мнения, устоявшиеся суждения, незыблемые догмы, наслаиваясь одни на другие, создавали и