Поначалу монгольский хан и по совместительству китайский император действовал дипломатическим путем («Прежде чем дать ответ, хорошо подумайте, – говорилось в заключении его послания к японцам. – Я намереваюсь применить силу, хотя не это моя настоящая цель»), но японцы, разумеется, не имели ни малейшего желания сдаваться, в отличие от тех же китайцев и корейцев. Между 1266 и 1272 гг. Хубилай отправлял 6 посольств; в двух последних случаях им даже не позволили высадиться в Японии. Терпение хана иссякло, он отдал приказ готовить флот вторжения. Корея поставила 150 кораблей и 8000 воинов; всего флот насчитывал от 300 больших судов и 400 мелких до 900 (в целом), монгольских и китайских воинов насчитывалось от 15 000 до 29 000, итого с корейцами – 23 000—37 000. Иногда их численность оценивают даже в 42 000. Вооружены они были, что называется, до зубов и по последнему слову техники, обладая огнеметными приспособлениями, огнестрельным оружием, именуемым тэппо, «длинным змеем, разящим врага» – «реактивными» огненными стрелами, выстреливаемыми из катапульты бомбами «буапао» и стеклянными гранатами (в Европе их только в 1522 г. применят турки при второй Великой осаде Родоса); не исключено, что уже имелись и пушки.
3 октября 1274 г. корабли Хубилая покинули корейский порт Масан, захватчики напали на острова Цусима и Ики, зверски перерезав население, и 19 октября (или ноября) высадились в бухте Хагата на Кюсю. Японцы попытались дать отпор, но оказались бессильны против ливня стрел, которым поливали их монгольские лучники (они способны были выпускать 10–12 стрел в минуту), и китайских гранат. Казалось, конец был близок, но выяснилось, что японцы добились главного – продержались до вечера, когда начался легкий шторм и монголо-китайские флотоводцы решили обождать с высадкой всех войск; более того, вывели корабли из бухты в открытое море. С точки зрения контрмер к шторму это было мудро: когда ночью разразился тайфун, оставшиеся в бухте корабли – порядка 200, – разбило о берег (погибли 13 500 человек), но и вышедший в море флот сильно пострадал. Наутро японские суда атаковали и разбили его остатки. Японцы назвали этот тайфун «камикадзе» – «божественный ветер», ниспосланный богами для защиты их родины.
Обладая невиданными ресурсами, невиданно увеличившимися после окончательного покорения Южного Китая в 1276 г., хан-император не унывал; он отправил еще два посольства, но теперь японцы, уверенные в себе и в поддержке неба, отсекли послам головы. Неизвестно, знали ли японцы об этом или нет, но казнь послов всегда рассматривалась монголо-татарами как величайшее оскорбление и преступление. Именно поэтому они упрямо стояли 7 недель под нашим «злым городом» Козельском, пока не взяли и не истребили всех жителей; именно из-за своего приказа об убийстве послов был люто казнен в Орде в 1246 г. святой князь Михаил Черниговский. Поэтому Хубилай предпринял вторую попытку. Вместе с тем японцы активно готовились к отпору, собирая войска и трудолюбиво возводя многочисленные укрепления: на одном Кюсю новая стена тянулась на 12 миль.
Гибель монгольского флота от тайфуна у берегов Японии
Второй флот Хубилая, который строили 17 000 человек, был еще многочисленнее, хотя и несколько хуже качеством: часть его составляли выстроенные наспех «десантные» плоскодонки – идеальные жертвы для тайфуна, которые тянули за собой гигантские китайские джонки, чей корпус был обшит железными листами. Они имели высокие нос и корму, несли латинские паруса, а некоторые – сложно и представить! – передвигались посредством гребных колес. Они приводились в действие, разумеется, вручную, до века пара еще было далековато, однако количество их на каждом судне достигало 22 – по 11 с каждого борта. Уже тогда водонепроницаемые переборки должны были обеспечивать непотопляемость. Этих мощнейших кораблей насчитывалось 1170 единиц по 400 тонн водоизмещения, длиной в 73,15 метра, на каждой моряков и воинов – 60 человек. На борту плоскодонок размещалось по 20 отборных воинов-«батору» (отсюда наше казалось бы русское слово «богатырь»). Грузовые суда везли провизию, воду и кумыс. 300 больших корейских кораблей везли по 100 человек, также корейцы выставили 600 средних и 900 мелких судов (впрочем, иногда встречаются более скромные цифры, что весь корейский флот насчитывал 900 судов; статистика Античности и Средневековья – дело почти безнадежное).
Но Хубилай допустил серьезную ошибку, разделив флот на две неравные части, хотя обе они и направлялись к Кюсю. С юга Китая шел флот из 3500 кораблей со 100 000 воинов на борту, второй шел от Кореи, и хотя его численность варьируется от 900 до 1600 кораблей, число воинов указывается одинаковое – 40 000. Большой флот замешкался, что дало японцам шанс наголову разбить у Цусимы более мелкий. Второй флот вновь разорил Ики (при этом убитые японцы были прикованы цепями к носам монголо-китайских кораблей) и высадил десант на Кюсю, который был отбит, после чего история повторилась полностью: августовский тайфун частично отправил флот вторжения к Морскому царю-дракону (погибли 4000 кораблей со 100 000 человек), частью рассеял; пытавшихся спасти на берегу встречали разъяренные японцы и безжалостно секли мечами. Хубилай в ярости хотел сделать третью попытку, но ввиду гигантских расходов натолкнулся на глухое сопротивление своих чиновников и придворных, в итоге оставив эту мысль, тем более что он тяжело переживал смерть любимой жены Чаби, покинувшей его как раз в 1281 г., и ударился в винопитие и сочинение стихов.
Описание военных действий и тайфуна 1281 г. сохранилось в книге Марко Поло, хотя он и датирует все это 1269 г. (причем в рукописях разночтения, упоминаются и 1264, и 1279 годы), но такова точка зрения современных ученых. При этом его свидетельства о злоключениях 30 000 высадившихся монголо-китайцев и взятии дворца японского императора уникальны. К тому же они хорошо вписываются в простую арифметику: из 140 000 общего числа 100 000 погибли, вернулись явно немногие, и эти 30 000 Марко Поло прекрасно подводят дебет-кредит. Итак, начинаем с того места, на котором ранее прервали цитирование его записок, что, прослышав о богатстве Японии, хан решил ее захватить:
«Послал он сюда двух князей со множеством судов, с конным и пешим войском. Одного князя звали Абатан, а другого – Вонсаничин, были они и разумны, и храбры… Вышли они из Зайтона и Кинсая [Цюаньчжоу и Ханчжоу], пустились в море, доплыли до острова и высадились на берег. Захватили они много равнин да деревень, а городов и замков не успели еще взять, как случилось с ними вот какое несчастье; зависть была промеж них, и один другому не хотел помогать; подул раз сильный ветер с севера, и стала тут говорить рать, что следует уходить, не то все суда разобьются; сели на суда и вышли в море; не проплыли и четырех миль, как прибило их к небольшому острову; кто успел высадиться, спасся, а другие погибли тут же.
Высадилось на остров около тридцати тысяч человек, да и те думали, что погибли, и очень тосковали; сами уйти не могут, а уцелевшие суда уходят на родину. И плыли те суда до тех пор, пока не вернулись к себе.
Оставим тех, что уплыли, и вернемся к тем, кто остался на острове и почитал себя погибшим.
Те тридцать тысяч воинов, что высадились на остров, почитали себя погибшими, потому что не знали, как им уйти оттуда. Злобствовали они, сильно тосковали и не знали, что им делать.
И так-то они поживали на том острове. Услышали царь большого острова и его подданные [японцы], что войско рассеяно и разбито, а кто спасся – на маленьком острове; услышали они это и обрадовались; как только море успокоилось, сели они на свои суда и прямо поплыли к маленькому острову; высадились на берег, с тем чтобы захватить всех, кто там. А те тридцать тысяч воинов увидели, что враг высадился на берег и сторожить суда никто не остался; как умные люди, пока враг шел захватывать их, прошли другою стороною, добрались до судов, да и забрали их. А так как суда никто не сторожил, то и нетрудно им было это сделать.
Что же вам еще сказать? Сели они на суда и от этого острова поплыли на другой. Высадились на берег со знаменами и значками тамошнего царя, да так и пошли к столице (городу Лорку. – Е.С.); народ видит свои знамена, по истинной правде, думает, что царское войско идет, и впускает врага в город. В городе оставались одни старики. Взял враг город, всех повыгнал, оставил себе только красивых жен. Вот так-то, как вы слышали, рать великого хана захватила этот город.
Узнал царь со своим народом, что город взят и дела пошли так, и жизнь стала ему не мила. Вернулся он на других судах к себе на остров, обложил город со всех сторон, и никому нельзя было ни взойти в город, ни выйти оттуда… Семь месяцев держалась рать великого хана в том городе, днем и ночью ухищрялись воины известить великого хана о своем деле и ничего не могли поделать. Видят воины, что делать им нечего, и заключили мир с осаждавшими: спасая свою жизнь, сдались все, да еще с тем, чтобы до конца жизни не уходить с острова. Случилось это в 1269 г. по Р. X., и было все так, как вы слышали.
Великий хан приказал одному князю – начальнику отрубить голову, а другого отослал на тот остров, где он погубил стольких людей, и там казнил. Великий хан сделал это, потому что узнал, как он вел себя нехорошо в том деле… В одном замке на том острове два князя захватили много народу; и, когда люди не захотели сдаваться, приказали они всех перебить, головы всем отрубить. Так и было сделано; отрубили всем головы… (а) восемь человек… велели тогда князья перебить… палицами… Вот так, как я вам описал, случилось все это и рать великого хана была разбита».
С 1980-х гг. у побережья Такосимы ведутся активные поисковые работы. Японскому исследователю Торао Мозаи удалось найти корабли Хубилая, и на свет божий стали подниматься многочисленные уникальные артефакты: шлемы, луки и стрелы, наконечники копий, богато украшенная сабля видного монгольского воина, железные прутья (предполагается, что их использовали, как дубинки). Вызывают вопросы многочисленные железные слитки: это мог быть балласт (но не проще было ль обойтись камнями?), но, скорее всего, это были материалы для последующего изготовления оружия. Подняты 10 каменных я