Ввиду катастрофического положения судна решением военного губернатора Камчатки В. С. Завойко 31 января 1856 г. оно было пущено ко дну мичманом Разградским. Иной раз пишут – из-за угрозы захвата англо-французами, но захватывать там, по большому счету, было нечего: старый протекающий гроб – далеко не лучший трофей… Контр-адмирал Г. И. Невельской писал Завойко, чтобы тот не торопился: «В уничтожении фрегата «Паллада» не предстоит ныне ни малейшей крайности, потому что до вскрытия Императорской гавани, до мая месяца 1856 года может последовать перемирие и даже мир, а поэтому нужно… подтвердить Кузнецову, в случае если мира не последует и неприятель войдет с целью завладеть фрегатом, действовать в точности согласно данным ему инструкциям, то есть взорвать фрегат, а самому с людьми отступить в лес по направлению к Хунгари. Подобное действие будет иметь гораздо большее влияние на неприятеля в нашу пользу, чем затопление безо всякой ее крайности фрегата, который может быть выведен из гавани, в случае наступления мира с весной 1856 г.». Но Завойко остался непреклонен, ответив, что рекомендация Невельского противоречит полученным им инструкциям. Перед затоплением с фрегата сняли орудия и такелаж…
«Паллада» до сих пор лежит на 20-метровой глубине в Постовой (бывшей Константиновской) бухте. Периодически с нее официально или разбойно достают артефакты – якорь, иллюминаторы, части фальшборта. Мачт и верхних надстроек уже нет – вероятнее всего, они были снесены льдинами. Корпус изъеден морским червем, оброс ракушками, но был еще достаточно крепок для того, чтобы быть поднятым. Но какая-то странная роковая закономерность продолжает удерживать его на дне. Незадолго до Великой Отечественной войны в печати появилось сообщение: «В 1941 году советские водолазы поднимут с морского дна столетний «литературный памятник». Скоро стало явно не до этого. Затем уже накануне крушения СССР живо обсуждался вопрос о возможности поднятия корабля и сохранения его в качестве музея, однако известные события затормозили эти поползновения. Пока же поднятый с фрегата большой деревянный брус помещен под стекло и установлен на берегу бухты рядом с памятником-колонной.
Гибель русского линкора «Лефорт» (1857 г.)
Линейный 84-пушечный корабль «Лефорт», названный в честь первого русского адмирала, верного сподвижника царя Петра I Франца Лефорта, относился к типу «Императрица Александра», насчитывавшему 8 единиц. Строили их в санкт-петербургском Новом Адмиралтействе начиная с 1826 г. Водоизмещение «Императриц» – 3500 тонн, длина – 59,8 метра, ширина – 15,3 метра, осадка – от 6,6 до 7,2 метра. Несмотря на официальную классификацию «84-пушечников», спокойно могли нести до 96 орудий. Экипаж составлял 850 человек.
«Лефорт» был построен из древесины лиственницы в 1833–1835 гг. под руководством мастера Я. А. Колодкина и был вооружен 94 орудиями. Ему довелось принять участие в событиях Крымской войны, имевших место на Балтике: так, в мае – июне 1854 г. он находился в полной боеготовности на Малом Кронштадтском рейде в ожидании прорыва англо-французского флота. В 1856–1857 гг. корабль, изрядно к тому времени уже обветшавший, перевозил грузы и войска между Кронштадтом и Ревелем. Один из таких походов оказался для него последним.
Под командованием А. М. Кишкина он в составе эскадры контр-адмирала Нордмана отправился из Ревеля и 10 сентября 1857 г. попал в снежный шквальный шторм у острова Большой Тютерс. С двух других кораблей («Владимира» и «Императрицы Марии») видели, как шедший вторым в кильватерном строю «Лефорт» около 7 утра лег на левый борт и порядка 20 минут оставался в таком положении. Находившийся над водой борт был усеян людьми, но оказать им помощь было невозможно без риска потерять прочие корабли.
Контр-адмирал в своем рапорте сообщал: «Крен был ужасный; марса-шкоты все отданы; надо было ожидать, что мачты слетят. Корабль, так сказать, утвердился в этом положении, наклоняясь все более и более. И едва мы привели на левый галс, «Лефорт» опрокинулся, и через несколько мгновений его не стало. С благоговением, сотворив крестное знамение, смотрели мы на место, где несколько минут перед сим был еще корабль, как вдруг он всем правым бортом поднялся на волнении, но вслед за сим исчез и погрузился на дно».
С ним погибли все, кто на нем находился: 13 офицеров, 743 матроса, 53 моряцкие жены и 17 детей (по другим данным – 14 офицеров (к ним причислялись врачи и корабельный священник, как правило, согласно указу царя Петра, из иеромонахов Александро-Невской лавры), 61 унтер-офицер, 683 матроса, 66 женщин (включая жену и племянниц капитана) и 19 детей). Корабли еще двое суток стояли на том месте, шлюпки с них прочесывали окрестности, но все было безрезультатно: спасенных не было. Да и осенняя Балтика – не такое место, где долго продержишься в ледяной воде…
Анализ происшествия зашел в полный ступор, так как ни одна из версий полностью не подтверждалась. Произведенные расчеты показали, что «Лефорт» не мог быть опрокинут ветром исключительно из-за показателей его парусности, следовательно, вероятные причины его гибели – неправильное размещение грузов (что, однако, было опровергнуто допросом тех моряков, которые готовили «Лефорт» к отплытию и остались в Ревеле) и ветхость, усугубленная именно тем, что корабль в последнее время перевозил тяжелые грузы, расшатавшие связи его корпуса (Кишкин действительно запросил проконопатить корпус перед отплытием, указав, что он весь течет, – и это было исполнено). Дополнительные задачи задал явный крен на нос, наблюдавшийся при катастрофе.
Останки линейного корабля «Лефорт» на дне Балтийского моря
Первое время существовали проекты подъема линкора, так, впрочем, и не реализованные: хлопотно, да и стар он уже был. Но его история на этом не закончилась: 4 мая 2013 г. он был практически случайно найден на глубине 68 метров меж островами Гогланд и Большой Тютерс, причем в весьма неплохом состоянии. Водолазы видели пушки-карронады, штурвал, шлюпку, надстройки, мебель, посуду, личные вещи экипажа, скелеты. Корабль мгновенно стал предметом исследования (только официально совершено уже более 40 погружений) и, нисколько не сомневаемся, разграбления, как это происходит с броненосцем «Гангут» (о нем – позже).
Шторм, погубивший 133 корабля (1859 г.)
Небывалый по силе шторм у Британских островов, повлекший за собой многочисленные жертвы 25–26 октября 1859 г., иногда называют «Штормом «Королевской Хартии» – по названию австралийского судна «Роял Чарт», везшего золото в Ливерпуль. Эта катастрофа знаменита тем, что ею интересовался и приложил свой недюжинный талант к тому, чтобы запечатлеть в истории ее последствия, не кто иной, как Чарлз Диккенс (1812–1870), побывавший на месте крушения и водолазных работ в конце 1859 г. Но обо всем по порядку.
Очевидец пишет о том, что происходило в Пенринской гавани валлийского Бангора (пер. с англ. – Е.С.): «Зрелище было поистине ужасающим. Корабли в великом смешении кидало с одной стороны гавани в другую, в некоторые врезались так, что подминали под себя, у иных пробиты корпуса, третьи лишились мачт, а их борта и носы были словно раскрыты, а шлюпки размозжены».
Жертвами стали 800 человек, и 450 из них – на «Королевской Хартии». Это был паровой корабль, построенный уже из железа, водоизмещением 2719 тонн, длиной 97,5 метра, с парусным вооружением трехмачтового клипера, машинами силой в 200 лошадиных сил и одной дымовой трубой. Это был отличный ходок, доплывавший до Австралии за 60 дней, и недостатка пассажиров у него никогда не было: это было время «золотой лихорадки» в Австралии. В свой последний вояж судно отправилось из Мельбурна 26 августа под управлением капитана Томаса Тэйлора; на борту было золота на 320 000 фунтов. Обстоятельства гибели судна изложены со слов очевидцев, в том числе переживших крушение, – это пассажир 1-го класса Томас Гранди, пассажиры Сэмьюэл Гренфелл, Джеймс Дин, Джеймс МакКаппин и Джеймс Расселл, матрос-такелажник Уильям Бартон, матрос Эдвард Уилсон, корабельный плотник Уильям Фостер, ученик Уолтер Хьюз, ливерпульский лоцман Джон Шеппард, местный рыбак Роулэнд Хьюз. Корабль встал на якоря в ожидании лоцмана на подходе к Ливерпулю; начался шторм, и лоцман не смог подняться на борт. Чтобы держаться на месте, «Хартия» работала машинами, но ее последовательно сорвало со всех якорей, бросило на мель. Удалось срубить грот-мачту, затем, через час, – фок и бизань. Затем шторм снял судно с мели и бросил его на камни. Оно развалилось на части, люди проваливались внутрь корпуса с палубы, падали в море и их разбивало о камни. Так погиб и капитан. Всего уцелело 40 человек – 22 пассажира и 18 членов команды. Общее число плывших на судне не установлено, примерно от 472 до 498.
И теперь мы обращаемся к малоизвестному сочинению Ч. Диккенса «Путешественник не по коммерческим делам», где в главе «Кораблекрушение» он рассказывает (материал большой, приводим интересные и важные фрагменты, особо ценные тем, что происходят от очевидца последствий катастрофы):
«Предмет, едва различимый в воде, был обломком погибшего на пути в Англию австралийского грузо-пассажирского судна «Ройял Чартер», которое в то ужасное утро двадцать шестого октября минувшего года развалилось на три части и навсегда ушло под воду, унося с собою сокровище по меньшей мере в пятьсот человеческих жизней.
Теперь уже никому не узнать, с какого места понесло его кормою к берегу и с какой стороны прошло оно маленький остров в заливе, который отныне и на веки веков останется в нескольких ярдах от него, – ответ на эти вопросы похоронен во мраке ночи и во мраке смерти. Здесь оно затонуло.
Пока я стоял на отмели и слова «здесь оно затонуло» звучали у меня в ушах, водолаз в своем нелепом одеянии тяжело перевалился через борт лодки рядом с лихтером и ушел под воду. На берегу, у самой границы прибоя, водолазы и рабочие соорудили себе на скорую руку шалаш из корабельных обломков и за ромом и ростбифом справили там Рождество, но их плохонькая печурка не пережила этого празднества. По отмели, среди камней и валунов, были разбросаны большие рангоуты погибшего корабля и горы искореженного металла, которому ярость моря придала самые удивительные формы…