4000 жертв пожара; третье – у «Титаника», 1912 г., от 1496 до 1635 жертв).
Отчего же взорвалась «Султанша»? Вопрос далеко не праздный, и помимо обычной – техногенной – версии, есть и другая, более причудливая: теракт со стороны южан. Ирландец по происхождению, нищий дворянин Томас Эджворт Кортни в августе 1863 г. изобрел так называемую «угольную мину», специально рассчитанную для применения против судов северян. Она представляла собой неровный объект, замаскированный под уголь путем покрытия камуфляжной пленкой из воска и угольной пыли; более того, известна ее модификация в виде полена для тех судов, чьи котлы работали на дровах. Толщина стенок – около 10 миллиметров, длина – не более 10 сантиметров. Мощность заряда была не особо велика (85—113 граммов пороха), равняясь всего трем зарядам обычной гранаты, но для взрыва в судовых котлах этого вполне хватало, а уж сам котел рванул бы как надо. Благодаря перехвату корреспонденции тайное оружие южан перестало быть для противника тайной, и контр-адмиралом Дэвидом Диксоном Портером был даже издан соответствующий приказ (№ 144):
«Противник разработал новые изобретения по уничтожению человеческих жизней и судов в виде торпед (по существу – мин), напоминающих уголь, которые должны быть помещены в наши угольные кучи с целью взорвать суда или повредить их. Офицерам надлежит быть осторожными с угольными баржами. Часовые на борту судов должны постоянно находиться над ними, и любой, кто попытается поместить любой предмет среди угля, должен быть расстрелян на месте.
Необходимо проявлять особую бдительность по отношению к плавучим средствам, пересекающим реки при движении кораблей флотилии по ним. Все, что имеет форму лодки или шаланды, должно быть уничтожено, независимо от того, кому оно принадлежит. Никому не должен выдаваться пропуск, чтобы пересечь реку в ту или иную сторону. Без моего разрешения никакие письма не могут быть отправлены на берег, никто не может быть принят корабельной шлюпкой с берега.
Никому не разрешается подниматься на борт канонерской лодки моей флотилии, если командир не знает их лично и не может поручиться за них. Их имена должны быть указаны в вахтенном журнале и сообщены мне. Транспорты флотилии не должны принимать на борт беженцев, военнопленных или дезертиров. Допускаются на борт транспортов исключительно те лица, списки которых утверждены в Кейро или мною.
Все захваченные флотилией лица подлежат тщательному обыску, включая их сундуки и одежду. Все найденные у них письма должны быть отправлены мне. При захвате колёсных транспортных средств их обивка и сиденья должны быть вскрыты и осмотрены. Должны осматриваться лошади, упряжь и фактически всё, где есть хотя бы малейшая возможность сокрытия корреспонденции. Никто не должен быть освобождён, если его поймают с почтой, они подлежат отправке в Кейро как военнопленные. То же самое касается их перевозчиков, имущество которых подлежит конфискации на месте.
Ориентирую всех на задержание следующих лиц, связанных с производством торпед (по существу – мин): Р. Данн, Е. Зингер, Дж. Бримэн, Дж. Фрэтвэлл, К. Фрэри, Ф. Тэкер, Л. Хиршбаргер.
Дэвид Д. Портер, контр-адмирал, командующий флотилией реки Миссисипи».
Тем не менее 15 апреля 1864 г. миной Кортни была взорвана канонерка «Ченанго», 27 ноября 1864 г. – колесный пароход «Грэйхаунд», реквизированный северянами и используемый в качестве плавучего штаба. Всего, хотя данные и оспариваются ввиду уничтожения архива южан, угольным минам приписывается уничтожение 60 (!) судов. Так или иначе, статистика свидетельствует, что за последний год войны северяне потеряли судов больше, чем за три предыдущих (а мину Кортни начали массово производить как раз с января 1864 г.). И все из-за мин Кортни. Некто Роберт Лауден, бывший агент секретной службы Конфедерации, на смертном одре признался, что это он поместил в «Султаншу» угольную мину. Была ль это исповедь или маразм, никто уже не скажет…
Гибель парового фрегата «Александр Невский» (1868 г.)
Паровой фрегат «Александр Невский» считается последним русским боевым кораблем, построенным из дерева. Он относился к типу «Дмитрий Донской», который в свою очередь был выстроен на основе переработки С. Н. Дмитриевым проекта русского фрегата американской постройки «Генерал-адмирал». Новый 50-пушечный трехмачтовый фрегат был выстроен в 1859–1863 гг. на Охтинской верфи Санкт-Петербурга частным подрядчиком купцом С. Г. Кудрявцевым «из казенного леса» – древесины дуба четырех типов (прусского, курляндского, итальянского и казанского, 7400 кубометров), лиственницы (более 2000 кубометров) и сосны (более 1000 кубометров). Проектное водоизмещение составляло 4562 тонны, длина – 92,81 метра, ширина – 15,54 метра, осадка носом – 6,55 метра, кормой – 7,16 метра. На корабле была установлена горизонтальная двухцилиндровая паровая машина простого расширения, работавшая от 6 котлов и изготовленная заводом Бёрда; запас угля к ней составлял 500 тонн, дым выводился в одну трубу, которую при отсутствии в ней необходимости можно было втягивать внутрь корпуса. Точно так же двулопастной винт можно было втягивать в особую шахту, когда корабль шел под парусами. Скорость «Невского» составляла порядка 12 узлов. По первоначальному проекту фрегат нес пятьдесят одну 60-фунтовую «бомбическую пушку» (34 стояли на орудийной палубе по 17 с каждого борта), бивших на 3–4 километра; они отличались длиной ствола – 23 «длинных» и 28 «коротких» (впрочем, данные об испытаниях свидетельствуют, что на одну «длинную» пушку стало меньше). Экипаж составлял 705 человек, включая 41 офицера, хотя порой эти цифры увеличивались.
Новый грозный корабль стал флагманом так называемой американской экспедиции адмирала С. С. Лесовского 1863–1864 гг., когда Александр II не совсем расчетливо послал свою эскадру в крейсерство к американским берегам, чтобы предотвратить военное вмешательство Англии в американскую гражданскую войну. В итоге Англия в войну не вмешалась, и оттого мы фактически имеем США в их современном виде. Примечательно, что суда эскадры носили привычные всем нам имена, которые их железные «потомки» прославят в Русско-японской войне («Варяг», «Пересвет», «Ослябя», «Алмаз» – и еще «Витязь»).
Возвращаясь в Россию после плавания в Средиземном море, «Невский» принял на борт и доставил тело умершего за границей, в Ницце, цесаревича Николая Александровича (1865 г.). По этому поводу тогдашний обитатель Ниццы, встречавший Новый год на борту «Александра», поэт П. А. Вяземский отозвался следующим верноподданническим подхалимажем под названием «Вечером на берегу моря» (а еще – друг Пушкина!):
Плывет Он, молодой царевич,
Объятый непробудным сном,
И этот месяц, эти звезды
Горят над царским кораблем.
Но Он не видит их сиянья,
Он не любуется на них:
В тени и в тишине молчанья
Прилег Царевич и притих.
Не слышит Он, как плеском дружным
Волна грохочет за волной,
Как ветерок под небом южным
Играет зыбью голубой.
По лону зеркального моря
Пловец невидимый скользит,
И к утру золотая зоря
Его лицо не озарит.
Плывет Он к берегу родному,
Где Он расцвел и возмужал,
Где втайне подвигу святому
Себя в грядущем обрекал,
Где был Он радостью семейной,
Надеждой Царства Своего,
Где Мать мольбой благоговейной
Молила Промысл за Него —
Чтоб лучших благ хранил залогом
Он веру, мудрость, кроткий нрав,
Чтоб был и чист Он перед Богом,
И перед каждым ближним прав.
Народ, под красотою личной
Любя и сердца прелесть в Нем,
Ждал, что сберет Он плод сторичной
С бразды засеянной Отцом,
Что будет Он Отцу дотоле
Сподвижник с раннего утра,
С Ним обрабатывая поле,
На жатву пользы и добра.
Гаданья светлыя напрасны!
Им сбыться не дано судьбой:
Надежд грядущих цвет прекрасный
Сражен внезапною грозой.
Из стран далеких ожидая
Того, Кто в край родной плывет,
Народ, Царевича встречая,
Не скажет «се Жених грядет!».
Не радости, не ликований
Готовит Он ему привет,
А скорби, плача и рыданий,
Каких подобных в мире нет,
Разорены судьбиной мрачной
Два бытия родных сердец,
И разом царственный и брачный
С чела младого пал венец.
И Он, Царевич ненаглядный,
Услада сердца и очей,
Теперь безжизненный и хладный
Пристанет к родине своей.
А волны льются за волнами
Под смертоносным кораблем,
А месяц с светлыми звездами
Блестят на небе голубом.
И месяц, равнодушный к горю,
Корабль сияньем обдает,
И не сдается синю морю,
Какую скорбь оно несет.
Весной 1866 г. планировалось перевооружение «Александра Невского» на двадцать четыре «укороченные» 60-фунтовые пушки, четыре «длинные» 30-фунтовых и десять «коротких» 30-фунтовых, для гребных судов предназначили одну 12-фунтовую и две 4-фунтовые карронады, однако неизвестно, состоялось ли это перевооружение согласно плану. На следующий год артиллерийское вооружение фрегата было вновь изменено: установили одно нарезное 8-дюймовое орудие 22-го калибра, семь «длинных» и сорок «коротких» 60-фунтовых пушек.
Следующее большое заграничное плавание фрегат совершил в 1867–1868 гг., где на Крите оказал помощь греческим повстанцам. В ночь с 12 на 13 сентября 1868 г. корабль потерпел кораблекрушение у берегов Дании, на всех парусах вылетев на прибрежную косу в Ютландском проливе. Командир – капитан 1-го ранга Оскар фон Кремер – вспоминал: «Я вдруг увидел в правой стороне чёрную полосу близ фрегата и тотчас же скомандовал «Право на борт!». Но в тот же момент фрегат сильно ударился кормой, а волна, ударяя в левый борт, вкатилась на шканцы… Это случилось в 2.30 утра… Вслед за первым ударом последовал второй, ещё сильнее, а потом и третий. Адмирал (Н. К. Посьет. –