Но Россия не забудет, как
Не спустил Андреевского флага
Удалой моряк!
Однако, по другой версии, конфликт не был разрешен так идиллически, потому что 4 мая 1920 г. лейтенанту Ферсману зачитали телеграмму Британского адмиралтейства, предписывающую «Китобою» следовать в шотландский порт Розайт с английской командой. Ферсман снова категорически отказался сдать корабль и, вернувшись на «Китобой», приказал готовить его к подрыву. Английскую ремонтную команду на борт корабля не пустили, а Ферсман послал депешу посланнику России в Великобритании, прося повлиять на ситуацию. «Командир без боя «Китобой» не сдаст», – говорилось в телеграмме.
Тем не менее ситуация продолжала оставаться напряженной. 9 мая пришла телеграмма из Парижа, от министра иностранных дел Русского правительства С.Д. Сазонова, где рекомендовалось «воздержаться от оказания вооруженного сопротивления англичанам». Ферсман ответил, что «командир военного судна, оставивший таковое без боя, по законам Российского государства подлежит смертной казни».
Окончательно разрешился конфликт вокруг «Китобоя» лишь 5 июня. Благодаря поддержке императрицы Марии Федоровны и русских дипломатов британцы отказались от претензий на корабль. К тому времени уже стало понятно, что единственным для «Китобоя» выходом остается уход в Крым – последний к тому времени оплот Белой России.
7 июля 1920 г. все представители русской диаспоры Дании торжественно проводили «китобоев» в далекий путь. Так как правительство Германии на основании своего договора с Советской Россией отказало кораблю в праве прохода через Кильский канал, «Китобою» пришлось идти вокруг всего Ютландского полуострова, почти все время по оставшимся с Первой мировой минным полям – то германским, то английским. 11 июля через Каттегат и Скаггерак вошли в Северное море. В пути часто ломалась машина, ее чинили в море практически ежедневно. С 18 июля по 14 августа «Китобой» стоял в Шербуре в связи с длительной болезнью командира и ремонтом; 14–20 августа стояли в Бресте, ремонтируя машины. 22 августа 1920 г. в Бискайском заливе «Китобой» попал в сильнейший шторм и едва не пошел ко дну, однако все обошлось. 23 августа были в испанском порту Виго, затем в Кадисе и Гибралтаре. 10 сентября корабль вошел в Средиземное море и двинулся вдоль африканского побережья с заходами в Альмерию и Алжир. В Алжире стояли с 15 по 29 сентября, ожидая прихода средств на закупку топлива из Парижа. С деньгами во время похода вообще было очень туго. По воспоминаниям мичмана Н.А. Боголюбова, «деньги, ассигнованные на поход «Китобоя», выдавались частями и с большой волокитой, временами ставя командира «Китобоя» из-за отсутствия средств для покупки угля, воды и провизии в очень неудобное положение и, таким образом, замедляя движение корабля. Хотя смета, составленная в Копенгагене, включала небольшое жалованье личному составу «Китобоя», лейтенант Ферсман, в целях экономии и с согласия строевого состава корабля, выдавал регулярное месячное жалованье только кочегарам и коку».
1—5 октября, пройдя через несколько штормов, стояли в Бизерте – будущей «столице» русского морского зарубежья. Оттуда пошли к Мальте, где ремонтировали паровой насос, однако ремонт вышел неудачным, и «Китобой» был вынужден идти в Патрас, откуда 11 октября направился в Пирей. Удастся ли пройти Дарданеллы, никто не знал: попытки Ферсмана связаться с русским посланником в Афинах кончились неудачей. 22 сентября пошли к Дарданеллам на свой страх и риск и благополучно миновали их, несмотря на то, что итальянские и французские стационеры подавали сигналы остановиться. Как выяснилось, «Китобой» должен был пройти пролив, спустив Андреевский флаг, однако телеграмма от имени генерала А.С. Лукомского об этом пришла в Пирей с опозданием. Впрочем, Ферсман в любом случае Андреевский флаг спускать не собирался ни перед кем…
26 октября 1920 г. «Китобой» бросил якорь в Босфоре напротив дворца Долма-бахче. Корабль ждал уголь и воду и пережидал шторм. Только 7 ноября смогли выйти из Константинополя, но сразу же попали в шторм и до 10 ноября стояли на якоре у турецких берегов. В этот день радист корабля услышал сообщение о прорыве Красной армией позиций Русской армии под Перекопом и взятии Армянска. Что будет дальше, каковы планы Врангеля – никто на борту не знал. Тем не менее О.О. Ферсман принял решение отправляться в Крым… 14 ноября, уже на подходе к Севастополю, «Китобой» встретил караван судов, выходивших из крымских портов. «Итак, по иронии судьбы, после всех усилий «Китобою» удалось, наконец, дойти до родной земли, но в последний день её существования как кусочка свободной белой России», – вспоминал участник похода мичман Н.А. Боголюбов…
Можно только представить себе чувства моряков, которые преодолели столько испытаний!.. Всей душой стремиться к своим – и прийти в белый Крым в самый последний момент, когда его история уже завершалась…
Поскольку во время эвакуации каждый борт был на счету, «Китобой» был тут же задействован в ней. В Стрелецкой бухте Севастополя корабль взял на борт около 300 человек и в ночь с 15 на 16 ноября навсегда покинул Россию. В составе Русской эскадры уходил из Крыма и предыдущий корабль лейтенанта Оскара Ферсмана, эсминец «Беспокойный»… 18 ноября, через 11 дней, снова увидели Константинополь. Там на «Китобое» некоторое время размещался штаб А.П. Кутепова.
10 декабря героический корабль в составе своего отряда начал переход в Бизерту и 27 декабря пришел в порт. Там «Китобой» активно использовался в качестве посыльного судна. Только летом 1923 года корабль спустил Андреевский флаг, поднятый в 1919‐м.
В дальнейшем «Китобой» был продан в Италию, в 1926 г. получил название «Итало» и был приписан к порту Генуя. В апреле 1940 г. он был зачислен в состав ВМФ Италии и получил наименование G79. 10 cентября 1943 г. во избежание захвата корабля нацистами команда G79 затопила корабль в генуэзском порту…
Доблестный командир «Китобоя» лейтенант Оскар Оскарович Ферсман пережил свой корабль всего на пять лет. С мая 1921 г. он жил в Дании, а в 1948‐м перебрался в Буэнос-Айрес к брату Евгению. 22 мая 1948‐го в далекой Аргентине Ферсман ушел из жизни…
Любопытно проследить за тем, как сложились судьбы систершипов «Китобоя». Их, напомним, было четыре, и все они в свое время оказались в составе российского, а затем советского ВМФ. Раньше всех закончилась судьба «Гарпуна» – еще 15 мая 1917 г. он затонул при столкновении с подводной лодкой, в 1918 г. был поднят и отремонтирован, после чего активно участвовал в Гражданской войне как тральщик и минный заградитель. Ввиду изношенности в 1922 г. был поставлен в порт на долгосрочное хранение и в 1925 г. исключен из состава ВМФ. 18 августа 1926 г. он был сдан на слом. «Намет» был в мае 1918 г. захвачен в Котке финнами и вошел в состав ВМФ Финляндии. «Невод» после боевого траления в 1921–1922 гг. был поставлен в 1923 г. в порт на долговременное хранение, в 1926 г. переклассифицирован в спасательное судно, а в 1939 г. использовался как отопительное судно и перед началом войны исключен из списков флота. «Якорь» (тот самый, который летом 1919‐го безуспешно пытался остановить «Китобой») после окончания боевого траления в 1921–1922 гг. был поставлен в 1923 г. в порт на долговременное хранение, в 1930 г. расконсервирован и переклассифицирован в посыльное судно, с 1938 г. использовался как отопительное судно, а с началом Великой Отечественной войны использовался как самоходная плавбаза подводных лодок.
…Последний корабль в европейских водах под Андреевским флагом… Гордым, не желающим склонить свой доблестный стяг перед кем бы то ни было остался «Китобой» в истории русского флота.
Эскадренный миноносец «Новик»/эсминец «Яков Свердлов»(1913–1941)
В истории каждого флота есть корабли-символы, олицетворяющие целую эпоху в развитии кораблестроения. К их числу относится эскадренный миноносец «Новик», который все историки вооружений расценивают как безусловный шедевр, наиболее выдающийся корабль мира в своем классе.
Эскадренные миноносцы (или, сокращенно, эсминцы) появились в России после Русско-японской войны как развитие класса контрминоносцев или минных крейсеров, которые, в свою очередь, стали развитием миноносцев. Эти корабли отличало наличие не только торпедного, но и сильного артиллерийского вооружения и высокие скоростные характеристики. «Новик» стал высшей точкой развития русских эсминцев перед Первой мировой войной. Начало работы над проектом было положено в декабре 1905 г., когда на заседании Морского технического комитета под председательством вице-адмирала З.П. Рожественского было принято решение о строительстве эсминцев, оснащенных турбинами и развивающих скорость 30 узлов. Окончательные требования к эсминцам нового поколения были сформированы летом 1907‐го, и год спустя был объявлен международный конкурс. Большинство проектов не прошли даже предварительный этап отбора, и в финал вышли четыре русских проекта – Адмиралтейского завода, Общества Путиловских заводов, заводов «В. Крейтон и компания» в Петербурге и «В. Крейтон и компания» в Або. В итоге победило Общество Путиловских заводов, договор с которым на сумму 2 миллиона 190 тысяч рублей был заключен 29 июля 1909 г. Проектирование осуществляли группы под руководством Д.Д. Дубицкого (по механической части) и Б.О. Василевского (по судостроительной части). Наблюдение за постройкой было возложено на подполковника Корпуса корабельных инженеров Н.В. Лесникова и штабс-капитана В.П. Костенко, по механической части – на штабс-капитана Корпуса инженер-механиков флота Г.К. Кравченко. Машинную установку полностью изготавливала немецкая фирма «А.Г. Вулкан» из Штеттина (ныне Щецин, Польша).
Лучший эскадренный миноносец начала ХХ века – легендарный «Новик», погибший в 1941-м уже как «Яков Свердлов»
19 июля 1910 г. на старом стапеле Путиловского завода, расположенном на Гутуевском острове, состоялась торжественная закладка нового корабля. А 4 апреля 1911 г. он получил имя собственное – «Новик». Этим словом (ударение на втором слоге) в войске русского царства называли молодых стрельцов, только начинающих службу. В русском флоте название «Новик» было наследственным. Первым его получил в 1856 г. парусно-винтовой корвет типа «Боярин», погибший во время шторма недалеко от Сан-Франциско в 1863‐м. В 1901–1904 гг. службу нес крейсер 2‐го ранга «Новик», во время Русско-японской войны затопленный экипажем. Таким образом, название было не слишком «счастливым» и к тому же присваивалось кораблям достаточно крупных размеров, эсминцу оно доставалось впервые. Новый корабль получил его благодаря личной просьбе адмирала Н.О. Эссена, который командовал крейсером «Новик» в 1902–1904 гг.