В память о жертвах катастрофы «Императрицы Марии» в Севастополе был установлен памятный знак, снесенный в начале 1950‐х. и, скорее всего, история загадочной гибели новейшего линкора так и канула бы в Лету, если бы не… советская литература. Гибель «Императрицы Марии» описана в романе С.Н. Сергеева-Ценского «Утренний взрыв», ей посвящены захватывающие страницы «Кортика» Анатолия Рыбакова. Благодаря этим книгам краткая, но волнующая история «Императрицы Марии» была хотя бы приблизительно известна миллионам любителей истории русского флота.
Судьбе систершипа «Марии», линкора «Император Александр III», посвящен отдельный очерк в этой книге. Судьба третьего линкора серии, «Императрица Екатерина Великая» (именно такое имя в итоге получила «Екатерина II»), сложилась трагически. Корабль активно участвовал в Первой мировой войне, 18 апреля 1917 г. был переименован в «Свободную Россию», а 30 апреля 1918 г. по требованию советского правительства затоплен эсминцем «Керчь» в Цемесской бухте Новороссийска. Последний корабль серии, заложенный сразу же после спуска «Императрицы Екатерины Великой» «Император Николай I» (после февраля 1917 г. он был переименован в «Демократию»), так и не был достроен.
Линейный корабль «Император Александр III/Воля/ Генерал Алексеев»(1914–1936)
«Император Александр III» был вторым в серии черноморских линкоров типа «Императрица Мария». Он унаследовал имя героического эскадренного броненосца, погибшего в 1905 г. во время Цусимского сражения. Закладка корабля произошла в Николаеве на заводе «Руссуд» одновременно с двумя другими линкорами – 11 июня 1911 г. Спущен на воду корабль был 2 апреля 1914 г.
В отличие от «Императрицы Марии» ее систершип успел поучаствовать в боях Первой мировой войны в самом ее финале. Но к тому времени корабль уже успел сменить имя. После Февральского переворота 1917 г. русский флот избавлялся от «монархических» названий, заменяя их на «демократические»: «Император Александр II» стал «Зарей свободы», «Императрица Екатерина Великая» – «Свободной Россией», «Цесаревич» – «Гражданином», «Император Павел I» – «Республикой» и т. п. Не избежал этой участи и «Император Александр III» – его переименовали в «Волю». Именно как «Воля» этот линкор участвовал в набеговых операциях осени 1917 г. у турецких берегов, в поисках турецкого крейсера «Мидилли», эвакуировал с турецкого фронта полки 127‐й пехотной дивизии.
Флагман белого Черноморского флота – линейный корабль «Генерал Алексеев»
В декабре 1917 г. экипаж линкора «Воля» принял сторону большевиков, поднял красный флаг и активно участвовал в большевизации Одессы в январе 1918‐го. После установления в Киеве власти гетмана П.П. Скоропадского 29 апреля 1918 г. линкор поднял флаг Украины, однако ненадолго. В мае 1918‐го «Воля» перешла из захваченного германскими оккупантами Севастополя в Новороссийск, куда вскоре поступил приказ Ленина о затоплении флота. Тогда «Воля» вполне могла бы разделить судьбу своего систершипа «Свободная Россия», который был потоплен торпедами с эсминца «Керчь». Однако команда «Воли» не дала загубить свой корабль и на митинге постановили увести его в Севастополь. Там линкор достался германцам, но их господство в Крыму продолжалось недолго, до конца 1918‐го. 24 ноября 1918 г. «Воля» вновь подняла Андреевский флаг. Но в извилистую судьбу дредноута вновь вмешались политические обстоятельства. На этот раз англичане подняли на линкоре свой флаг и с английской командой 22 декабря 1918‐го увели корабль в турецкий Измид. Во время длительного нахождения в Турции линкор стал предметом пристального изучения британских специалистов. Особенно интересовала их конструкция башен главного калибра, и в 1921‐м аналогичные башни появились на английских линкорах «Нельсон» и «Родни».
Только 29 октября 1919 г. корабль в сопровождении английского линкора «Айрон Дюк» вернулся в родной порт, недавно освобожденный Добровольческой армией. Еще до этого, 17 октября, он получил уже третье в своей истории название – «Генерал Алексеев». Так увековечили память создателя Белого движения, генерала от инфантерии Михаила Васильевича Алексеева, умершего год назад в Екатеринодаре.
Наличие огромного корабля, конечно, придавало Белому флоту вес и давало существенное преимущество перед морскими силами красных. Однако линкор требовал наличия большого количества специалистов, не говоря уж об угле, которого ежесуточно требовалось не менее 40 тонн. Экипаж «Генерала Алексеева» даже в лучшие дни насчитывал не более 400 человек, из которых профессиональными моряками были в лучшем случае 200. Как флагман Морских сил Юга России «Генерал Алексеев» участвовал в операциях белой армии против побережья Днепро-Бугского лимана, обстреливал с Тендровского рейда красные береговые батареи в Очакове, отбивался от атак советских аэропланов. Так, 31 июля 1920 г. линкор под флагом командующего флотом адмирала Саблина вышел в море, перешел к Очакову и 3 августа обстрелял одиночными выстрелами из носовой башни батареи красных. Обстрелы были повторены 4 и 6 августа, причем советская артиллерия не отвечала.
13 ноября 1920 г. в 22.15 линкор «Генерал Алексеев» ушел из Севастополя. На борту корабля находилось 2086 человек, в том числе личный состав Морского корпуса и Атаманского училища, и минные катера СК-5 и СК-7. Кочегаров было всего пятеро, поэтому линкор мог развивать только пять узлов. С 8 по 27 декабря 1920‐го корабль совершал переход в тунисскую Бизерту, где продолжал выполнять обязанности флагмана Русской эскадры. Боезапас с линкора был сдан, но вахтенная служба неслась исправно. Численность команды составляла примерно 350 человек.
Весной 1921 г. на линкоре «Генерал Алексеев» были организованы артиллерийские классы для молодых офицеров и слушателей Морского корпуса. Гардемарин Н.Н. Александров вспоминал:
«…было темно, когда мы на катере подошли к «Алексееву». Каким-то мёртвым, мрачным он мне тогда показался. Освещение слабое, ориентироваться было трудно. <…> Нам указали каюту. Там беспорядок, грязь, клопы. Кое-как устроились на ночь, но спать было скверно. В этот же день явились командиру и начали занятия. Командир, капитан 1‐го ранга Ф. сразу произвел впечатление очень образованного офицера-моряка (в частности, артиллериста) и строгого человека. Казалось, что зажмёт и замучает артиллерией. По чертежам с ним стали проходить башенные установки 12‐дм орудий линейных кораблей типа «Гангут». Запестрели перед глазами шестерёнки, валы, шпонки и т. д. <…> Занятия шли до обеда и днём. Все горячо принялись за них и занимались с удовольствием. В свободное время, группами и поодиночке, блуждали по кораблю, где только было можно. Корабль приводился в состояние долговременного хранения. Турбины, вспомогательные механизмы были вычищены и густо смазаны, котлы постепенно приводились в порядок, их солидные размеры производили впечатление. Во многих местах корабль сохранил надписи на английском и немецком языках…»
В сентябре 1921‐го линкор прошел через докование. Н.Н. Александров вспоминал: «Итак, работа началась и закипела. С раннего утра скоблили «бороду», сбивали ржавчину. Французы заделывали пробоину, полученную «Алексеевым» в 1918 году при уходе из Севастополя от немцев в Новороссийск. Часть нас попала в трюмную группу по переборке кингстонов и клинкетов, часть чистила артиллерийские погреба. Работали все, работа шла хорошо. Торопились вывозить из дока ракушку, уже начинавшую гнить и издавать невозможный запах <…> Наша малочисленная команда работала не за страх, а за совесть. На работу в сутки уходило часов 8–9. И так каждый день часов с 5‐ти утра. Всё-таки как следует справиться с такой огромной площадью, какую представляет подводная часть «Алексеева», было нелегко. Но честно справились… 22‐го сентября рано утром пустили в док воду. Хлынула каскадом вода, стали выбиваться и всплывать подпоры и вот «Алексееев» снова на плаву, сдерживаемый носовыми и кормовыми швартовами. Нигде не протекало, всё было исправно. Французы быстро взялись за дело и уже в начале 10‐го часа мы были на рейде на бочке».
С ноября 1921 г. штат экипажа линкора был сокращен до 50 человек. После признания Францией СССР 30 ноября 1924 г. на «Генерале Алексееве» был спущен Андреевский флаг, а в Бизерту прибыла комиссия во главе с А.Н. Крыловым, призванная оценить состояние кораблей для дальнейшей передачи их Советскому Союзу. В итоге комиссия сочла, что передаче подлежат дредноут, шесть эсминцев-«новиков» и четыре подлодки. 17 января 1925 г. начальник Морских сил РККА СССР В.И. Зоф в докладе «О состоянии судов Бизертской эскадры» указал, что «на линейном корабле для управления рулём во время буксировки [необходимо] привести в полную исправность два паровых котла, одну турбодинамо и электрическое управление рулём, а также шпиль <…>ремонт остальных котлов, якорного и всего рулевого устройства (в целом) для линкора не может быть выполнен ни в Бизерте, ни в других мастерских Туниса и подлежит передаче большим заводам юга Франции. Все остальные ремонтные работы могут быть выполнены на месте». Стоимость ремонта линкора оценивалась в 4 775 250 рублей, заранее называлась даже дата вступления корабля в ряды ВМФ СССР – 1 мая 1927 г.
Однако эта передача так и не состоялась: так как СССР не собирался оплачивать долги Российской империи, Франция не торопилась выполнять соглашение по флоту (как писал тот же Зоф, «тут не только правительство Эррио, правительство французской буржуазии, но, очевидно, вся Антанта в целом сделала всё для того, чтобы корабли не были возвращены»). А потом корабли пришли в такое состояние, что их ремонт стоил бы дороже демонтажа. В результате в 1936 г. насквозь проржавевший, ставший полностью небоеспособным линейный корабль был на буксире переведен во французский порт Брест и разделан на металл. Правда, компания выходца из России инженера А.П. Клягина, купившая линкор для разборки, передала православному храму в Бизерте множество мемориальных вещей с «Генерала Алексеева». Таким образом в убранстве храма Св. Александра Невского по сей день сохранились люстра, якоря, якорные канаты, рефлекторы от прожекторов.