– Простите, профессор, вы знаете моего мужа?
– Как же, слышал о нем. – Профессор поднес к глазам карточку и принял степенный вид. – У Карла фон Меля самый большой ювелирный магазин в Одессе, на углу Ланжероновской и Ришельевской, верно?
– Это так. – Дама грустно улыбнулась. – Он вам не звонил?
– Нет.
– Меня очень беспокоит его душевное состояние. Вернее, психическое. – Дама поднесла платочек к глазам. Профессор протянул ей стакан с водой. – Мы женаты уже десять лет. И я пребывала в счастливейшем состоянии. Но вот последнее время мой муж буквально одержим идеей кражи бриллиантов. Всюду ему чудятся обманщики и воры. Он часто говорит о колье, за которое ему не заплатили. Что с ним?
Профессор поднялся из-за стола.
– Вполне возможно, что от переутомления у вашего мужа возникает маниакально-депрессивное состояние. Приводите его ко мне, я с ним побеседую, установим диагноз, он пройдет курс лечения, и все войдет в норму.
Дама поднялась с кресла.
– Вы облегчили мне душу. – Она улыбнулась. – Давайте в понедельник на пять?
Профессор сделал пометку в своем календаре.
– У меня к вам еще одна просьба, я подъеду чуть пораньше, чтобы не смущать его. Встречу мужа в приемной, успокою. А потом вы переговорите с ним наедине. Расспросите его подробно. А я подожду.
– Не волнуйтесь, госпожа фон Мель, действуйте, как считаете нужным, я предупрежу горничную.
В понедельник в три часа в конторе ювелирного магазина Карла фон Меля раздался телефонный звонок. В трубке звучал приятный женский голосок:
– Добрый день, господин фон Мель, это говорит супруга профессора Ростоцкого. Мой муж готов встретиться с вами сегодня в пять часов. Мы ждем вас.
– Благодарю вас, мадам Ростоцкая, я прибуду вовремя.
Без четверти пять к профессору прибыла госпожа фон Мель. Горничная проводила ее в приемную и оставила одну. Дама тотчас скинула свои туфли, которые засунула под диван и вытащила из сумки домашние тапочки, в руки взяла книгу. Ровно без пяти пять раздался звонок. У дверей стоял Карл фон Мель с саквояжем в руке. Горничная проводила его в салон и тотчас вышла. Дама встала с дивана, отложила книгу в сторону и поспешила к ювелиру.
– Рада вас видеть, господин фон Мель. – Она заговорила вполголоса. – Мой муж готов встретиться с вами и рассчитаться. Присядьте, пожалуйста. Вы принесли колье?
– Да. – Ювелир раскрыл саквояж.
– Могла бы я снова его примерить?
– Безусловно, мадам.
Дама взяла колье из футляра и приложила к своей шее.
– Ну как? – Она с улыбкой повернулась к нему.
– Прекрасно! – удовлетворенно произнес ювелир.
– Тогда я, с вашего позволения, пойду переоденусь. Муж подарил мне вечернее платье… Примерю его с колье. В таком виде появлюсь перед вами. – Она снова улыбнулась и посмотрела на свои миниатюрные часики. – О, вам пора. Идите в кабинет к мужу, он вас ждет, я скоро к вам приду…
Дама вышла в дверь, а ювелир, как и было ему сказано, направился к двери кабинета профессора Ростоцкого.
Сидевший за столом профессор с интересом посмотрел на вошедшего и поднялся ему навстречу.
– Господин фон Мель?
– Профессор Ростоцкий?
Они пожали друг другу руки и сели в кресла. Профессор некоторое время сидел молча, изучал нового пациента, а ювелир ждал, когда речь зайдет о бриллиантовом колье. Наконец профессор прервал молчание:
– Простите, мне хотелось бы знать, испытываете ли вы в последние дни какие-либо недомогания, есть ли у вас жалобы на здоровье?
– Мое здоровье?! – Фон Мель приподнялся в кресле от неожиданного вопроса. – Я ни на что не жалуюсь. Меня интересует мое бриллиантовое колье. Ваша жена сказала, что примерит его и покажется в нем в кабинете.
– Моя жена?! – Теперь настала очередь удивляться профессору. – О чем вы говорите?
– Ваша жена в пятницу была у меня в магазине и сказала, что хочет купить мое бриллиантовое колье. Она просила приехать к вам, чтобы уговорить вас. Вы знаете, какая у него цена?
Профессор недоуменно взирал на своего собеседника, пытаясь понять, не об этом ли симптоме говорила жена фон Меля.
– Простите, но у меня была ваша жена, – осторожно начал он и внимательно посмотрел в глаза пациенту, – и она сказала, что вы нуждаетесь в лечении…
Карл фон Мель подпрыгнул на кресле.
– Послушайте, о чем вы говорите? Моя жена Софи сидит дома и никуда и ни к кому без меня не ходит. Я пришел, чтобы получить с вас деньги, сто тысяч рублей, за колье, которое хочет купить ваша жена. Она пошла переодеваться в вечернее платье, которое вы ей подарили.
Лицо профессора побагровело.
– Это какая-то нелепая шутка, сударь, – громко начал он. – Я давно вдовец.
Ювелир поднялся с кресла и с удивлением смотрел на профессора. До него никак не доходил смысл всей этой сцены.
– Вызовите свою горничную, – с хрипотой в горле произнес он, – спросите ее, кто была та дама, которая встретила меня в вестибюле и взяла мое колье…
Оба мужчины, не сговариваясь, бросились в вестибюль. Там их ждала горничная.
– Где та дама, которая встретила меня здесь? – с криком бросился к ней ювелир.
– Она сразу ушла, – спокойно ответила горничная. – Сказала, что ей надо на минутку к пролетке, она скоро вернется.
– У вас есть телефон? – Бледный, с трясущимися руками Карл фон Мель вбежал в кабинет профессора. – Меня обманули, вы тоже соучастник преступления! Негодяи! – Он набрал номер уголовной полиции и рассказал о случившейся краже, передал приметы мошенницы. Его слова подтвердил профессор Ростоцкий.
Оба обманутых мужчины не могли смотреть друг на друга. Карл фон Мель не выдержал ожидания, выбежал на улицу. Его попытки расспросить прохожих ни к чему не привели. Многие видели черную пролетку и в ней даму с каким-то мужчиной, но куда они уехали, не мог сказать никто.
Через полчаса к дому на Приморской улице подлетел открытый экипаж с тремя господами в черных котелках. Они деловито задавали вопросы, слушали ответы потерпевшего и свидетелей происшествия, осмотрели вестибюль, нашли под диваном женские туфли, побывали в магазине на Ланжеронской и Ришельевской, выслушали показания второго продавца.
По всем описаниям получалось, что ювелир Карл фон Мель, как, впрочем, и профессор Ростоцкий, стал жертвой ловкого мошенничества. В картотеке полиции была найдена фотография молодой миловидной женщины, которую оба мужчины опознали как женщину, представлявшуюся каждому из них «женой» другого. Ею оказалась известная в России воровка Шейндля-Сура Соломониак-Блювштейн, или по-простому Сонька – Золотая Ручка, настоящий воровской авторитет. За ней числились дерзкие ограбления в гостиницах Москвы, Санкт-Петербурга, Тифлиса.
Но напасть на след мошенницы полицейские так и не смогли. Обычно после удачной кражи Сонька вместе со своими подельниками уезжала за границу. Гуляла в Париже, приобретала себе ювелирные украшения, уезжала в Ниццу. А когда деньги у нее заканчивались, совершала очередную кражу и возвращалась в Россию.
Невысокого роста, приятной внешности и с манерами, свободно говорившая по-французски, Сонька – Золотая ручка легко входила в доверие к людям. Она умело перевоплощалась в любую из женщин, которую от нее требовала ситуация. И делала это настолько искусно, что никто не мог заподозрить ее в обмане. Она действовала не одна, ее помощники всегда были рядом, наблюдали за ситуацией, готовые прийти ей на помощь.
В ее биографии много придуманного. Предполагается, что родилась она в 1846 году в Варшавской губернии, получила неплохое образование, знала несколько иностранных языков, обладала талантам перевоплощения. С юности Сонька оказалась близка к воровскому миру и устраивала различные хитроумные комбинации для ограбления. Несколько раз ее ловили, но она умела избежать сурового наказания. В 1888 году ее отправили на каторгу на остров Сахалин, в 1890 году с ней встречался Антон Павлович Чехов. Датой ее смерти считается 1902 год.
Жертвы Лондонского призрака
В поздний вечер 6 августа 1888 года, когда часы на Биг-Бене отбили положенные двенадцать ударов, в портовом районе Лондона Ист-Энде, где в это время возле пивных пабов прогуливались раскрашенные представительницы второй древнейшей профессии, на свое дело впервые вышел человек, в кармане у которого находился остро отточенный нож. Когда под газовым фонарем появилась молодая женщина, он насторожился. Предполагается, что нападал он сзади. Левой рукой зажимал рот, а правой резал по горлу. Затем он задирал нижние юбки и вспарывал живот. Так в Лондоне начал свою кровавую мессу человек, названный позднее медиками Джеком Потрошителем, поймать которого столичная полиция оказалась бессильна.
В ту же ночь 6 августа 1888 года по темной улице Пламберс квартала Уайтчапел двигался констебль Бар. Он совершал свой обычный ночной обход. Окна большинства домов не светили. В темноте он споткнулся о что-то мягкое. Посветил под ноги фонарем и в ужасе отпрянул – перед ним в луже крови лежала женщина. Бар наклонился и сразу узнал ее – это была тридцатипятилетняя проститутка Марта Тэрнер, которую он совсем недавно допрашивал после облавы в Уайтчапеле. У нее было перерезано горло, голова почти отделена от туловища, все платье в крови и в полном беспорядке. Такого злодеяния констеблю видеть не приходилось.
Как установили позднее судебные медики, у Марты Тэрнер оказалось почти до основания перерезано горло и вспорот живот. Прибывшие на место преступления полицейские приступили к опросу местных жителей. Но никто никого не видел и ничего не слышал. Дело об убийстве проститутки Марты Тэрнер так и осталось бы незамеченным, в Ист-Энде подобные происшествия были не редкость, но полицейских удивила жестокость, с которой преступник перерезал горло и выпустил внутренности. Действовал настоящий садист.
Минуло чуть больше трех недель, и 31 августа того же года, также темной ночью на одной из улиц Спителсфилда раздался приглушенный женский крик. Дежурившие констебли обнаружили убитой другую проститутку – Энн Николс. И у нее было перерезано горло и вспорот живот, на землю вывалились все внутренности. Зрелище не для слабонервных. Второе похожее преступление расшевелило общественность. Она требовала дать объяснения: как такое могло повториться и почему полиция не принимает должных мер?