«Речь шла о том, что наша экономика слишком расточительна. У нас – по сравнению с лучшими мировыми показателями – на одну единицу национального дохода тратится значительно больше труда, сырья и электроэнергии. Значит, если мы хотим идти вперед, надо научиться полнее, рациональнее использовать наличные ресурсы» (А. Е. Бовин. «XX век как жизнь. Воспоминания», 2017). Следовало либо снизить капиталовложения, либо повысить отдачу с каждого вложенного рубля. «В переводе на лозунговый, массово-политический язык это и звучало:“Экономика должна быть экономной!”» (Бовин)
На золотом фоне времени явственно проступали прорехи. Цифры начинали тревожить, а некоторые – даже пугать.
Среднегодовые темпы прироста национального дохода, составлявшие, по официальным данным, в 1971–1975 гг. 5,7 %, снизились в годы 10-й пятилетки (1976–1980) до 4,3 %, а в годы 11-й пятилетки (1981–1985) до 3,6 %.
Плановые задания по увеличению валовой продукции промышленности в 10-й пятилетке удалось выполнить на 67 %, в 11-й – на 77 %; по увеличению продукции сельского хозяйства – соответственно на 56 и 42 %. Задания 11-й пятилетки, утвержденные на XXVI съезде КПСС, не были выполнены ни по одному показателю.
В 1979 г. комиссия под руководством заместителя председателя Совета министров академика В. А. Кириллина подготовила закрытый доклад о состоянии советской экономики. Из него явствовало, что страна начала безнадежно отставать в использовании передовых технологий. Требовалось решительное реформирование экономики.
Близилось время перемен – может быть, очень трудных перемен. Со скорой смертью Брежнева золотой век СССР подошел к концу.
Господин Горбачев, разрушьте эту стену!
1987 г.
В тот день, 12 июня 1987 г., в Западном Берлине к Бранденбургским воротам подошел состарившийся киноковбой, полузабытый актер довоенного Голливуда, а теперь 40-й президент США Рональд Рейган (1911–2004) и, обращаясь к вознесшейся здесь стене, словно стремясь докричаться до того, кто сидел за полторы тысячи километров от него за другой могучей стеной – кремлевской, твердым, хорошо поставленным голосом произнес: «Tear down this wall!» – «Разрушьте эту стену!»
Рейган был избран президентом США осенью 1980 г. В июне 1982 г. он впервые посетил Западный Берлин и впервые заговорил об этой безмолвной, грозной громаде, что намертво рассекла Берлин на две части, – о Берлинской стене: «Я хотел бы задать вопрос советским вождям. […] Почему тут стена?»
В 1986 г., по случаю 25-летия со дня возведения Берлинской стены, Рейган ответил на вопрос корреспондента западногерманской газеты «Bild» о том, когда, по его мнению, стену наконец снесут. Рейган сказал: «Я взываю к ответственным лицам: снесите ее».
В июне 1987 г., когда Рейган вновь прибыл в Западный Берлин по случаю празднеств, устроенных в связи с 750-летием города, его встретила огромная толпа демонстрантов (около 50 тысяч человек), протестовавших против его приезда, ведь он считался «ястребом», ярым сторонником гонки вооружений. Активисты левых партий были убеждены, что главная угроза миру исходит от Рейгана и что своими действиями он может спровоцировать ядерную войну, в то время как его основный идеологический противник – Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев (1931), наоборот, зарекомендовал себя борцом за мир. В Западном Берлине Рейгана враждебно называли «Aufrüster» («Вооружающийся»), а Горбачева одобрительно – «Abrüster» («Разоружающийся»).
Рейган должен был выступить с речью. Готовя визит, его помощники долго спорили о том, какую речь ему надо произнести. Некоторые советовали избегать резких заявлений, чтобы не осложнять отношений с СССР. Другие, в том числе спичрайтер Питер Робинсон, думали иначе. Готовясь к написанию речи, Робинсон побывал в Западном Берлине и убедился, что берлинцев очень раздражает стена.
18 мая 1987 г. Рейган встретился со своими помощниками и посмотрел подготовленный текст. Глава его администрации Говард Бейкер сразу покачал головой и сказал, что это недостойно президента, это звучит как-то экстремистски. Колин Пауэлл, тогда заместитель директора Совета национальной безопасности, согласился с ним. Однако Рейгану все понравилось («U. S. News & World Report», июнь 2007).
По прибытии в Западный Берлин президента США и его жену Нэнси привезли в Рейхстаг. С балкона здания они посмотрели на Берлинскую стену. В 14.00 Рейган был уже у Бранденбургских ворот, где ему предстояло произнести речь. Среди многочисленных гостей, собравшихся здесь, были президент ФРГ Рихард фон Вайцзеккер, федеральный канцлер Гельмут Коль и бургомистр Берлина Эберхард Дипген.
К 1987 г. политика СССР при М. С. Горбачеве уже заметно изменилась. Рейган сказал: «Мы приветствуем перестройку и гласность, поскольку мы полагаем, что свобода и безопасность идут вместе. […] Есть один ход, который Советы могут сделать, который был бы безошибочным, который станет символом свободы и мира. Генеральный секретарь Горбачев, если вы ищете мир, если вы ищете процветания для Советского Союза и Восточной Европы, если вы ищете либерализацию: приезжайте сюда, к этим воротам! Господин Горбачев, откройте эти ворота!Господин Горбачев, разрушьте эту стену!»
Рональд Рейган выступает в Берлине 12 июня 1987 г.
Еще одной кульминацией речи Рейгана стал его призыв прекратить гонку вооружений (он намекнул на советские ракеты SS-20 с ядерной боеголовкой). Перед СССР и США открывается возможность «не только ограничить гонку вооружений, но и впервые уничтожить целый класс ядерного оружия».
В конце своей речи Рейган пророчески сказал, что стена будет разрушена: «Сегодня я смотрел на стену с Рейхстага, символа немецкого единства, и я заметил на стене слова, написанные краской, возможно, каким-нибудь молодым берлинцем: «Эта стена рухнет. Уверенность станет реальностью». Да, эта стена, рассекшая Европу, рухнет. Она не может противостоять уверенности; она не может противостоять правде. Стена не может противостоять свободе».
Как ни странно, берлинская речь Рейгана не вызвала тогда особого отклика в СМИ. Советские газеты сообщили, что Рейган выступил с откровенно провокационной речью. Тогдашний член Политбюро ЦК СЕПГ (правящей партии ГДР. – А. В.) Гюнтер Шабовски назвал ее «абсурдной» («USA Today», 12.06.2007).
Наоборот, Гельмут Коль сказал, что никогда не забудет тот день, когда стоял рядом с Рейганом и тот вдруг призвал Горбачева снести Берлинскую стену. Канцлер признался, что «это был счастливый случай для всего мира, и прежде всего для Европы» («USA Today», 7.06.2004).
Со словами политиков часто бывает так: одни выдерживают испытание временем, другие – нет. С берлинской речью Рейгана все обстоит парадоксальнее. Когда она была произнесена, ей уделили слишком мало внимания, посчитав фразу «господин Горбачев, разрушьте эту стену!» скорее неудачной шуткой или фантазией.
Джон Корнблум, высокопоставленный американский дипломат, работавший в Берлине в середине 1980-х, а в 1997–2001 – посол США в Германии, признался в июне 2007 г. в интервью «Deutsche Welle»: «Вплоть до падения Берлинской стены в 1989 г. эта речь совсем не имела того значения, которое придается ей теперь».
Когда же через два с половиной года Берлинская стена пала, Рейган стал вдруг если уж не титаном, сокрушившим ее, то, по крайней мере, человеком, сделавшим больше всех для ее падения.
Сами последующие события придали новый смысл и всей речи Рейгана, и ее главным словам: «Господин Горбачев, разрушьте эту стену!»
В понедельник, 4 сентября 1989 г., в Лейпциге состоялась массовая антиправительственная демонстрация (первая в ГДР с 17.06.1953). 10 сентября 1989 г. Венгрия открыла границу с Австрией для беженцев из ГДР. В понедельник, 9 октября 1989 г., в антиправительственной демонстрации в Лейпциге приняли участие около 70 тысяч человек. 17 октября 1989 г. под давлением Политбюро ЦК СЕПГ Генеральный секретарь партии Эрих Хонеккер был вынужден подать в отставку. 9 ноября 1989 г. Берлинская стена пала. 3 октября 1990 г. две Германии, Западная и Восточная, воссоединились.
Борис, ты не прав!
1988 г.
XIX партконференция длилась всего четыре дня, с 28 июня по 1 июля 1988 г., и была, как выразился российский писатель Б. Д. Минаев, «промежуточным, экстренным съездом партии» («Ельцин», 2010). Подобные конференции не проводились в стране с 1941 г.
Но теперь слишком много проблем принесла перестройка всей советской системы, и откладывать их решение до нового съезда не было времени. Заголовки резолюций, принятых по ходу конференции, отражают почти весь круг вопросов, обсуждавшихся тогда в Москве: «О демократизации советского общества и реформе политической системы», «О борьбе с бюрократизмом», «О межнациональных отношениях», «О гласности» и «О правовой реформе».
Е. К. Лигачев
Почти весь… Потому что шестая резолюция, которую могли бы принять тогда, носила бы название «О поведении товарища Ельцина».
В октябре 1987 г. Борис Николаевич Ельцин (1931–2007) крайне резко выступил на Пленуме ЦК КПСС и был немедленно испепелен партийными громовержцами. Тогда же, осенью 1987 г., его освободили от должности первого секретаря Московского горкома КПСС, а в феврале 1988 г. – от обязанностей кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС.
Тем не менее он был в числе участников конференции и 1 июля получил разрешение выступить – все-таки он оставался членом ЦК, первым заместителем председателя Госстроя СССР.
Поначалу его речь выглядела покаянной, как и ожидали собравшиеся. Он говорил про свое «нечленораздельное» выступление на Пленуме, про тогдашнюю болезнь, ставшую причиной «инцидента». Признавался в интервью иностранным журналистам.
Но вот уже 4000 делегатов замерли от удивления. Все переменилось в речи Ельцина. Он решительно перешел в атаку и начал говорить то, что не позволялось произносить с партийной трибуны.