«Блаженны нищие духом… Блаженны кроткие… Блаженны милостивые… Блаженны чистые сердцем…», Мф. 5: 3–8), но и показала, как надлежит реформировать церковь. А Гус много думал о реформе церковных структур. Он и его сторонники были в этом гораздо радикальнее Мартина Лютера. Гус, например, пришел к убеждению, что простым прихожанам, если им кажется, что церковные власти заблуждаются, следует не повиноваться им, а твердо стоять на своем.
В своих речах Гус прославлял Христово устроение церкви и бичевал людское ее обустройство: «Папство и [церковная] иерархия суть человеческие сооружения, и не годятся они, чтобы на все времена быть […]. По Евангелию ведь нет никакого привилегированного сословия священников». И если такое сословие появилось, долг любого священника – разбираться в Священном Писании, правдиво проповедовать его, молиться за людей и подавать им добрый пример.
Наличие у церкви огромных богатств, накопленных ею за века, удручало Гуса. Он был убежден, что лишь нищая церковь, церковь-нестяжательница, может достойно исполнить волю Иисуса Христа, ведь и апостолы, следовавшие за Иисусом, эта первая церковная община, жили в бедности и простоте, ничуть не напоминая нынешних сановных священников.
В проповедях он не давал спуска никому, будь то рядовой священник или папа римский. Все служители церкви, с сожалением сознавал Гус, предались сегодня грехам. Кто не торгует должностями, тот дает деньги в рост. Кто не жаден до денег, тот охоч до женщин. Кто равнодушен к ним, тот беспробудно пьет. Блудом вавилонским охвачена вся церковь сегодня, и долг священника – не только врачевать души людей, но и спасать саму церковь.
Оберегая от критики саму церковь – творение Христово, Его живое наследие, Гус не щадил институт папства, выдуманный людьми. Чешский мыслитель проницательно указывал на то, что слова Христа, сказанные апостолу Петру: «На сем камне Я создам Церковь Мою» (Мф. 16: 18) – веками толкуются превратно. По Гусу, их следовало понимать так: «На сем камне, увиденном тобой, о котором ты мнил: Ты – Христос, Сын Божий, Я создам Церковь Мою». Не Петр – камень, а Христос; не первосвященник римский – опора церкви, а Иисус Христос.
Все эти крамольные мысли звучали в проповедях Гуса. Долго так не могло продолжаться. Чем больше слушателей собирали его речи, тем больше у него становилось врагов. На него жаловались многие священники, требуя запретить поношение всего, что составляло главный смысл их жизни – жизни размеренной и спокойной, в богатстве и довольстве. Уже в 1408 г. ему было запрещено говорить с церковной кафедры то, что он думает.
В то время католическая церковь и так переживала трудные времена. С 1378 г. в ней наступил Великий западный (Папский) раскол. Престол первосвященника заняли сразу два папы: один – в Риме, другой – в Авиньоне. У каждого была своя курия, свой, так сказать, штат придворных. Авиньон и Рим открыто соперничали в роскоши, стремясь превзойти друг друга.
На соборе, состоявшемся в Пизе в 1409 г., оба папы были смещены и избран новый папа – Александр V. Но решение собора лишь запутало ситуацию. Прежние папы отказались подчиниться ему, зато новый папа немедленно окружил себя «царедворцами». Набрав новую курию, он стал состязаться с соперниками в блеске и богатстве. Кризис в церкви лишь углубился. Тем сочувственнее простые люди и знать относились к речам Яна Гуса, к его открытой критике папы римского – вернее, всех трех пап. «Двуглавое чудовище превратилось в трехглавое», – зло шептали тогда.
Один из этих трех пап, вошедший в историю под именем антипапы Александра V (1409–1410), издал в 1409 г. буллу, осудившую сочинения Джона Виклифа. Их стали повсюду сжигать.
Не осталось незамеченным и поведение чешского проповедника Яна Гуса. В 1410 г., почти сразу после того, как в Праге было сожжено две сотни книг Виклифа, продолжатель его дела, Гус, был отлучен от церкви, что возмутило пражан. В городе начались беспорядки.
Отлучение от церкви не кончилось для Гуса расправой. Прошло два года. Он, вопреки запретам, вновь начал выступать с проповедями. Но в 1412 г. ему все-таки пришлось бежать из Праги. Отныне, разъезжая по стране, он, по его признанию, «проповедовал в городах, замках, на поле и в лесу; по примеру Спасителя проповедовал на берегу озера и на корабле».
Знатные люди давали ему приют. Наконец, укрывшись в замке одного из родовитых друзей, он написал в 1413 г. свой главный труд «De Ecclesia» – «О Церкви».
Год спустя иерархи католической церкви, долго ослабленной расколом и главенством сразу трех не согласных друг с другом пап, решили положить конец распрям и восстановить церковь такой, какой она была много веков, – несокрушимой и монолитной.
В 1414 г. в Констанце открылся собор, призванный преодолеть церковный раскол и осудить ереси, заведшиеся в церкви в последние годы.
Констанцский собор проходил при невероятном стечении народа. В городок, где проживали тогда около 6000 человек, съехались свыше 72 тысяч гостей, в том числе 23 кардинала, 27 архиепископов, 108 епископов, 103 аббата, 23 монарха, все сопровождаемые огромными толпами слуг и телохранителей. Прибыли в это священное место и свыше 700 блудниц, со всей Европы. «Госпожа Венера хозяйничает здесь в городе», – писал хронист.
На собор был вызван и известный вольнодумец Ян Гус, предавшийся бесплодным мечтаниям о том, как наново обустроить церковь. Гус принял вызов, надеясь, что сумеет отстоять свое мнение. Как писал М. М. Филиппов, он смотрел на посещение собора «как на удобный предлог торжественного заявления своих убеждений перед представителями всего христианского мира».
Ему тем легче было согласиться на приезд в Констанц, поскольку он чувствовал себя в полной безопасности. Сам король Германии Сигизмунд заверил пражского мечтателя в том, что тот может, не боясь ничего, прибыть в Констанц, а затем покинуть город, когда этого захочет, – король «обещал отослать его домой без всяких препятствий» (Филиппов).
И все же, несмотря на покровительство короля, Гус был готов к самому страшному. Он подозревал, что его ждет та же судьба, что и многих вольнодумцев до него: темница, пытки, казнь. Не случайно, покидая свой дом, он оставил завещание. «В глубине души он гораздо мрачнее относился к будущему, чем можно было думать, судя по его публичным заявлениям» (Филиппов).
Приглашение и впрямь оказалось ловушкой, клятва – ложью. Кардиналы убедили короля Сигизмунда, что тот не обязан держать слово, данное человеку, подозреваемому в ереси. В конце концов тот заявил, что не намерен защищать еретика, а скорее сам сожжет его.
Дни Яна Гуса были сочтены. В Констанце он («О, святая простота!») оказался, по его словам, в «настоящем Вавилоне». Но, прибыв в этот многошумный город, он недолго оставался на свободе. Вскоре он был арестован и водворен в тюрьму при доминиканском монастыре. Так собор, призванный прославить христианскую церковь, превратился в судилище, о котором стыдно вспоминать даже шесть веков спустя.
Друзья, что бывает редко, не бросили Гуса в беде. Они навещали его в темнице и даже надеялись помочь ему на судебном процессе. Одному из них – Иерониму Пражскому – это стоило жизни. Он сам был брошен в тюрьму, а в 1416 г. сожжен.
Но еще ранее Ян Гус был осужден на смерть и приговорен к сожжению на костре. Перед казнью от него потребовали отречься от своих заблуждений. Он ответил: «От каких заблуждений я должен отречься? Я не нахожу у себя ни одного».
По преданию, когда 6 июля 1415 г. началась мучительная казнь, к Гусу подошла старушка и подкинула хворост в огонь. «O sancta simplicitas!» – «О, святая простота!» — печально воскликнул Гус перед смертью. Эта легенда, впрочем, появилась лишь более двух столетий спустя – в сборнике «Apophtegmata» – «Изречения», изданном в Германии в 1633 г. Доподлинно же известно лишь то, что Гус был сожжен, с ним были сожжены и его сочинения. Его пепел был развеян над Рейном.
Осужденный на смерть Ян Гус еще нашел в себе силы пошутить, сказав перед казнью: «Сегодня вы зажарите гуся (так переводится с чешского языка фамилия Hus), но завтра из пепла восстанет лебедь».
Сто лет спустя так и произошло. Этим «лебедем Реформации» стал Мартин Лютер. В Чехии же казнь Гуса всколыхнула весь народ. Через несколько лет после его смерти тихая прежде страна была охвачена восстанием. В 1419 г. начались Гуситские войны.
Гнев сторонников Гуса был ужасен. Они грабили и разрушали католические храмы, преследовали католиков. Те отвечали с той же жестокостью. На Чехию один за другим обрушились четыре Крестовых похода. На протяжении двух десятилетий правители Священной Римской империи при поддержке католической церкви не могли подавить народное восстание, вызванное предательским убийством Яна Гуса. Вся страна была разорена.
И подобно тому, как в нашей истории декабристы разбудили Герцена и всех иже с ним революционеров, целый сонм реформаторов был пробужден Яном Гусом и его сторонниками, гуситами. Покой, воцарившийся в Римско-католической церкви, оказался недолгим и обманчивым. Сто лет спустя все ее здание от основания своего расшаталось, а затем и разодралось. Из искр гуситских выступлений разгорелось пламя религиозных войн, терзавших Европу на протяжении столетия, вплоть до 1648 г. – до Вестфальского мира.
…Уже в 1485 г. главный труд Гуса «De Ecclesia» был переведен на немецкий язык. Отпечатанная вольной типографией книга произвела впоследствии смятение в умах честных католиков. Один из них, Мартин Лютер, запальчиво воскликнул в 1520 г.: «Все мы гуситы, хоть и не подозреваем об этом». Годом ранее, на диспуте в Лейпциге, он публично отказался подчиниться папе, заявив, что все сочинения Яна Гуса, осужденные Констанцским собором, на самом деле исполнены христианского духа и Гус был прав, сравнив папу римского с Антихристом.
Лютер также распорядился издать главный труд Яна Гуса в количестве 2000 экземпляров. В 1529 г. еще один деятель Реформации, Иоганн Агрикола, выпустил отчет, посвященный Констанцскому собору. В нем явственно ощутимы параллели между мученической судьбой Яна Гуса и Страстями Христовыми. В 1558 г. Маттиас Флациус, самый известный историк лютеранской церкви середины XVI в., опубликовал латинские сочинения Гуса в двух томах. В своих работах Флациус подчеркивал, что Лютер и Гус – два равных в своем величии реформатора христианской церкви.