Коварное покушение возмутило гостей свадьбы – протестантов. В их гневе видели подтверждение страшных слухов. Казалось, вот-вот «еретики» возьмутся за оружие и расправятся с несчастным монархом Карлом IX (1560–1574) и верными ему людьми.
Закулисная подоплека той трагедии до сих пор не ясна для историков. Одни видят во всем наущение испанцев. Другие полагают, что Екатерина Медичи, боясь, что протестанты убьют ее сына-короля, слабого, безвольного Карла IX, убедила его покарать отъявленных цареубийц. Только решительные действия могли спасти династию Валуа, и с помутненным от страха рассудком король отдал роковой приказ.
Долгий парижский день подошел к концу. Настала страшная ночь, пережить которую многим молодым людям было не дано. Настала Варфоломеевская ночь.
24 августа 1572 г. в час тридцать ночи зазвонили колокола церкви Сен-Жермен-л’Оксерруа. На улицы Парижа вышли убийцы. Сам влиятельный герцог Гиз, глава католического «эскадрона смерти», лично проследил за тем, чтобы адмирал Колиньи не ушел от возмездия. А в это время городская чернь, вся эта крикливая сволочь, созванная вождями католиков, с азартом врывалась в жилища протестантов и резала, колола всех, кого заставала там: мужчин, женщин, детей. «Налетевшая, точно стервятники, чернь в буквальном смысле слова разорвала тело Колиньи на куски, которые потом растащили по разным концам Парижа» (Балакин).
В ту ночь в столице погибли от 3 до 4 тысяч человек. Но резня не ограничилась Парижем. Католические эмиссары успели разослать приказ по провинциальным городам. Там – прежде всего, в Орлеане и Лионе – были убиты до 20 тысяч человек.
Убийцы не были подосланы лишь к самому известному протестанту Франции – к королевскому зятю, Генриху Наваррскому. Его согласились пощадить в том случае, если он перейдет в католичество. Принц был полон сил и надежд, он не цеплялся за веру. Та была для этого сангвиника и весельчака чем-то вроде одежды, каковую можно поносить и сбросить, когда она станет не впору. Вера не вросла ему под кожу, как адмиралу Колиньи, коего проще было семь раз убить, чем один раз перекрестить. Неважно, какой ты веры, обмолвился Генрих впоследствии, лишь бы христианином был хорошим. Вера, в его представлении, прибегнем к еще одному уничижительному сравнению, была сродни гастрономическому пристрастию. Мухи отдельно, месса отдельно, Париж отдельно… Виват, король!
Впрочем, до «настоящего» королевского титула принцу Генриху, ставшему в том же приснопамятном 1572 г. королем Наварры Генрихом III, было еще далеко. Предстояли годы борьбы и сказочного везения. Пока же принц, казалось бы, сам растоптал свои честолюбивые мечты. Упорно подозревая, что его жена была причастна к резне в Варфоломеевскую ночь, и не любя ее, принц Генрих, муж Генрих, однажды в студеную зимнюю ночь тайно бежал из своей «сладкой ловушки», в которой томился три с половиной года.
Он укрылся среди протестантов, снова стал «еретиком». Теперь он был среди тех, для кого папская курия – после Варфоломеевской ночи – стала исчадием ада, а его теща Екатерина Медичи – воплощением зла. Вот только были ли протестанты «добрыми ангелами»? Ничуть нет. Взявшись за меч, они и сами не уступали в жестокости католикам. Разве что принц Генрих был среди них заблудшей овцой, рыцарем без страха и упрека.
К тому времени, когда Генрих бежал из Парижа, там правил уже другой король. Ведь несчастный Карл IX, едва достигнув 24 лет, умер от туберкулеза. Трон наследовал его брат, незадолго до того избранный польским королем. Узнав о капризе Фортуны, он незамедлительно отбыл из Кракова в Париж. Уехал, чтобы разгневать ожесточенные сердца вождей католиков. Ведь первое, о чем он подумал, прибыв в истерзанную войной страну, так это то, как примирить католиков и протестантов.
Мечты быстро забылись. Провозглашенный в 1574 г. королем Франции под именем Генриха III (1574–1589), он, как и его малосильный брат, быстро стал игрушкой в руках своей властной матери Екатерины Медичи. Так прошло десять лет.
Когда в 1584 г. умер последний брат бездетного короля и никаких наследников у него не осталось, кроме ненавистного всем католикам принца Генриха Наваррского, о своих притязаниях на престол заявил герцог Гиз, вождь Католической лиги. Дошло до открытого столкновения между ним и Генрихом III.
Настоящие обиды прорастают не скоро, и настоящая месть всегда бывает холодной. Прошло четыре года. 21 июля 1588 г. Генрих III назначил герцога Генриха Гиза генеральным наместником королевства, а затем, 23 декабря, распорядился убить самого герцога, его брата и еще ряд его сторонников. Похоже, что эта подлая расправа сразила старую королеву-мать. Узнав об убийстве своих ближайших союзников, она слегла. Через полмесяца была мертва и она.
Католики объявили войну коварному королю. Не имея уже ни в ком опоры, Генрих III вынужден был соединиться с ненавистными прежде протестантами и их вождем Генрихом Наваррским, своим ближайшим теперь родственником. Он согласился даже сделать его наследником, если… тут впору сделать мечтательное отступление, наивно поверив, что такие мечты не сбываются… если тот откажется от своей веры и станет католиком.
Знал ли король, запутавшийся в друзьях и врагах, как легко произнести слова: «Париж стоит мессы»? И если он не догадался об этом, то, уж точно, так никогда и не узнал. Ведь 1 августа 1589 г. монах-доминиканец Жак Клеман заколол Генриха III в отместку за убийство герцога Гиза. На следующий день смертельно раненный монарх умер. Династия Валуа пресеклась.
Но теперь инициатива в войне была на стороне протестантов. Они давно оправились от террора Варфоломеевской ночи и сплотились вокруг Генриха Наваррского, в то время как Католическая лига была обезглавлена. Однако исход борьбы по-прежнему был не ясен. Победы принца Генриха чередовались с поражениями. Сторонники Католической лиги вместе с испанскими войсками обороняли Париж. И тут принц понял, что завоюет столицу только тогда, когда станет «парижанином по вере» – католиком.
25 июля 1593 г. облаченный в белые одежды принц Генрих Наваррский, французский «перелет» – как называли полтора десятилетия спустя таких вот, как он, падких на перемену убеждений, в годы великой русской Смуты – отрекся от своего прошлого и обратился в католичество в базилике Сен-Дени, у ворот Парижа.
За два дня до этого он написал одной из своих метресс: «В воскресенье я проделаю сальто-мортале». Смертельный номер!
Что же до знаменитой фразы «Париж стоит мессы», то нет никаких свидетельств, что он ее произнес. Разве что известна одна его шутка, связанная с мессой и королевской короной. Один из сподвижников монарха, Пьер Л’Этуаль, описал в своих мемуарах следующую забавную историю. Однажды в феврале 1594 г. король спросил одного из своих приближенных: «Разве вы сегодня идете на мессу?» – «Но Вы же идете, Ваше Величество». – «А! – сказал король. – Теперь я понимаю, в чем дело: вы хотите заполучить какую-нибудь корону».
Католики недолго обороняли Париж от такого же, как они, «верного католика». В марте 1594 г. он въехал в столицу и вошел в собор Парижской Богоматери, чтобы послушать мессу. Париж и впрямь стоил ее.
Но Генрих IV не собирался быть королем католиков, он хотел быть королем всех французов. «Эксперт по части отречения, – отозвался о нем французский историк Габриэль Аното, – он создал свою веру, очень терпимую и в то же время очень искреннюю» (цит. по А. Моруа. «История Франции»). Он объявил амнистию и католикам, и протестантам в надежде наконец их примирить. 13 апреля 1598 г. он подписал Нантский эдикт, даровавший свободу вероисповедания протестантам. Эпоха религиозных войн уходила в прошлое.
Вот только пламя ненависти еще долго тлело в стране. 14 мая 1610 г. к приостановившейся карете, в которой ехал король, подскочил незнакомец и двумя ударами кинжала заколол Генриха IV. Безумный убийца Франсуа Равальяк был четвертован и умер, уверяя под пытками, что у него не было союзников. В действительности кое-кто был несказанно рад смерти короля Генриха IV.
Вот так история короля-весельчака вдруг завершилась донельзя серьезно и трагично – так, словно ее писал солидный историк, не терпящий никакого легкомыслия, а его соавтором стал современник Генриха IV, Уильям Шекспир. И «добрый король Анри» в одночасье превратился в «бедного Йорика» – вернее, в то, что от него осталось.
Новым же королем стал восьмилетний сын Генриха от его второго брака – с Марией Медичи (с 1600 г.). Это был Людовик XIII Справедливый (1610–1643).
Знание – сила
1598 г.
Выражение «знание – сила» восходит к тексту английского мыслителя Фрэнсиса Бэкона (1561–1626), одного из основоположников философии Просвещения. В своих «Религиозных размышлениях» – «Meditationes sacrae» (1597) он написал: «Nam et ipsa scientia potestas est» – «Ведь и наука – сама по себе сила». Со временем эта фраза в слегка сокращенном виде стала крылатой: «scientia potestas est», или в англоязычной редакции 1598 г.: «knowledge (itself) is power» – «знание —(само по себе)сила».
В 1620 г. в своем главном труде «Новый Органон» Бэкон развил эту мысль. Он писал: «Scientia et potentia humana in idem coincidunt, quia ignoratio causae destituit effectum» – «Знание и могущество (другой вариант перевода: «Знание и сила». – А. В.) человека совпадают, ибо незнание причины затрудняет действие».
Кто же был этот Фрэнсис Бэкон, назвавший знание одной из главных движущих сил в нашем мире?
Имя его окружено легендами. Вкратце упомянем лишь две из них, понимая, что знание о них наделяет образ Бэкона особым могуществом и силой.
Поговаривают, что в жилах сэра Фрэнсиса текла королевская кровь, что он был незаконным отпрыском королевы Елизаветы I и Роберта Дадли, графа Лестера, а Бэконам лишь отдали на воспитание родившегося ребенка.
По другой версии Фрэнсис Бэкон и сам «породил титана». Ведь так же упорно поговаривают о том, что образ поэта и драматурга Уильяма Шекспира придуман сэром Фрэнсисом, и им же написана часть шекспировских пьес. Актер Шекспир лишь выдавал их за свои по настоянию автора.