Именно в одной из таких статей, приучая людей к деловитости, он изрек: «Время – деньги», – а потому призвал тратить его с умом.
В 1748 г. в Филадельфии была издана книга «Американский наставник, или Лучший спутник молодого человека», представлявшая собой переработку книги англичанина Джорджа Фишера «Наставник» – собрания сведений, полезных юношам. В виде послесловия к ней публиковалась очередная статья Франклина «Советы молодому купцу, написанные старым купцом».
Нехитрая деловая арифметика, изложенная «старым купцом» Франклином, стала законом жизни для миллионов людей в XVIII–XX вв. Таковым она остается и сегодня, побуждая людей приумножать и приумножать деньги.
«Помни, чтовремя – деньги(Remember, that time is money). […] Помни, что деньги обладают способностью размножаться. Деньги могут производить деньги, и эти новые деньги могут тоже рождать деньги и т. д. Пять шиллингов превращаются в шесть, которые затем превращаются в семь шиллингов и три пенса и т. д., до тех пор, пока не превратятся в сто фунтов».
Сам Франклин положил начало не только этой философии, но и всему американскому государству. Он – один из отцов-основателей США. Он участвовал в подготовке Декларации независимости в 1776 г. Он возглавлял американскую делегацию на мирных переговорах в Париже в 1783 г. Ему было поручено выдвинуть предложение о принятии американской конституции в 1787 г. Все, за что ни брался Бенджамин Франклин, он делал на века.
После нас хоть потоп!
1757 г.
Она была умна, красива, честолюбива. Она хотела властвовать над королем и его двором – и невольно правила, как играла, судьбами Франции. Всю свою недолгую жизнь маркиза де Помпадур прожила под девизом: «После нас хоть потоп!» По преданию, эти насмешливые слова она бросила, когда до Версаля дошло известие о жесточайшем поражении, нанесенном французам войсками прусского короля Фридриха II.
Того самого Фридриха II, который, как никто другой, умел злить женщин и наживать среди них врагов. У австрийской императрицы Марии Терезии этот «злой человек», как говаривала она, отобрал Силезию. Русскую императрицу Елизавету Петровну сей «Ирод» назвал столь же несведущей в делах политических, сколь и «сластолюбивой». Ну а всемогущую маркизу де Помпадур, некоронованную правительницу Франции в середине XVIII в., он презрительно именовал «шлюхой», «позорным пятном любви» на теле Французской державы (или и того крепче), а короля Людовика XV звал игрушкой в ее руках. Его слова были угодливо переданы маркизе, что сделало ее, как и других разозленных им дам, ярой ненавистницей Пруссии.
Мадам де Помпадур. Гравюра XVIII в.
Всевластие маркизы Помпадур в тогдашней Франции было тем более удивительным, что Жанна-Антуанетта Пуассон (1721–1764) могла стать «повелительницей» короля лишь при фантастическом стечении обстоятельств. И звезды сошлись именно так.
Ее отец, Франсуа Пуассон, был сыном бедного ткача, разбогатевшим на армейских поставках (возможно, настоящим отцом девочки был финансист Ле Норман де Турнем, ставший в 1725 г. ее опекуном). В 20 лет она вышла замуж за богатого откупщика Шарля Гийома д’Этиоля, племянника опекуна. Это замужество стало первой ступенью на пути к блестящей карьере.
Четыре года спустя пробил ее звездный час. Ступени лестницы к славе вдруг промелькнули вмиг. На нее обратил внимание сам король Франции Людовик XV (1710–1774), умный, но безвольный красавец и сладострастник, больше думавший об удовольствиях, чем о стране.
Историки продолжают спорить о том, насколько он был самостоятелен, принимая важные государственные решения, или же он подчинялся во всем чужому мнению. Человек боязливый и недоверчивый, он в глубине души был только рад, когда кто-нибудь брался решать дела, за которые ему давно следовало бы взяться самому. Вот где он точно царствовал, так это в постели. Он произвел на свет 10 законных и как минимум 13 внебрачных детей.
В конце 1744 г. умерла фаворитка короля Мари-Анн де Майи-Нель. А перед этим пришла другая беда: в январе 1743 г. скончался кардинал Флери, фактически правивший Францией. Ум и сердце монарха разом стали пусты. Ничей взор не радовал его больше, и никто теперь не давал ему мудрых, ценных советов. Но госпожа Пуассон была умна и красива, полна энергии и интересных идей.
В феврале 1745 г., во время бала-маскарада, ее представили королю. Выбор был сделан быстро. Госпожа Пуассон, мещанка во дворянстве, стала maîtresse en titre (официальной метрессой). Еще никогда французские монархи «не роняли так низко свое достоинство», опустившись до мезальянса с женщиной третьего (буржуазного) сословия.
Король постарался скрыть порочную тайну происхождения своей фаворитки. В июле 1745 г. она получила титул маркизы де Помпадур, а в сентябре король впервые представил ее двору. В Версале, пишет немецкий историк Петер Хартман, наступила эпоха «власти метресс» («Die Französischen Könige und Kaiser der Neuzeit 1498–1870. Von Ludwig XII. bis Napoleon III» – «Французские короли и императоры Нового времени: 1498–1870. От Людовика XII до Наполеона III», 2006).
Но маркиза де Помпадур выделялась на фоне других фавориток не только своим низким происхождением. В отличие от них она хорошо помнила о двух вещах. Во-первых, телесная красота – вещь преходящая, а во-вторых, не следует обманывать короля, скрывая от него следы своего увядания. Все в этом мире мимолетно. Но ко всему можно подготовиться.
Новая маркиза была достаточно умна, чтобы заручиться поддержкой при дворе. Она не была наглой выскочкой или ограниченной особой. Ум и интуиция позволяли ей легко лавировать в самом средоточии придворных интриг. Она ловко завязывала знакомства и сумела расположить к себе многих людей. Она умела подать себя в выгодном свете, что при дворе высоко ценилось. Даже королева прониклась к ней уважением. Это лишний раз показывает, каким прекрасным дипломатом была Помпадур.
Король же втайне был просто счастлив, что рядом с ним нашелся человек, который не боялся ответственности и стремился все решать сам. Маркиза де Помпадур не вырывала власть из его рук – она подняла власть, давно выпущенную им из рук. Вскоре король уже не мог даже назначить посланника или командира полка, не посоветовавшись насчет кандидатуры с верной маркизой.
Впрочем, осторожная и прозорливая, та понимала, что рано или поздно король найдет ей замену в постели (это случилось в 1751 г.), а потому спешила отыскать себе другие занятия, которые были бы по душе ей – и королю. Давно перестав быть его любовницей, она стала ему подругой. При этом ее влияние на короля ничуть не убавилось, а только возросло.
Она, и верно, нашла себе новые занятия. В Париже по ее указаниям был заметно расширен отель д’Эвре, в котором она поселилась сама (сегодня это Елисейский дворец, резиденция президента Французской республики). В Версале для нее начали возводить новый дворец – Малый Трианон (впоследствии там жила королева Мария-Антуанетта). По ее совету была сооружена центральная площадь Парижа – площадь Людовика XV (ныне – площадь Согласия). В годы Французской революции именно там был казнен следующий король – Людовик XVI.
В Севре неутомимая маркиза поддержала фарфоровую мануфактуру – ей хотелось, чтобы здесь изготавливали фарфор лучше, чем в Мейсене. Лучшие художники рисовали портреты маркизы и выполняли ее заказы, задавая мерки фривольного искусства рококо (особенно она благоволила Франсуа Буше).
Парикмахерское дело тоже было ей мило. Во Франции и сегодня помнят моду а-ля Помпадур – высокую прическу с валиком.
«Все хорошо, прекрасная маркиза!» Вот только ее увлечения – строительные проекты, любовь к искусству – стоили Франции миллионы. Однако еще дороже стране обошлось пристрастие Помпадур к большой политике. Один из английских дипломатов, описывая настроения в Париже, заметил: «Главный вопрос в том, на чьей стороне находится леди. Это решает все». Это признание секретного агента как нельзя лучше показывает, какое влияние имела маркиза при французском дворе. В ее доме спешили побывать все известные люди Парижа. «Стремление засвидетельствовать ей свое уважение и покорность, – писал австрийский посланник, граф В. А. Кауниц-Ритберг, – превосходит все мыслимые представления».
Прусский король Фридрих II ее роль явно недооценивал. Заключив в 1756 г. союз с Англией против Франции, Австрии, России и Швеции, он едва не просчитался и не погубил свое королевство. В декабре 1761 г., в канун сказочного перелома в Семилетней войне, один из его приближенных, Гейсер, встретился с королем в столице Силезии Бреслау (ныне – Вроцлав), в полуразрушенном дворце. Он записал общее впечатление от увиденного: «Он (король. – А. В.) представляется нам как бы сидящим на развалинах, не имеющим перед собой ничего в виду, кроме развалин».
Однако в том же месяце произошло чрезвычайное событие – умерла императрица Елизавета Петровна, и к власти пришел Петр III – он и спас Пруссию от разгрома, заключив с ней мир, а потом и вовсе перейдя на ее сторону (в том же 1762 г. с Пруссией примирилась Швеция). Фридрих II стал Великим, Пруссия вошла в число великих держав, а Франция лишилась почти всех заморских колоний, отнятых у нее Англией, ставшей, по замечанию российского историка В. Д. Балакина, «единственным победителем в этой войне».
Виновницей катастрофы во Франции сочли маркизу де Помпадур. Ей припомнили (и не забывают по сей день) грустную шутку, сказанную после разгрома французской армии в битве при Росбахе. 5 ноября 1757 г. соединенные силы французов и австрийцев под командованием принца де Субиза (их численность составила 41 тысячу человек) встретились с прусской армией (22 тысячи человек). Союзные войска были разбиты и обращены в бегство. Пруссаки потеряли лишь 548 человек убитыми и ранеными, а союзники – около 10 тысяч человек, в том числе 3000 – убитыми и ранеными, 7000 – пленными.