.
В 1839 г. Британская империя нанесла ответный удар. Благодаря Пальмерстону был заключен договор между Османской империей и Австрией. Этому предшествовала длительная кампания в британской печати, когда газеты на все лады твердили, что «Россия вот-вот захватит Константинополь».
Этот чужой договор стал обоюдоострым оружием. Он одинаково мешал и России, препятствуя ее дальнейшему продвижению на Восток, и Франции, где определенные политические силы мечтали повторить военную экспедицию Наполеона и отнять у турок Сирию и Египет. Что прежние соглашения с французами? У Англии не было постоянных друзей, имелись только постоянные интересы.
Падение правительства Уильяма Лэма 30 августа 1841 г. на несколько лет приостановило интриги Пальмерстона. Он лишился поста в новом правительстве, которое сформировал консерватор Роберт Пиль. Лишь 5 лет спустя, 30 июня 1846 г., когда премьер-министром страны стал лидер вигов (либералов) Джон Рассел, Пальмерстон вновь возглавил министерство иностранных дел.
Словно наверстывая упущенное за время вынужденного отрешения от должности, он вмешивался теперь во все, делая подчас необдуманные, поспешные шаги. Этим он снискал себе прозвище Lord Firebrand – «Лорд Головня».
Пальмерстон словно пытался доказать, что у Британии есть лишь свои интересы, но обзаводиться друзьями ей ни к чему. Он, собственно, так и сказал, выступая в Палате общин 1 марта 1848: «У нас нет ни вечных союзников, ни постоянных врагов, но постоянны и вечны наши интересы, и защищать их – наш долг» (обычно это высказывание приводится в сокращенном виде: «У Англии нет постоянных друзей, есть только постоянные интересы»).
Пальмерстон умудрился быстро рассориться с Францией, Россией, Австрией, Пруссией, Бельгией и Испанией. Для этого он делал все. Вмешался в восстание Кабреры (1846–1849) в Испании. Был втянут в инцидент Рио-Нуньес в Западной Африке (в нем участвовали британцы, а также французские и бельгийские военные моряки). Помог подавить революцию на Сицилии, которую сам же и разжигал. Приветствовал революцию в Венгрии и устроил торжественную встречу в Англии ее вождю Лайошу Кошуту. Позднее, в 1863–1864 гг., он так же неудачно поддержит Данию в конфликте с Пруссией из-за Шлезвига и Гольштейна и сделает это, как язвительно написал его британский биограф У. Б. Пембертон, «по причине неспособности старца следить за меняющимся миром» («Lord Palmerston», 1954).
На рубеже 1840—1850-х внешняя политика Пальмерстона все сильнее раздражала и премьер-министра Рассела, и королеву Викторию. Наконец, после того, как в разговоре с французским дипломатом, внебрачным сыном Наполеона А. Валевским он приветствовал переворот, совершенный 2 декабря 1851 г. президентом Франции Луи Наполеоном Бонапартом, чаша терпения королевы переполнилась. 26 декабря Пальмерстон вынужден был уйти в отставку.
Казалось, что его политическая карьера оборвалась. В глазах публики он сразу стал «жалким стариком», отправленным «на свалку истории». Как отмечает Виноградов, «из идола толпы он превратился в страдальца-мученика и с разных сторон получал выражения соболезнования».
Но сам он даже не думал сдаваться. У него был единственный постоянный интерес – политика. Его искусство дипломата позволило ему быстро создать в парламенте коалицию своих сторонников и 21 февраля 1852 г. свалить правительство Рассела.
Новый премьер-министр Джордж Гамильтон-Гордон назначил Пальмерстона министром внутренних дел. В этой должности тот занялся прежде всего благоустройством Лондона. Однако за будничными делами он не забывал о международной политике. Именно стараниями Пальмерстона была развязана Крымская война, на полтора десятилетия убравшая Россию с мировой авансцены.
«Сплотить коалицию держав против России представлялось делом трудным, почти что невозможным, она не имела претензий ни к кому, хотела жить со всеми в мире, – писал Виноградов. – И все же войну удалось разжечь при самом активном участии Пальмерстона».
Когда в 1855 г. из-за разногласий по вопросу Крымской войны правительство Гамильтона-Гордона пало, формирование нового кабинета было поручено Пальмерстону. Он стал новым премьер-министром страны (в этой должности он пробудет с перерывами 10 лет). При нем Великобритания и победила в этой ненужной, бесславной, провальной и даже глупой войне (П. Гиббс. «The Crimean Blunder» – «Крымский конфуз», 1960). Впоследствии О. фон Бисмарк, канцлер Пруссии, соблюдавшей нейтралитет в годы этой общеевропейской войны, свел ее бессмысленность к понятной всем формуле: «стомиллионный народ нельзя» подвергать «невыносимым унижениям» («Мысли и воспоминания», т. 2, 1940).
В своей новой должности Пальмерстон одержал еще одну постыдную победу, подавив восстание сипаев в Индии. Хрестоматийной стала картина расправы над восставшими индийцами: несчастные, изможденные люди, привязанные к жерлам пушек, ждут той секунды, когда раздастся страшный выстрел и их разорвет в клочья (В. В. Верещагин. «Подавление индийского восстания англичанами», 1884). Это умиротворение по Пальмерстону, одному из самых деятельных циников в мировой политике XIX в.
Вскоре он, впрочем, убедился, что зародыши бунта могут таиться не только в далекой Индии, но и в Лондоне. 14 января 1858 г. итальянский революционер Феличе Орсини попытался взорвать Наполеона III, считая, что тот препятствует объединению Италии. От бомб, брошенных им и его товарищами в карету, где император ехал со своей женой, погибли восемь парижан и 142 человека были ранены, но Наполеон III по случайности не пострадал. Это «итальянско-французское» дело скоро стало еще и «английским», когда выяснилось, что Орсини жил перед покушением в Лондоне. Там же он изготовил бомбы, которые привез потом в Париж. Пальмерстон попытался принять «билль о заговорах», чтобы не допустить повторения этой чудовищной истории. Но проект закона не понравился многим. Одним казалось, что он ущемляет английские свободы; других бесило, что Пальмерстон слишком пытается угодить французскому императору. 19 февраля 1858 г. правительство Пальмерстона вынуждено было уйти в отставку.
«Изгнание» было недолгим. Уже через год в Великобритании наступил новый правительственный кризис. В отставку отправился следующий кабинет министров. Премьер-министром 12 июня вновь стал Пальмерстон.
Наступившее десятилетие выдалось очень бурным. Череда локальных войн в Европе привела к объединению Италии и Германии. Северо-Американские Соединенные Штаты, наоборот, в начале 1860-х едва не распались – там разгорелась гражданская война.
Следуя своему принципу («у Англии нет постоянных друзей, есть только постоянные интересы»), Пальмерстон, поначалу едва не вступивший в эту войну на стороне южных штатов (Конфедеративных Штатов Америки), в 1862 г. все-таки отказался их поддерживать, предполагая, что победят северяне.
Зато он стал готовиться к войне с Наполеоном III, с коим дружил вот уже десятилетие. Ведь французский император взялся переоснащать флот, а потому тотчас превратился из постоянного союзника в возможного врага. С начала 1860-х власти Британии, втайне опасаясь, что Наполеон III исполнит мечту дяди и вторгнется в туманный Альбион, занялись укреплением береговой линии. Здесь было сооружено 76 фортов и других укрепленных пунктов. Их прозвали Palmerston Forts – «форты Пальмерстона», но злые языки потом стали поговаривать о том, что напортачил-де он с фортами, и переименовали их в Palmerston’s Follies — «глупости Пальмерстона».
Самому политику и дипломату было уже все равно, о чем твердят злые языки. Он умер 18 октября 1865 г., был погребен в Вестминстерском аббатстве и стал четвертым человеком в стране, не принадлежавшим к королевскому дому, кто удостоился подобной чести (после Ньютона, адмирала Нельсона и герцога Веллингтона).
Пальмерстон умер, но политический принцип, который он отстаивал всю жизнь, стал отныне основополагающим принципом британской политики.
Где раз поднят русский флаг, он уже спускаться не должен
1850 г.
Миллион квадратных километров равняется четырем Великобританиям (без заморских владений. – А. В.). Этот миллион был поднят Россией буквально с земли. Он долго лежал там, не нужный никому. На человека, который потянулся за ним, зашикали, его чуть ли не захотели заарестовать. Но он все же вытянул находку, этот жребий. Не возьми мы его тогда, скоро бы лишились и второго, и третьего миллиона. Вот что была та драгоценная находка.
Г. И. Невельской.
Гравюра 1876 г.
В 1858 г. был заключен Айгунский мирный договор с Китаем. По нему к России отошло более 750 тысяч квадратных километров дальневосточной земли, а если добавить к этому Приуссурийский край и Сахалин, где русский флаг был поднят самовольно, без государственного решения, то к России тогда разом отошла территория площадью свыше миллиона квадратных километров – больше любого современного государства Европы.
Покорителем громадного края, завоевавшим его именно так, как и повелел император Николай I, «чтобы и не пахло пороховым дымом», стал генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Николаевич Муравьев (1809–1881), удостоенный титула граф Амурский после подписания Айгунского договора.
Ветеран Кавказской войны, ставший генералом в 32 года, а тульским губернатором – в 37 лет, Муравьев слыл «либералом и демократом», но зарекомендовал себя при этом, говоря пушкинскими словами, «дельным человеком». Император Николай I много путешествовал по России, проверяя работу своих чиновников. 5 сентября 1847 г. в семь утра в селе Сергеевском под Тулой император, в своих привычках неприхотливый, как солдат, и трудолюбивый, как пролетарий, принял молодого губернатора. Тот ждал худшего – пришло лучшее, о котором он и помыслить не мог. Николай I обратился к нему «в самых лестных выражениях» и предложил взять в свое управление всю Восточную Сибирь – дикий край, где дел было невпроворот, где было место и подвигам, и геройствам и где сама граница терялась в безвестности, словно предлагая шагнуть дальше – занять как можно больше земли.