«Periculum in mora. Dépêchez-vous!» – «Промедление опасно! Спешите!». Посол немедленно оставил Париж и отправился на родину.
На аудиенции Вильгельм спросил Бисмарка, согласен ли он с тем, что прусская армия требует реорганизации, и будет ли он настаивать на этом, невзирая на мнение ландтага. Бисмарк сказал, что да.
Так был заключен негласный союз между королем и его первым министром – между нерешительным, подчас неуверенным в себе королем и не знавшим сомнений министром. Бисмарк оказался как никогда нужен Вильгельму I. Так возник очень сплоченный тандем, уверенно правивший Пруссией, а затем Германией более четверти века.
Борьба предстояла нешуточная. Вильгельм позднее даже признался своему собеседнику, какие мысли его одолевают: «Я предвижу совершенно ясно, чем все это кончится. На Оперной площади, под моими окнами, отрубят голову сперва вам, а несколько позже и мне».
Бисмарк тогда ответил королю: «Да, нас не будет в живых, но ведь мы все равно умрем рано или поздно; а разве может быть более достойная смерть?»
Бисмарк с самого начала показал себя беспощадно жестким политиком. Сразу после своего назначения, 30 сентября, он шокировал либеральное большинство ландтага своей речью, произнесенной в бюджетной комиссии. Он твердо, по-солдатски сказал: «Не на либерализм Пруссии смотрит Германия, а на ее мощь. […] Не речами, не постановлениями большинства решаются великие вопросы времени – это было большой ошибкой 1848 и 1849 годов, – ажелезом и кровью».
Сразу отметим, что фраза Бисмарка «железом и кровью» была вольной цитатой из стихотворения «Железный крест» Максимилиана фон Шенкендорфа (1783–1817), участника Освободительной войны против Наполеона. В дословном переводе цитата звучит так: «Ведь только железо нас может спасти // И избавить может лишь кровь // От позорного бремени тяжких цепей, // От горделивого торжества зла».
Итак, в этой пламенной речи Бисмарк смело открыл карты. Только победа в войне обеспечит торжество прусской политики, доминирование Пруссии среди других немецких государств.
Один из вождей либералов, юрист Макс фон Форкенбек, впоследствии друживший с Бисмарком, тогда отозвался о нем крайне едко: политика по Бисмарку означает «управлять без бюджета, с сабельным полком внутри страны и войной за ее пределами». И добавил: «Я считаю его самым опасным министром Пруссии, который более всего угрожает ее счастью и свободе».
Другой будущий поклонник Бисмарка, а в те дни либеральный историк Генрих фон Трейчке, был настроен не менее зло. В конце сентября 1862 г. он писал политику из Бадена Вильгельму Нокку: «Когда я слышу такого вот плоского юнкера (прусского помещика. – А. В.), как этот Бисмарк, болтающего про железо и кровь, которыми он хочет поработить Германию, то мне кажется, что он не менее жалок, чем подл».
Отныне Бисмарк стал править страной, следуя своему непререкаемому девизу: «Власть важнее права». Его личный финансовый советник Герсон Блейхредер писал в январе 1863 г. Ротшильду, который и познакомил его с Бисмарком: «Нынешнее министерство непопулярно настолько, насколько это редко бывало даже в Пруссии».
Либеральные депутаты и впредь отказывались принимать бюджет и поддерживать военную реформу. Тем не менее Бисмарк настоял на своем, используя лазейку в прусской конституции. В течение четырех лет он управлял страной, не имея бюджета. В газетах его политика резко критиковалась, поэтому с 1 июня 1863 г. по его распоряжению была введена жесткая цензура.
И все равно казалось: дни пребывания Бисмарка у власти сочтены. Он удержал свой пост лишь благодаря внешнеполитическим успехам. «Железом и кровью» он и впрямь взялся расширять пределы Пруссии, ее «жизненное пространство».
Пробужденное в немецком народе национальное самосознание, давно зревшая в нем мечта о едином немецком государстве облегчили задачу Бисмарка.
Осенью 1863 г. вновь разгорелся давний спор с Данией из-за герцогств Шлезвиг и Гольштейн, связанных личной унией с датским королем. В этом очередном обострении конфликта Бисмарк увидел свой единственный шанс выбраться из того тупика, в который его завела внутренняя политика.
В феврале-апреле 1864 г. сражавшиеся бок о бок прусские и австрийские войска разгромили датскую армию. Северные герцогства формально стали совместным владением Австрии и Пруссии, но, учитывая географическое соседство последней, Пруссия в любой момент могла захватить их.
Уже через два года после этой победы Бисмарк спровоцировал Австрию на войну с Пруссией. Эта братоубийственная война была очень непопулярна в Южной Германии. Неудивительно, что там чествовали как мученика вюртембергского студента Фердинанда Кохен-Блинда, который, как написала одна из газет на его родине, «посвятил свою жизнь тому, чтобы освободить Отечество от чудовища». 7 мая 1866 г. он совершил неудачное покушение на Бисмарка, а затем покончил с собой.
Два месяца спустя, 3 июля 1866 г., в битве при Кениггреце, прусская армия одержала решающую победу над австрийской. Отношение к Бисмарку внутри страны разом изменилось. Даже ярые либералы стали поддерживать ненавистного прежде министра-президента.
В свою очередь, Бисмарк удивил многих за пределами страны тем, что его победа была блестящей, но милосердной. Он не стал отнимать у Австрии ее исконные земли, а лишь распустил Германский союз. Все области к северу от реки Майн были объявлены зоной интересов Пруссии. Так возник Северогерманский союз. На всей его территории утвердилась демократическая избирательная система.
«Если революции суждено быть, то лучше мы совершим ее сами, чем испытаем ее на себе», – категорично изрек Бисмарк в августе 1866 г. Вслед за тем Пруссия аннексировала, помимо Шлезвига и Гольштейна, Ганновер, Кургессен, Нассау и вольный город Франкфурт-на-Майне.
Объединение Германии повелось называть «революцией сверху». Впоследствии историки стали именовать самого Бисмарка «белым революционером», великим деятелем «консервативной революции». Целью всей проводимой им политики было вывести Пруссию в первый ряд крупнейших держав своего времени. Во всех его планах главенствовала не национальная, а государственная идея. «Он понимал, что для сохранения своего внутреннего и внешнего устройства Пруссия должна выйти за его пределы, что ради сохранения своей сути она должна встать во главе преобразований», – подчеркивал немецкий историк Лотар Галл, автор книги «Bismarck. Der weiße Revolutionär» – «Бисмарк. Белый революционер» (1980). Чтобы достичь своей цели, Бисмарк даже пошел на союз с ненавистными ему либералами.
Цель эта была еще очень далека. Бисмарк сам признавался в 1868 г.: «Если Германии удастся достичь своей национальной цели еще в этом столетии, это было бы великолепно, ну а если бы это произошло в ближайшие 5 или 10 лет, это было бы вообще что-то чрезвычайное – неслыханный, благословенный подарок от Господа Бога».
Однако, когда в 1870 г. появилась возможность начать войну с Францией при поддержке южногерманских государств, Бисмарк сделал это. Он спровоцировал войну с помощью «Эмской депеши» – шифрованной телеграммы из курортного Эмса, где прусский король встречался с французским послом Бенедетти.
Искусством политических провокаций Бисмарк владел блестяще. В газеты он распорядился дать текст депеши, сокращенный так, что французы восприняли ее как неслыханное национальное оскорбление. 19 июля Франция объявила войну Северогерманскому союзу.
Бисмарк виртуозно использовал все выгоды, которые открывала победа в войне. Разгром Франции привел к рождению Германской империи, объединившей все немецкие государства, кроме Австрии. 18 января 1871 г. в Большом зеркальном зале Версальского дворца Вильгельм I был провозглашен императором Германии. «У ворот окруженной вражеской столицы, в главной квартире действующей армии, в резиденции французских монархов, которые мечтали о гегемонии в Европе, действие смотрелось особенно эффектно», – пишет российский историк Н. А. Власов («Великий Бисмарк. Железом и кровью», 2011).
Отто фон Бисмарк стал первым канцлером Германского рейха. Всей своей политикой 1860-х он доказал, что великие вопросы времени решаются не в парламентских залах, а «железом и кровью».
Фактически основателями империи стали прусские военные. Отныне они заняли во Втором рейхе особое, привилегированное положение, что во многом определило судьбу Германии в XX в.
Наиболее прозорливые современники Бисмарка предчувствовали эту судьбу. Например, социал-демократ Август Бебель отмечал, что «империя, с трудом скрепленнаяжелезом и кровью, не пригодна для гражданских свобод, не говоря уже о социальном равенстве! Любому государству, что было на роду написано, то и воздастся. Раз уж при рождении империи повивальной бабкой стала ей сабля, то до самого гроба ей с саблей и придется жить!»
Сабля и повела страну вперед. В 1914 г. каста военных была втянута в Великую войну и неожиданно проиграла ее, что привело к падению Германской империи. Она была разрушена не речами в британском или французском парламенте, а «железом и кровью» русских, британцев, французов и их союзников.
Бисмарк не мог предвидеть будущее, но он хорошо чувствовал настоящее. В декабре 1870 г., незадолго до своего триумфа, он пророчески написал жене: «Мы балансируем на острие громоотвода; если мы потеряем равновесие, которое я с трудом установил, то свалимся вниз».
Преемники Бисмарка и Вильгельма 40 лет спустя утратили это чувство равновесия – и потеряли всё.
Коней на переправе не меняют
1864 г.
Выборы шли под грохот канонады, к северу от фронта Гражданской войны. Федеральные войска вот уже четвертый год продолжали вести бои с мятежными конфедератами, тогда как лидер северян, президент США Авраам Линкольн (1809–1865), открыл свой «второй фронт» и сражался теперь еще и с политическими противниками, вступив в новую избирательную кампанию. Во второй раз в истории США президентские выборы проводились во время войны (впервые это произошло в 1812 г., во время Англо-американской войны).