Семейное же дело продолжил младший сын Акинфия Никитича Никита Акинфиевич (1724 — 1789), построивший еще ряд горных заводов, на которых производилось до 40 % чугуна в России. Ежегодный доход владельца 11 тысяч крепостных душ составлял к концу его жизни 250 тысяч рублей.
Своими предприятиями Демидов жестко руководил из Москвы, где жил в свое удовольствие большим барином, покровительствуя учеными художникам. На строительство здания Московского университета он безвозмездно поставлял со своих заводов железо, учредил при Академии художеств премию-медаль «За успехи в механике». Коллекционировал картины, заказал серию полотен французскому живописцу-жанристу Ж.Б. Грезу, возил за границу русских художников и скульпторов, молодых крепостных художников направлял на учебу в российские и европейские столицы.
Средний сын Григорий Акинфиевич предпринимательством особо не занимался, в широкой благотворительности замечен не был, всю жизнь отдал наукам, в Соликамске основал один из первых в России ботанических садов.
А вот его сын Павел Григорьевич (1738 — 1821), действительный статский советник, выпускник Геттингенского университета и Фрайбергской горной академии в Германии, оставил на поприще меценатства заметный след.
Возвратившись в 1762 г. в Россию, Демидов передал большую часть своего наследства четырем братьям, а сам занялся наукой.
Путешествуя по Европе, занимаясь естественно-научными изысканиями, он собрал замечательную коллекцию минералов и художественных ценностей, уникальную библиотеку рукописей и дорогих редких изданий на разных языках по различным отраслям знаний. Свой кабинет естественной истории, коллекцию монет и медалей, собрание книг и рукописей (погибла в 1812 г.) общей стоимостью 250 тысяч рублей Павел Григорьевич в 1803 г. подарил Московскому университету.
Вновь открытому в 1805 г. Ярославскому училищу высших наук (ныне Демидовский юридический лицей) меценат пожертвовал 3578 душ крепостных на содержание лабораторий и зарплату профессоров, а также 100 тысяч рублей на стипендии беднейшим студентам и обучение наиболее способных из них за границей. По 50 тысяч рублей Демидов передал на основание университетов в Киеве и Тобольске. Овдовев еще в молодости, Павел Григорьевич не оставил после себя потомства.
14-летний Николай Никитич Демидов (1773 — 1828) вместе с двумя сестрами получил в наследство от Никиты Акинфиевича в 1787 г. 9 заводов и 9209 душ мужского пола. Уральские владения, предоставленные опекунам, его не интересовали, и он вел рассеянный образ жизни. Служил адъютантом при князе Г.А. Потемкине, участвовал в битве при Бородино, дослужился до чина генерал-майора. В зрелые годы взялся управлять заводским хозяйством, оснастив его многими техническими новинками и отправив за свой счет для обучения тонкостям горнозаводского дела более 100 человек крепостных в Англию, Швецию и Австрию. Из благотворительных дел Демидова можно отметить его щедрое покровительство ученым и художникам, а также усердное попечение о благосостоянии заводов: безденежную выдачу провианта малолетним и престарелым людям, раздачу помощи нуждающимся, особые награды и поощрения и пр.
Своим наследникам сыновьям Павлу и Анатолию Николай Никитич оставил 7000 кв. км владений, 5 морских судов, коллекцию драгоценных предметов стоимостью свыше 1 млн рублей.
Павел Николаевич Демидов (1798 — 1840) внес огромный вклад в развитие промышленного Урала. При нем были созданы механиками Е.А. и М.Е. Черепановыми первые паровозы, развивалось бронзолитейное дело под руководством литейного мастера и скульптора Ф.Ф. Звездина, открылась высшая заводская школа.
Величайшей заслугой мецената перед российской культурой стали учрежденные Павлом Николаевичем в 1831 г. Демидовские премии (25 тысяч рублей ежегодно). Присуждаемые на протяжении четверти века, они существенно повлияли на развитие отечественной науки. Эти премии были самыми крупными как по сумме, так и по значению.
Отмеченный многими наградами за добросовестное служение России в военных и гражданских чинах, Демидов в 1831 — 1834 гг. возглавлял Курскую губернию. Сотни тысяч рублей губернатор передал бедным, благотворительным фондам и обществам, воспитанницам институтов и пансионов, которые не могли оплачивать свое обучение, на развитие местных производств.
Столице меценат пожертвовал не менее 700 тысяч рублей на основание общественных заведений, на строительство детской больницы. Во время Русско-турецкой войны безвозмездно предоставил правительству 25 тысяч пудов снарядов стоимостью 100 тысяч рублей, изготовленных на Нижнетагильских заводах.
Анатолий Николаевич Демидов (1812 — 1870) почти всю жизнь провел в Европе: родился во Флоренции, умер в Париже, на Урале не бывал. Заводскими делами занимался его старший брат Павел. Анатолий же учился, литераторствовал, дружил с живописцами и ваятелями, коллекционировал и меценатствовал. Картину «Последний день Помпеи» K. Брюллов написал по заказу филантропа. Анатолий Николаевич состоял при посольстве в Вене в чине действительного статского советника, был членом нескольких обществ, академий и университетов. Прославился как основатель и попечитель «Демидовского дома призрения трудящихся», на который дал более 500 тысяч рублей, и как потомственный попечитель Николаевской детской больницы в Санкт-Петербурге (200 тысяч рублей), как устроитель научной экспедиции в Южную Россию и Крым (1837).
Сын Павла Николаевича Павел Павлович Демидов (1839 — 1885), практически не занимавшийся своими уральскими заводами (был на них всего два раза), стал последним крупным филантропом фамилии. Известен своим участием в «Священной дружине» («Добровольная охрана»), законспирированной организации придворной аристократической России в 1881 — 1882 гг., которой передал 50 тысяч рублей, и своей брошюрой «Еврейский вопрос в России». «Унаследовал от бездетного дяди Анатолия Николаевича титул князя Сан-Донато, пожалованный королем итальянским и утвержденный за ним государем российским в 1872 г.».
Перед смертью Демидов проиграл в Монте-Карло 600 тысяч рублей, поставив 7 своих заводов, а заодно и 40 тысяч человек на край гибели. Но Павел Павлович успел прославиться и благими делами в Европе и в России. В Париже благотворитель основал рукодельню имени Святой Марии, где находили ежедневную работу до 400 бедных парижанок. Во Флоренции открыл школы, приюты, устраивал дешевые столовые для рабочих и т.п. Родине филантроп пожертвовал почти 1,2 млн рублей — на ежегодную помощь Киевскому и Петербургскому университетам, детской больнице и другим. «В Нижнем Тагиле за его счет содержалось 100 учащихся реального училища, два мужских народных начальных училища для 300 и два женских для 200 детей, два приюта для сирот, две больницы с аптеками при них, фельдшерская школа, библиотека при училищах и больницах. Общий годовой расход (на благотворительность. — В.Л.) в Нижнем Тагиле составлял более 125 тысяч рублей. Это небольшая доля огромных доходов уральских магнатов».
Но, как говорится, и за это спасибо.
P. S. Редкую, но чрезвычайно эффективную форму благотворительности осуществил курский губернатор П.Н. Демидов. Из своего кармана Павел Николаевич доплачивал чиновникам сумму, превышавшую поборы просителей. Четырехлетний эксперимент освободил жителей губернии от мздоимства, но иммунитета у чиновников не выработал. Как только кормильца сменил другой губернатор, тут же возобновилось хапанье в еще больших размерах, чем было до Демидова.
Маркиза де Помпадур
«После нас хоть потоп» — эту крылатую фразу Людовика XV не раз напоминала королю его фаворитка маркиза де Помпадур. Фраза стала пророческой, так как через четверть века после кончины Помпадур страну и впрямь накрыл потоп Великой французской революции, а затем и Наполеоновских войн. Не последнюю роль в разгуле этой стихии сыграла сама маркиза — во всяком случае, так утверждают историки, уверенные, что именно Помпадур привела Францию к Семилетней войне (1756 — 1763), потере колоний и самой революции.
Во второй половине XVIII в. имя Помпадур было известно всей Европе. Еще при жизни маркизы оно стало едва ли не символом Франции. Король Пруссии Фридрих II, непримиримый враг «гризетки французского двора», назвал ее именем даже свою собачку. В России это слово через 100 лет с легкой руки М.Е. Салтыкова-Щедрина и вовсе обрело иной оттенок — администратора-самодура. (См. очерк «Помпадуры и помпадурши».)
А чем же прославилась маркиза в статусе самой знаменитой и самой «долгоиграющей» фаворитки Людовика XV? Не будем описывать полный опасностей путь красавицы в опочивальню монарха, рыться в королевском белье и живописать божественный овал лица маркизы и неземной цвет ее глаз. Не станем и углубляться в демоническую роль мадам во французской истории и нюансы ее управления государством, а остановимся лишь на ее нешуточных заслугах перед французской и мировой культурой.
Прежде всего — кто она? Жанна-Антуанетта Пуассон родилась 29 декабря 1721 г. в Париже у Луизы-Мадлен де Ла Мотт. Отцом девочки был то ли буржуа Пуассон, сбежавший из Франции, то ли стряпчий Ленорман де Турнэм, принявший большое участие в воспитании и образовании девицы. Сей факт — отсутствие аристократических корней — маркизе поминали во дворе довольно часто.
Жанна-Антуанетта «прекрасно знала музыку, рисовала, пела, играла на сцене, декламировала». Все это сочеталось у нее с «изысканным вкусом, тонким умом, сильной волей, кипучей энергией и немалыми амбициями». Понятно, что с таким набором свойств можно не только попасть во дворец, но и укрепиться там. По пути к «возлюбленному» Луи барышня успела побывать замужем, обрести имя мадам дʼЭтуаль и вкусить прелести салонной жизни, где общалась с Вольтером, аббатом А. Прево, К.А. Гельвецием и другими.
Когда же фортуна свела ее с венценосцем, она покорила его не столько своим женским естеством, сколько вышеотмеченными качествами. Надо сказать, что продвижению Жанны-Антуанетты ко двору немало способствовали интересы одной из политических групп, сделавшей на мадам дʼЭтуаль ставку.