Черное золото обогатило Тагиева, а еще больше общество. На полученные доходы нефтяник построил шоссейную дорогу из Баку до своего промысла, приобрел керосиновый завод и завод смазочных масел, две шхуны для перевозки сырья, склады в Царицыне, Нижнем Новгороде и Москве, стал инициатором и одним из главных инвесторов 800-километрового нефтепровода Баку — Батуми, в Баку учредил конку.
Обладая тонким чутьем на конъюнктуру рынка, Тагиев в преддверии кризиса перепроизводства нефтепродуктов на несколько лет отошел от этого бизнеса и занялся текстильной промышленностью, в которой добился не менее поразительных успехов. Две хлопчатобумажные фабрики, оснащенные по последнему слову техники, в начале ХХ в. принесли хозяину сказочную прибыль, поскольку их главная и единственно разрешенная к производству продукция — бязь — из-за низкой цены и высокого качества пользовалась неимоверным спросом не только в Закавказье и Туркестане, но и в Иране, Турции и других мусульманских странах. Конкуренты Тагиева сожгли его склады с продукцией и часть оборудования, но капиталист отстроил все заново.
Дальновидно вкладываясь в разные отрасли экономики, Тагиев преуспел и в рыболовстве на Каспии. Отлов сельди, севрюги, белуги, лосося, осетра, производство икры сделали промышленника одним из главных поставщиков этих продуктов в Россию и Европу. Для этих целей Тагиев построил железную дорогу и приобрел вагоны-рефрижераторы.
Были у Тагиева еще мельница, флотилия торговых, грузовых и пассажирских судов, он владел большими массивами густых лесов...
В Баку, Москве и других городах не только России, но и за рубежом Тагиев построил несколько караван-сараев и дворцов, поражающих своим архитектурным изяществом и благородством (Гаджи Зейналабдин лично контролировал строительство). Ныне в этих красивейших зданиях находятся различные госучреждения. В Бакинском дворце, например, размещен Музей истории Азербайджана.
И хотя Тагиев, как щедрый меценат, прежде всего остался в памяти азербайджанского народа, современной России, Ирану и Турции также есть что вспомнить из его щедрот. Недаром по высочайшему указу в России Тагиеву было присвоено звание действительного статского советника. Помимо этого благотворитель имел три серебряные и три золотые медали «За усердие», орден Святого Станислава II и III степени, три иранских (персидских) ордена Льва и Солнца, бухарский золотой орден «Восходящей звезды» II степени.
В Петербурге Гаджи Зейналабдин построил здание мусульманского благотворительного общества и женскую русскую школу «Святая Нина»; на Кавказе, в Дагестане и Астрахани отремонтировал несколько мечетей; в Тегеране построил здание медресе. Направлял помощь российским и иранским сиротам, вдовам, старикам, обездоленным. Когда в 1892 г. в ряде районов России случилась засуха и недород и вспыхнула эпидемия холеры, торговцы на местах начали спекулировать продуктами, наживаясь на трагедии соотечественников. Тагиев же из Баку, сознавая единство великой державы, безвозмездно направлял голодающим «верблюжьи караваны и фургоны с продовольствием». Он и в Баку «соорудил четыре деревянных амбара, которые засыпал ячменем, рисом, пшеницей и мукой. Все содержимое амбаров он раздал сирым, больным и голодным». И т.д.
Но, разумеется, истинным благодетелем Тагиев был для родного Баку. Начиная с помощи школам, детям сиротам, больным женщинам и вдовам, коммерческим училищам и заканчивая благоустройством городского кладбища. Он «основал школу садовников и цветоводов, заложил в песчанике опытную рощу, пытаясь решить проблему озеленения Баку». Откликнувшись на просьбы граждан, которым приходилось ездить на остров, чтобы навестить там заключенных городской тюрьмы, отдал свою пятиэтажную мельницу под здание сего острога.
Создал он в 1914 г. и первый национальный Бакинский купеческий банк, основной миссией которого было финансирование молодого азербайджанского бизнеса.
У мецената была особенность — он всюду строил здания для приютов и образовательных учреждений. Тагиев очень любил детей (сам Гаджи Зейналабдин был дважды женат и имел 8 детей). Направлял студентов в российские и европейские университеты (с обязательным их возвращением в Азербайджан).
В первую на Востоке светскую школу (закрытый пансион) с богатейшей библиотекой русской, зарубежной и восточной классики для девочек-мусульманок меценат вложил свыше 300 тысяч рублей.
Сам он, сын башмачника, не знал даже грамоты, но любому грамотному мог дать фору при написании письма. Задавшись вопросом — «Что может принести невежественная и низведенная в своем статусе мусульманская женщина-мать своему ребенку?», меценат надиктовал попечителю Кавказского учебного округа К.П. Яновскому обоснование: «Чтобы приобщить мусульман к русской цивилизации, надо путем школьного образования привести мусульманок к сознанию своих неотъемлемых человеческих прав».
«Некий француз по имени Да Бай в книге, изданной в Париже, назвал первую мусульманскую женскую школу в Баку непостижимым чудом». Ныне в этом здании размещается Институт рукописей АН Азербайджана.
Поскольку город постоянно нуждался в пресной воде, Тагиев пригласил из Франкфурта-на-Майне первоклассного инженера В. Линдлея, провел изыскательские работы и, когда в окрестностях азербайджанского города Кубы (село Шоллар) была открыта родниковая шолларская вода, оплатил строительство 190-километрового водопровода, которым Баку пользуется и поныне.
Получив официальное разрешение из Багдада, заказал в 1901 г. Мирмухаммеду Кериму перевод Корана на азербайджанский язык и опубликовал священную книгу мусульман (арабским шрифтом). Издавал книги писателей Н. Нариманова, С.М. Ганизаде, С.А. Ширвани, М. Хади и других. В 1883 — 1893 гг. построил здание драматического театра, которое постигла участь его фабрики — ортодоксы сожгли театр, но благотворитель отстроил здание заново.
Тагиев помогал всем — не обязательно мусульманам. Не случайно мусульманское, русское, армянское и еврейское благотворительные общества Баку избрали Почетного гражданина Баку (с 1900 г.) Тагиева своим почетным председателем.
После Октябрьской революции у Тагиева конфисковали его личное имущество, но по просьбе бакинцев Гаджи Зейналабдину предоставили право выбора места жительства. Почтенный старец выбрал дом в Мардакянах вблизи Баку. Скончался Тагиев в 1924 г. на 101-м году жизни. В похоронах принимали участие десятки тысяч людей из разных мест.
Р.S. «Этот человек является величайшим меценатом не только в истории родного края, но и всей Российской империи. Никто из купцов того времени никогда не жертвовал такое огромное количество денег на благотворительность, несмотря на то что Гаджи Зейналабдин Тагиев был отнюдь не самым богатым человеком в России».
Гаврила Гаврилович Солодовников
Знай Гоголь русского купца Гаврилу Гавриловича Солодовникова (1826 — 1901), образ Плюшкина приобрел бы еще несколько разительных черт. В этом человеке сошлись самые отвратительные и самые благородные черты русского коммерсанта. Он был скуп, хитер, мелочен, жаден до денег и до славы и в то же время заботлив, великодушен и щедр (к избранным). Он мог, что говорится, удавиться за копейку, но мог и благородно простить долг в 300 рублей (во второй половине XIX в. это годовой заработок двоих квалифицированных рабочих).
Жизнь свою негоциант прожил в скудости, трясясь над каждой денежкой. Без малого полвека «прореха на человечестве» веселил Первопрестольную своей скаредностью и плохо сочетаемыми с нею псевдоблагородными манерами. По смерти же купец и вовсе ошарашил обывателей своим духовным завещанием. Но об этом речь впереди.
Будущий «скупой меценат» появился на свет в 1826 г. в Серпухове (99 км от Москвы) в семье купца 3-й гильдии Гавриила Петровича Солодовникова, торговавшего мануфактурой. Под руководством батюшки Гаврила уже в раннем детстве усвоил азы своего будущего ремесла. В беспрестанных трудах ему некогда было учиться не то что в университетах, но и в начальной школе — и, как оказалось, незачем. У него был прирожденный талант из каждого дела извлекать выгоду. Даже грамматические ошибки, сделанные им в бумагах, лишь повышали цену этим бумагам.
Сохранились противоречивые сведения, что подростку пришлось хлебнуть бедности и скитаться по приютам и что после смерти отца он получил приличную долю наследства. Как бы там ни было, 16-летний Гаврила подался в Москву, «где повел дело так хорошо, что в свои неполные 20 лет стал московским первой гильдии купцом, в неполные 30 — потомственным почетным гражданином, а в неполные 40 — мультимиллионером».
Прибыльно торгуя, купец смог купить маленькую ткацкую фабрику. На первых порах свободных средств у Солодовникова не было. Он их все пускал в оборот, даже накопленные изуверским скопидомством копеечки, став к середине 1860-х гг. одним из крупнейших оптовых торговцев. Нажив приличный капитал на строительстве Московско-Казанской железной дороги, предприниматель стал акционером трех банков — Московского земельного, Нижегородско-Самарского земельного и Азовско-Донского коммерческого.
В 1890 г. правительство присвоило Солодовникову почетное звание мануфактур-советника.
Но перейдем к филантропии.
Удивительно — над Солодовниковым смеялись всю жизнь, все, кому было не лень, даже те, кто и мизинца его не стоил. Смеялись над его скупостью и крохоборством. Будто и не знали, что еще в 1848 г. Гаврила Гаврилович учредил Варваринский сиротский дом для девочек, «получавших там не только „кров и стол“, но и начальное образование». Этот дом благотворитель содержал до своей смерти, вложив в него 200 тысяч рублей. (Для сравнения: проедал купец в день 20 копеек, то есть за жизнь на еду потратил меньше 5 тысяч рублей.)
Мало кто оценил 100-тысячное пожертвование купца на госпитали в Крымскую войну, все хихикали, что это цена за медаль и за звание почетного потомственного гражданина (1855).