Жизнеописаний Казати множество. Оставив в стороне ахи и охи восторженных биографов маркизы, вытянем из искрометных летописей канву ее жизни — тоже усыпанную бриллиантами.
Будущая меценатка появилась на свет 23 января 1881 г. в Милане в семье текстильного магната Альберто Аммана, выходца из Австрии, и Лючии Амман — полуитальянки-полуавстрийки. В детстве и юности росла дичком, увлекалась одним лишь искусством. В 15 лет, оставшись круглой сиротой, Луиза унаследовала графский титул и огромное состояние. Через четыре года графиня вышла замуж за Камилло Казати Стампа ди Сончино, маркиза ди Рома, и тоже стала маркизой. Спустя год у них родилась дочь.
Маркиз по своему статусу занимался спортом, охотой и женщинами, а маркиза — балами, нарядами и оккультизмом. Года через три увеселения наскучили, Луиза увлеклась мужчинами. Супруги стали жить раздельно, в 1914 г. расстались и еще через 10 лет оформили развод.
Казати от одиночества не страдала и скрашивала дни как могла. Роскошные благотворительные маскарады, балы на главной площади Венеции — Сан-Марко, экстравагантные причуды синьоры (прогулки с двумя гепардами, леопардовая накидка на обнаженное тело, живая змея на шее вместо ожерелья и пр.) остались не только в памяти обывателей, но и во множестве воспоминаний деятелей искусства. Говорят, она любила встречать званых гостей, возлежа на медвежьей шкуре и одетая только в пару капель духов.
Первым в веренице кавалеров стал дʼАннуцио. Он, собственно, «раскрепостил Луизу» и приохотил любовницу к экзотике, расточительности и щедротам. Маркиза долго не могла остановиться.
В 1910 г. Казати поселилась в полуразрушенном особняке Веньеров на Большом канале в Венеции, отреставрировала палаццо, превратила его в настоящий зоопарк, населенный диковинными зверями, птицами и гадами. «Загадочные восковые манекены сидели как гости за ее обеденным столом, и ходили слухи, что в них она хранит прах своих прежних любовников». 20 лет дворец был центром чуть ли не всей европейской элиты и богемы.
К тому же маркиза была неутомимой путешественницей по свету — европейским столицам и Индии. За ней всюду тянулся шлейф приключений, блеска, немыслимых трат, в том числе и на опекаемых Луизой художников — старых знакомцев и неофитов.
Как-то Луиза, большой знаток живописи, произнесла: «Я хочу стать живым произведением искусства» — и стала. Но не только моделью, натурой, явлением, но и сохранилась на множестве полотен. Одних только портретов Казати, написанных лучшими художниками той поры, было собрано в ее дворце свыше 130! Надо ли говорить, что каждый живописец помимо счастья запечатлеть на полотне «вечную музу» получил за холст еще и приличный гонорар, а то и первое признание благодаря ее покровительству. Почти все картины — живописные шедевры. Скажем, полотнo Болдини «Маркиза Луиза Казати с борзой» снискало в 1908 г. «бурю оваций в парижском Салоне». А холсты ван Донгена, по мнению знатоков, «источают необыкновенный аромат соблазна».
Продолжать повествование о Казати — значит вновь и вновь писать о том, как она вдохновляла художников, писателей, музыкантов, модельеров. Даже после смерти она осталась музой не только для знавших и любивших ее, но и просто слышавших о ней или видевших ее фотографии и портреты. Так, например, ее образом вдохновлялись Л. Висконти, Т. Уильямс, Дж. Керуак, В. Ли, К. Диор, М. Дрюон, Коко Шанель и т.д.
И хотя Казати до последних своих дней потрясала и покоряла, шикарная жизнь ее закончилась в 1930 г., когда маркиза вдруг обнаружила, что она банкрот и ее долги составляют 24 млн долларов. Через два года все ее дворцы, картины, мебель, наряды и прочее ушли с молотка. Обедневшая, но не потерявшая жизненной энергии, синьора переехала в Лондон, где скромно жила до своей кончины, позволяя себе из «роскоши» иметь только несколько пекинесов. Луиза «довольствовалась диваном, набитым конским волосом, старой ванной и сломанными часами с кукушкой». «Среди предметов, окружающих ее в последние дни, значился футляр из хрусталя, в котором, как она поясняла, хранилась фаланга святого Петра: он кинул ею в Казати во время спиритического сеанса». На склоне лет Луизе помогали старые друзья, которых у нее поубавилось, но все равно осталось множество. «1 июня 1957 г. Луиза Казати стала частью вечности».
Маркизу похоронили на богатом Бромптонском кладбище. На могильном камне были выбиты строки из Шекспира: «Ее разнообразью нет конца. / Пред ней бессильны возраст и привычка».
Габриель Бонер Шанель
Мода, при всей ее забавности, вещь серьезная. Сегодня ее изучают как социально-психологический, культурный феномен; есть даже философия моды, хотя наравне с этим бытуют и другие точки зрения — «главная обезьяна в Париже напяливает на себя новую шляпу, и обезьяны всего мира делают то же самое» (Г.Д. Торо). Но поскольку все же «большинство людей живет модой, а не разумом» (Г.К. Лихтенбег), снимаем перед модой шляпу и посвятим ей наш очерк.
Среди модельеров меценатов немного, и, безусловно, под первым номером должна идти модельер № 1 — Коко Шанель. Влияние этой дамы на высокую моду (от-кутюр — швейное искусство высокого качества) было настолько сильным, что Шанель — единственную из истории моды — журнал «Тайм» внес в список 100 самых влиятельных людей ХХ столетия.
Поскольку «люди увлекаются не модой, а теми немногими, кто ее создает» (Коко Шанель), перейдем к рассказу об авторе этого афоризма.
Габриель Бонер Шанель родилась 19 августа 1883 г., в маленькой горной деревне под Сомюром, в семье коммивояжера Альбера Шанеля и поденщицы Жанны Деволь. После смерти матери и исчезновения отца Габи в 12 лет попала в сиротский приют, а затем в монастырскую школу, где научилась прилично шить.
Окончив школу, устроилась швеей в магазине одежды в городке Мулен, пробуя в то же время стать певицей. В кафешантане она исполняла песенки о кокотках, за что и получила прозвище Коко (цыпленочек). Песни и танцы плохо давались Габриель, зато ей удалось подцепить гарнизонного офицера Этьена Бальсана, который открыл для нее шляпную мастерскую. Здесь у Коко обнаружился дар рукоделия.
Через несколько лет английский аристократ Артур Кейпел помог Коко открыть в 1910 г. модный салон в Давиле, а затем и Дом моделей на фешенебельном курорте Биарриц, который вскоре стал знаменит во всей Европе.
Шанель произвела революцию в моде. Проповедуя простой и ясный стиль, она прежде всего лишила женское платье турнюры, корсета, шлейфа, рюшей, оборок, кружев и прочих излишеств и неудобств. При этом Коко не рисовала свои модели на бумаге, а с ножницами и иголкой в руках «сочиняла» платье прямо на манекенщице.
Отчасти помогла Коко и Первая мировая война, так как смыла с прилавков дорогую одежду и добротные ткани, а заодно упростила вкусы и запросы женщин.
Переделав мужской костюм на женский, предложив дамам шляпку-колокольчик, матроску, «маленькое черное платье» с ниткой жемчуга, короткую прическу, а позднее и изящную сумочку на тонком ремешке через плечо, модельер создала очень женственный, но в то же время и спортивный стиль в одежде. Женскими брюками, пиджаками, вязаными пуловерами и т.д. — всем этим человечество обязано Коко Шанель. Модельер потрудилась для него не только своими фасонами, но и изделиями, которые шли нарасхват во всех уголках мира. Недаром к середине 1930-х гг. в Доме Шанель трудилось 4000 портних, художников, фотографов, манекенщиц и т.д. К концу жизни Мадемуазель доходы ее империи составляли 160 млн долларов в год.
Несколько слов скажем о духах «Шанель № 5». С них, кстати, и начнем наш рассказ о меценатстве Коко. По просьбе Шанель эмигрант из России, оставшийся без средств к существованию, известный парфюмер Э. Бо собрал в пробирки две серии 20 различных смесей цветочных ароматов (что стало новацией), из которых Коко выбрала пробирку с пятым номером, содержащую 80 ингредиентов. Духи пришлись по вкусу парижанкам, а затем и прочим европейкам и американкам. Прозрачные хрустальные параллелепипеды расходились миллионами и принесли Дому Шанель солидную прибыль.
Меценатом же Шанель стала случайно и, как уверяют многие биографы, главным образом вследствие своих сердечных увлечений. Причем благотворила Коко в первую очередь знатным и знаменитым русским эмигрантам, оказавшимся тогда в Париже на мели.
Первым из них был облагодетельствован русский композитор, дирижер и пианист И. Стравинский, на скандальной премьере балета которого «Весна священная» Шанель случайно оказалась в Елисейском дворце в 1913 г. Через несколько лет судьба свела их, и Коко патронировала композитору и его семье в течение многих лет, предоставляла им для проживания свой дом под Парижем, дала Стравинскому деньги на постановку второй редакции «Весны священной».
Познакомившись в свете с великим князем Дмитрием Павловичем, кузеном покойного Николая II, Коко ненавязчиво, но убедительно взяла и его под свое покровительство. (Князь и свел благотворительницу с парфюмером Э. Бо.) Заодно Шанель организовала у себя целый штат русских эмигрантов — вышивальщиц, манекенщиц, вплоть до административного директора.
За великим князем последовал знаменитый импресарио С. Дягилев, антрепренер, организатор Русских сезонов в Париже и труппы «Русский балет Дягилева». Меценатка оплачивала дягилевские постановки, создавала костюмы для балета «Голубой экспресс», просто давала Дягилеву и солистам труппы деньги «в долг». При этом мало кто знал о ее меценатстве, она не любила афишировать свои благотворительные акции — о них стало известно позднее.
«Говорят, Дягилев боялся Коко Шанель — он никогда не встречал человека, отдающего деньги и ничего не требующего взамен. И когда он собирался к благодетельнице со своими протеже, то непременно заклинал их быть скромными, чистыми и хорошо одетыми».
Когда Дягилев умирал в 1929 г., Коко провела немало бессонных ночей у его постели.
Патронировала Коко балетному танцовщику, хореографу и балетмейстеру С. Лифарю. Собственно, это она обратила внимание Дягилева на талант 19-летнего танцора. До самой смерти Коко была для Лифаря преданным другом.