…В бухте Ампенана — главного ломбокского порта — стояли суда без опознавательных флагов. Резидент приказал капитану сторожевого голландского корабля произвести досмотр. Капитан вернулся обескураженный: его людей отказались допустить на суда. Распоряжается на судах какой-то европеец. Даненбарг сам отправился в Ампенан, чтобы выяснить, в чём там дело, и был немало удивлён — перед ним предстал тот самый русский.
— Вы здесь по делам компании? — только и мог вымолвить резидент. — Это ваши люди? Почему они вооружены?
— Смотря какой компании… — насмешливо отвечал русский.
— Тогда объясните, по какой причине матросам королевского флота, находящимся в водах Нидерландов, не дали возможности произвести законный досмотр, — сухо прервал его резидент.
— Вам известно, минхер Даненбарг, что суда находятся в водах раджи Ломбока и только по его повелению может быть разрешён досмотр, — твёрдо ответил русский.
— Раджа — вассал нидерландской короны!
— Если он сам это подтвердит, тогда пожалуйста.
— Экая наглость! — Даненбарг побагровел от гнева. — Я прикажу пустить в ход оружие!
— Вы проиграете, минхер резидент: нас больше, и мы лучше вооружены, — холодно заметил русский.
— Это неслыханно, — пробормотал Даненбарг, отступая.
— Никто не в силах отнять у народа Ломбока и Карангасема права на защиту, — вежливо ответил русский.
— От кого вы собираетесь защищаться? — подозрительно спросил его резидент.
— От сюзерена, минхер Даненбарг, — со значением произнёс этот Малыгин. — От тех, кто намерен поработить островитян.
В апреле 1894 года, безлунной ночью, небольшая утлая посудина с пышным названием «Гордость океана» пустилась в плавание из Сингапура к острову Ломбок. Снарядил её Малыгин. На борту судна были грузы оружия и европейцы, завербованные Оранг Русиа, — искатели приключений, которым отводилась роль инструкторов ломбокских войск. После многодневного плавания истрёпанная штормами шхуна вынуждена была прибиться к небольшому голландскому порту. Его комендант вознамерился было произвести досмотр; казалось, команде уже не избежать ареста. Но самообладание Оранг Русиа выручило: он держался с таким хладнокровием и невозмутимостью, был столь редкостно спокоен, что сумел усыпить подозрительность коменданта.
Шхуна находилась уже у берегов Бали, когда разразился очередной шторм и она наскочила на мель. Пробоину удалось кое-как залатать, но продолжать плавание было невозможно. Оранг Русиа со свойственной ему распорядительностью тотчас упаковал часть оружия во вьюки, и караван тронулся в Карангасем.
Тем временем голландский генерал-губернатор отдал приказ готовить военную экспедицию на Ломбок. Утром 5 июля 1894 года на рейде Ампенана бросила якорь голландская эскадра. Пушки были нацелены на берег, орудийная прислуга застыла на местах. Слышны были только негромкие слова команды. Берег молчал. Он был безлюден и таинствен.
Раджа вначале пытался разными проволочками задержать вторжение голландцев в столицу, пока прибудет Малыгин с оружием, однако долго оттягивать ответ ему не удалось. Даненбарг и командующий экспедиционным корпусом генерал Феттер торжествовали. Кампания обещала быть бескровной и прибыльной, контрибуцию они потребовали у раджи неслыханную… А спустя несколько дней весь Восток заговорил о страшном разгроме карателей. «Общественное мнение, — писал русский консул в Петербург, — находится в настоящий момент под удручающим впечатлением только что полученных из Ломбока известий о полном поражении экспедиционного корпуса. 28 и 29 августа были получены подробности: лагерь при Матараме был застигнут неприятелем врасплох. Пробиваясь назад к Ампенану, голландцы понесли большие потери. Притом они были вынуждены оставить под Матарамом весь обоз, багаж, четыре орудия и даже только что полученную контрибуцию в 250 тысяч гульденов. Русский консул доносил в Петербург, что главную роль в этом деле сыграл некто Малыгин. Это он подготовил внезапное нападение и руководил им».
Новое наступление на столицу Ломбока голландцы начали бортовым залпом всей эскадры. Берег не отозвался. Утро было ясное, безветренное, заросли застыли в загадочном молчании. Голландские батальоны наступали цепями. Генерал Феттер был убеждён, что сумеет отомстить за поражение. Он планировал самое большее через пять дней достичь Матарама и с ходу взять его штурмом. Но у каждой деревеньки его батальоны топтались по пять-шесть дней. Феттер приказал главным силам обходить селения, и оставлять в них лишь штурмовые отряды. Главные части спешили к Матараму. Но лишь спустя 25 дней голландцам удалось его достичь, и это при расстоянии всего-то в одну морскую милю! Было от чего прийти в отчаяние.
Начался штурм. В грохоте орудий, в ружейной трескотне тонули воинственные клики защитников Матарама. Они перебегали от дерева к дереву, стреляли из-за обломков каменных оград, метали копья с поразительной силой и меткостью, забрасывали наступавших камнями. Оранг Русиа был всюду. Чёрный от пороховой копоти, он наводил орудия, перебегая от одного к другому.
Бой продолжался пять часов. Защитники Матарама вынуждены были отступить. Они укрылись в цитадели Чакранегара. Минул сентябрь, за ним октябрь и половина ноября, а воинство генерала Феттера всё ещё стояло под стенами Чакранегары. Начался период тропических ливней, в лагере голландцев появилось много больных. Наконец прибыли новые подкрепления. И генерал назначил день решительного штурма — 20 ноября.
Снова заговорили пушки. Через проломы в стенах голландцы ворвались в цитадель. В ответ гремели выстрелы — редкие, расчётливые: оборонявшиеся берегли боеприпасы. Летели копья, стрелы, камни. Женщины сражались наряду с мужчинами. Защитники Чакранегары погибали, но не сдавались.
И вот цитадель пала. Генерал Феттер приказал водрузить на уцелевшей башне голландский флаг. Малыгина, которого голландцы окрестили по-своему — «Малле Ян», искали и среди мёртвых, и среди живых, но он как в воду канул. Патрули обшаривали окрестные деревни, сторожевые корабли бороздили прибрежные воды. Но все поиски были тщетны.
Выдал Василия Мамалыгу Густи Джилантик, правитель Карангасема. В оковах Оранг Русиа был препровождён в тюрьму. Следствие шло долго. Многочисленные преступления Василия Мамалыги были установлены свидетельскими показаниями. Единственное, чего не обнаружилось на следствии, — корыстных мотивов в действиях россиянина. Он ничего не просил и ничего не добивался для себя лично.
Суд состоялся спустя три года после восстания. Приговор гласил: 20 лет каторжной тюрьмы.
Сидеть бы Мамалыге все эти 20 лет в узилище (а так как он во время следствия бежал из тюрьмы и был вновь пойман, его ожидало дополнительное наказание), если бы не важные события в далёких Нидерландах: юная наследница трона Вильгельмина стала совершеннолетней и была возведена на престол. По этому случаю во всём королевстве и его заморских колониях была объявлена всеобщая амнистия.
…И вот, наконец, Василий Мамалыга прибыл в Одессу. Отсюда он был немедленно препровождён в родное село Пашканы Бессарабской губернии под надзор полиции. Это случилось на пороге нового века — в конце 1899 года. Немногим больше года прожил Василий Мамалыга в родном селе. И неожиданно вновь исчез. Снова начались поиски — на этот раз его искали чины русской полиции и жандармерии. А он уже плыл из Одессы во Владивосток…
Какова была его дальнейшая судьба — неизвестно.
Его видели в Сиаме, на Борнео и на Суматре. Из Сингапура сообщали о том, что Малыгин появился в Ачине — на севере Суматры, где уже более двадцати лет шла борьба местного населения с голландцами. И вот, наконец, последнее донесение: от русского консула в Сингапуре. «Раджа Селангора (один из малайских султанатов. — Примеч. авт.), — писал консул, — попросил у меня свидания и, приехав на днях, объявил, что посылает Малыгина, хорошо знающего по-малайски, с доверительным письмом к султану Келантана… Несмотря на моё категорическое заявление, что Россия совершенно не имеет никаких интересов в этих странах, и высказав радже взгляд нашего правительства на г-на Малыгина, я всё-таки получил ответ, что Малыгина они все, малайцы, знают и доверяют ему вполне…»
Больше никаких сведений о Малыгине-Малигане-Мамалыге не поступало. Но на острове Бали долго ещё ходили легенды о волшебнике и отчаянно смелом человеке по имени Оранг Русиа…
ЗА ГРАНЬЮ РЕАЛЬНОГО
Робинзонада Александра Селкирка
Шотландец Александр Селкирк мечтал стать моряком с детства. В мастерской башмачника, где с ранних лет ему приходилось помогать старшим, было скучно. Подростка неудержимо влекло в харчевню «Красный лев», где собирался бывалый народ, повидавший далёкие страны и наглядевшийся разных диковин. Спрятавшись за бочки или забившись в тёмный угол, он с замиранием сердца слушал рассказы о загадочной стране Эльдорадо, об отважных моряках и жестоких штормах, о «Летучем голландце», дерзких набегах корсаров… И в 1695 году 18-летний юноша покидает отчий дом и отправляется навстречу своей удивительной судьбе.
Мечта его сбылась: он стал моряком и побывал во многих странах. В 1703 году Селкирк отправляется в дальнее плавание под флагом знаменитого капера Уильяма Дампира в качестве боцмана на корабле «Сэнк пор». Во время плавания умер капитан судна, а с новым капитаном отношения у Селкирка не сложились.
Полтора года корабли Дампира бороздили воды океана. Из Атлантического, следуя путём Магеллана и Дрейка, они вышли в Тихий океан. Совершив несколько налётов на чилийское побережье, корабли разошлись в разные стороны. «Сэнк пор» взял курс на пустынные острова Хуан-Фернандес, где команда рассчитывала запастись пресной водой.
Здесь Селкирк решил покинуть корабль — его конфликт с капитаном уже достиг самого высокого градуса. Моряка снабдили всем необходимым: в шлюпку погрузили платье, ружьё, фунт пороху, пули, огниво, табак, топор, нож, котёл, не забыли Библию. В душе Селкирк надеялся, что долго пробыть на острове ему не придётся: корабли довольно часто заходили сюда за пресной водой. Правда, Селкирку предстояло заботиться о пропитании — съестных припасов ему оставили лишь на один день. К счастью, на острове оказалось множество диких коз.