создание в Германии нейтрального государства.
У Фельфе накопилось много сведений о восстановлении военного потенциала в Западной Германии, сведений, о которых не писали в газетах и не говорили в парламенте. Ещё в 1949 году Фельфе установил связь с советскими офицерами, которые произвели на него хорошее впечатление в чисто человеческом плане. Но только два года спустя у него состоялся «откровенный разговор с офицерами советской разведки».
После завершения учёбы в Боннском университете он работал в министерстве по общегерманским вопросам, занимаясь опросом всех беженцев — бывших сотрудников полиции ГДР. По результатам этих опросов составил подробную брошюру «О структуре народной полиции в советской оккупационной зоне по состоянию на начало 1950 года». Она попала на глаза сотрудникам разведывательной организации Гелена (ОГ). Ознакомившись с работой Фельфе, они пригласили его к себе на службу. Этому способствовали два фактора: то, что он сам не просился туда (это вызвало бы подозрения), и его бывшая служба в РСХА.
Организация Гелена в основном состояла из бывших офицеров контрразведки и вела разведывательную работу против Востока.
Фельфе, конечно, был подвергнут тщательной проверке. Никаких компроматов на него не нашли, и 15 ноября 1951 года, после беседы с полковником Крихбаумом, он выехал в Карлсруэ, чтобы приступить к работе в «генеральном представительстве (ГП) L».
ГП L занималось сбором информации о французских оккупационных войсках и вело работу против ГДР. Однако служба в этом подразделении не могла удовлетворить Фельфе. В 1953 году он поставил перед собой задачу проникнуть в Центр. Ему удалось это сделать, и в октябре 1953 года он был переведён в Центр по личному указанию Гелена.
Фельфе была поручена разработка операций в области контршпионажа против Советского Союза и некоторых других социалистических стран. Со временем (особенно после установления дипломатических отношений между СССР и ФРГ) эта служба разрослась и в кадровом, и в материальном отношении. В середине 1950-х годов Фельфе получил чиновничий ранг правительственного советника и был назначен начальником реферата «контршпионажа против СССР и советских представительств в ФРГ». «Основную часть моей работы как советского разведчика я выполнял в своём служебном кабинете во время официального рабочего дня, поскольку в ОГ сверхурочная работа не приветствовалась. Чтобы мне не мешали, я просто запирал дверь».
Информация Фельфе касалась многих вопросов. Так, например, он подробно освещал обстоятельства бегства начальника западногерманской контрразведки Иона в ГДР в 1954 году — события, так и оставшегося непонятным большинству современников. Фельфе добывал информацию о внутренней обстановке в ФРГ, о движущих силах политики Аденауэра. Его сообщение о намерениях Аденауэра, направленных против интересов Франции, сыграло роль, когда было доведено до сведения французского правительства. Тогда Франция заблокировала вступление ФРГ в Европейское оборонительное сообщество (ЕОС), что замедлило темпы ремилитаризации Западной Германии. Фельфе передал также материалы о милитаристских планах руководства Западной Германии, скрываемых даже от её союзников. Опубликование этих материалов испортило её отношение с ними. Даже Черчилль направил канцлеру Аденауэру послание, из которого вытекало, что к ФРГ не следует относиться с доверием.
Хайнц Фельфе занимал в ОГ ответственные должности. Он стал начальником реферата 53/III «операции против разведслужб Советского Союза», в том числе против советских представительств в ФРГ. «Это были суровые будни разведывательной работы с её многочисленными камнями и скалами. Только тот, кто пережил подобное, знает, какую внутреннюю убеждённость нужно иметь при этом».
В результате своей деятельности в области контрразведки БНД (Бундеснахрихтендинст — преемник ОГ) Фельфе мог снабжать советскую разведку сведениями о намерениях этой службы. «Мы своевременно распознавали опасные действия БНД, и я со своих позиций помогал обеспечивать активное противодействие им».
В годы работы Фельфе в БНД многие операции этой службы проводились при его непосредственном участии или даже под его прямым руководством. Одной из наиболее значительных операций явилась установка подслушивающей аппаратуры в советском торгпредстве в Кёльне. Сложность состояла в том, как отреагировать на информацию об этой операции. Разоблачить и вскрыть «жучки»? Или прекратить секретные разговоры в кабинетах, где они установлены? Ни то ни другое не годилось. Требовалось искать иные варианты, чтобы «и овцы были целы, и волки сыты». И такие варианты были найдены.
К числу важных операций можно отнести и попытки вербовать агентуру из числа советского персонала, а также из числа прибывших в ФРГ лиц из ГДР и других соцстран.
Но особое значение имели сообщения Фельфе о дезинформирующих мероприятиях БНД. Он знал обо всех случаях её двойной игры. После получения соответствующей информации, советская сторона решала, как подключиться к такой игре без риска для её сотрудников. «Естественно, следовало избегать всего, что могло бы навлечь подозрение на меня». «Ещё важнее было обеспечить „двойную“ обработку материалов и сохранить агентов „живыми“. Дезинформация от распознанного агента-двойника имеет свою ценность, так как по ней можно определить, от чего противник хочет отвлечь внимание или что стремится скрыть с её помощью».
В операции «Паноптикум», которой руководил Фельфе, удалось, например, парализовать широкомасштабную акцию БНД. Главной её фигурой стал Фридрих Панцигер, руководивший в своё время особой комиссией в гестапо по делу «Красной капеллы». После войны он оказался в СССР, где перед возвращением в Германию был завербован советской разведкой. Прибыв в Бонн, он сразу же явился в БНД и во всём признался. БНД решило сделать его двойником. Вместе с ним советской разведке был подставлен ещё один агент БНД Буркхарт. Наша разведка подхватила «брошенный мяч» и какое-то время вела игру с немцами. Но всё испортило германское правосудие, решившее привлечь Панцигера к суду за его гестаповское прошлое. В 1961 году был выдан ордер на его арест. Узнав об этом, он принял цианистый калий.
Фельфе предупреждал советских людей о предстоящем аресте за разведывательную деятельность. Так, он выручил советского гражданина Кирпичёва, который смог уйти прямо из-под носа группы захвата.
Специально для операций против советского посольства был создан рабочий штаб ИНДЕКС, которым руководил Фельфе. БНД вместе с ЦРУ задумали провокацию против прибывающего в Бонн советского дипломата (того самого «журналиста», с которым Фельфе беседовал в Веймаре ещё в 1940 году). Фельфе вовремя предупредил об этом советскую разведку.
О предстоящем аресте советского разведчика П. предупредить своевременно разведку не удалось. Фельфе пришлось самому позвонить П. по телефону и намекнуть об опасности. Тот успел укрыться в посольстве.
Одна из руководимых Фельфе операций («Диаграмма») была разработана против так называемой запретной зоны Карлсхорста, где были расположены советские разведывательные учреждения. Он развернул «бурную» деятельность. В пяти томах были собраны планы квартир, номера телефонов, планы земельных участков, в которых отмечались даже тропинки. Этим справочником пользовались затем БНД, генеральный прокурор ФРГ и другие учреждения. Советская сторона «не мелочилась» и не давала дезинформации по таким вопросам. Справочник систематически пополнялся и уточнялся до 1959 года. Благодаря операции «Диаграмма» ЦРУ перестало запрашивать в БНД дополнительную информацию о советской разведке. Работа вроде бы велась очень активно, а фактически буксовала и не принесла ни БНД, ни ЦРУ ни малейшей пользы.
Зато Фельфе всегда мог точно знать, кто из агентов БНД сообщает правду, а кто «липу», информируя о ситуации в Карлсхорсте.
Для того чтобы оживить игру и ещё больше отвлечь противника, советская разведка готова была даже подсказать кандидатуры лиц, которых могла бы завербовать БНД. Но Фельфе отказался от такого варианта, так как это осложнило бы его положение.
Среди немцев, работавших в районе Карлсхорста, были те, кто впоследствии перешёл в ФРГ. Их опрашивали и дополняли сведения, находящиеся в справочниках Фельфе. По просьбе Фельфе советская контрразведка не трогала этих агентов. «Источники БНД, которые с моей помощью известны уже в течение десятков лет и которых никто не трогает, продолжают и по сей день (1987 год. — И.Д.) жить в Восточном Берлине… Агент, работающий под контролем, вряд ли может причинить большой ущерб».
Активная работа Фельфе, его хотя и тщательно законспирированные встречи с советскими разведчиками, всё же привлекли внимание немецкой контрразведки, и он был взят в разработку.
6 ноября 1961 года он был арестован. По дороге в тюрьму ему удалось уничтожить некоторые записи условных адресов и номеров телефонов. Однако он не смог вынуть из бумажника фотокопию задания, полученного им на последней встрече в Вене. Обнаружились и другие доказательства.
Допросы длились шесть месяцев. Фельфе сразу же признался, что является советским разведчиком: «Что я мог ещё сказать?» Единственное, что он отрицал — это то, что является предателем: он сознательно помогал Советскому Союзу и своей родине ГДР, а на работу в БНД пошёл, уже будучи советским агентом и выполняя задание той разведки, которой служил. Доказательства — документы, когда-либо проходившие через его стол и которые он визировал, заняли три большие комнаты. В допросах принимали участие и американцы.
Затем Фельфе перевели в Карлсруэ, где находился Федеральный суд. Там допросы продолжались ещё год. Из тюремной камеры Фельфе тайно связывался с советскими друзьями.
Когда в ходе следствия ведомство федерального канцлера потребовало взыскать с Фельфе полученное им в БНД жалование, он возразил: «Наряду с деятельностью в пользу СССР я успешно выполнял задания федеральной разведывательной службы, в том числе и такие, как незаконное подслушивание телефонов и установка „жучков“ в квартирах советских дипломатов». После этого требование о взыскании было снято.