Словом, день свадьбы и последовавшие за ним стали триумфом юной невесты — ею восхищались, её обожали… Не все, но многие. Кроме остававшегося совершенно равнодушным к её чарам мужа. Но мы забегаем вперёд.
После венчания дофина в своих покоях принимала иностранных послов и тех, кто вошёл в её новую свиту, а затем началось празднование. Да, не забудем, что в этот день Мария-Антуанетта получила подарок от короля — драгоценности дофины Франции. Обитый красным бархатом снаружи и голубым атласом внутри, сундук был чуть пониже её, зато в три раза шире. Там скрывалось богатство общей стоимостью два миллиона ливров!
В тот день в Версаль стремились буквально все, взглянуть на свадьбу хотя бы издали, а к тому же были обещаны фейерверки! Однако над природой не властны и короли; гроза собиралась, собиралась и, наконец, разразилась, помешав фейерверкам и иллюминации и разогнав толпы, запрудившие всё пространство вокруг дворца.
Однако тем, кто находился во дворце, гроза не мешала. После официального приёма у дофины, в шесть часов вечера королевская семья собралась в роскошном зале театра (временно превращённого в банкетный зал), с необыкновенно пышной отделкой, на официальный обед. Ложи были заполнены разряженными придворными, которые имели возможность наблюдать за королевским обедом и любоваться невестой. Мария-Антуанетта в этот вечер не проглотила и крошки — всеобщее внимание, волнение, то, что уже произошло, и то, что только предстояло…
После обеда молодым предстояло отправиться в постель, и в спальню их провожал сам Людовик XV, разумеется, вновь в сопровождении придворных. Снова длинная церемония раздевания, один предмет туалета снимается за другим, передаётся из рук в руки… Однако королевские брачные ночи не предусматривают стыдливости — дофина и дофину уложили на «ложе Купидона» в присутствии большого количества людей, что, конечно же, необыкновенно смутило невесту, которая придерживала у горла свой тончайший пеньюар и норовила спрятаться поглубже под расшитое золотом одеяло.
Брак этой ночью так и не был консуммирован… Что ж, брачных радостей на ближайшие годы Мария-Антуанетта была лишена, и она всем сердцем отдалась блестящей жизни Версаля, сделав её ещё более блестящей.
После свадьбы праздники продолжались ещё девять дней, во время которых новая звезда французского двора «сияла ярче всех». Отложенный из-за грозы фейерверк всё-таки состоялся; вереницей шли банкеты, балы, спектакли… Это время показало, какую жизнь можно вести, если ты дофина (пока дофина, а в будущем королева) Франции. И Мария-Антуанетта не устояла перед соблазном.
Кто знает, может быть, если бы устояла, через двадцать три года она не взошла бы на эшафот.
Граф Григорий Григорьевич Орлов и Екатерина Николаевна Зиновьева
5 июня 1777 года
Эта свадьба между одним из богатейших людей России и одной из богатейших невест Петербурга прошла тихо, в деревенской церквушке, и гостями на ней были одни лишь крепостные мужики, пришедшие поглазеть на венчание… Однако, когда весть о свадьбе достигла столицы, все светское общество было скандализировано, и еще долго обсуждалась эта свадьба, как нечто невозможное и шокирующее, и приводилась в пример нарушений законов божеских и людских: ведь граф Григорий Григорьевич Орлов женился на своей двоюродной сестре Екатерине Николаевне Зиновьевой, а столь близкородственные браки по православному закону не допускались!
Зиновьевы — род старинный, почтенный. Генерал-майор Николай Иванович Зиновьев с 1764-го по 4 марта 1773 года состоял обер-комендантом Петропавловской крепости, женился он на Авдотье Наумовне Сенявиной, которая принесла ему огромное приданое и родила троих детей: Александра, Василия и Катеньку. Родная же сестра Николая Ивановича — Лукерья Ивановна Зиновьева — вышла замуж за Григория Ивановича Орлова, от которого у нее было четверо сыновей: Григорий, Алексей, Федор и Владимир… Будущие знаменитые братья Орловы, любовники и сподвижники Екатерины Великой.
Детство Катеньки Зиновьевой прошло в роскошном поместье Троицкое-Коньково, которое мать ее выкупила у Воронцовых. Катенька получала европейское образование, музицировала, читала романы, рисовала, мечтала… Очень рано, двенадцати лет, она была представлена при дворе. Но еще раньше Григорий Орлов, ее двоюродный брат, который был старше ее на двадцать четыре года, заезжая в Троицкое-Коньково, заметил ее красоту и со свойственной всем Орловым прямолинейностью начал ухаживать за своей малолетней кузиной. Родители Катеньки всерьез этих ухаживаний не восприняли, а сама она… Кто знает? Быть может, уже тогда влюбилась и мечтала о нем, как о герое романтической истории, героиней которой была она сама?
Щербатов в книге «О повреждении нравов в России» возмущался преступной страстью Орлова к Зиновьевой и рассказал, что князь Григорий «тринадцатилетнюю двоюродную сестру свою Екатерину Николаевну Зиновьеву иссильничал и хотя после на ней женился, но не прикрыл тем порок свой, ибо уже всенародно оказал свое деяние, и в самой женитьбе нарушал все священные и гражданские законы».
В пятнадцать лет Катенька осиротела, стала полновластной хозяйкой Конькова, куда и уехала, чтобы принимать там Григория Орлова, регулярно приезжавшего из своего неподалеку расположенного имения Нескучное. Императрица пожелала купить Коньково: все считали, что с единственной целью — отдалить влюбленных друг от друга. Но разлучить их уже было невозможно. Годы шли, к Катеньке сватались, но она отказывала всем. Для нее существовал только один мужчина: Григорий Орлов. От родных Катенька своих чувств не скрывала. В 1777 году девятнадцатилетняя Катенька писала брату Василию: «Я его люблю более, нежели когда-нибудь его любила, и, по милости Всемогущаго, я очень счастлива…»
Их свадьба состоялась 5 июня 1777 года.
Обвенчались в деревенской церквушке. Орлов угощал мужиков водкой и каждому подарил по рублю со словами: «Гуляйте, ребята, вовсю; но вы не так счастливы, как я — вот у меня княгиня!»
Как только о свадьбе узнают в Петербурге, брак Орлова с Зиновьевой насильственно расторгнут.
На заседании Сената постановили: разлучить Григория Орлова с женою и заключить обоих в монастырь.
За молодых вступилась Екатерина Великая, обязанная своим величием и троном братьям Орловым, поддержавшим ее бунт против мужа. Императрица кассировала постановление Сената. Брак снова был признан действительным. Зиновьеву-Орлову императрица призвала ко двору, сделала своей фрейлиной, осыпала подарками и благодеяниями. Общество снова было скандализировано, но против царской воли не пойдешь.
Молодые супруги уехали в путешествие по Европе, в ожидании, что страсти в российском светском обществе понемногу улягутся. Из Швейцарии Катенька прислала брату романс, который сама сочинила для Григория Орлова:
Желанья наши совершились,
Чего еще душа желает?
Чтоб ты верен был,
Чтоб жену не разлюбил.
Мне всяк край с тобою — рай!
Вскоре романс этот был положен на музыку и его пел весь Петербург.
Вернувшись, супруги поселились в столице, жили уединенно, наслаждаясь обществом друг друга. Георг фон Гельбиг в своих мемуарах писал: «Княгиня сумела возвратить спокойствие в сердце Орлова; он предпочитал теперь частную жизнь прежнему бурному и блестящему существованию».
Одно омрачало счастье супругов: у них не было детей. Для лечения уехали они за границу, где здоровье Катеньки ухудшилось: возможно, из-за микстур, которые она принимала по совету докторов. Впрочем, у нее нашли чахотку, которая в те времена не щадила ни бедных, ни богатых.
Екатерина Зиновьева-Орлова скончалась 16 июня 1781 года в Лозанне на руках у любящего мужа, чей рассудок не выдержал такого удара. Она не дожила до двадцати четырех лет. Гавриил Романович Державин написал на ее кончину поминальные стихи, начинавшиеся словами: «Как ангел красоты, являемый с небес, приятностью лица и разумом блистала».
Григорий Орлов в свинцовом гробу привез тело жены в Петербург, а сам удалился в поместье, где за шесть месяцев уморил себя недоеданием и бессонницей. Жить без своей Катеньки он просто не мог.
Великий князь Александр Павлович и принцесса Мария-Луиза-Августа Баденская
28 сентября 1793 года
«Сначала мы его женим, а потом — коронуем!» — сказала Екатерина Великая о своем старшем внуке, своем любимце Александре, из которого она, в обход не любимого ею сына Павла, воспитала идеального с ее точки зрения государя.
Разумеется, невесту ему она решила выбрать из Германии: это уже стало традицией в России. Но Екатерина подошла к вопросу очень серьезно: она считала, что брак без любви и желания — такой, на которой ее саму обрекла судьба, — это неправильный брак. Нужно, чтобы юный великий князь влюбился в свою невесту. А значит, надо найти среди немецких принцесс настоящую красавицу, чем Екатерина и озаботила российских посланников. Из всех описаний и портретов, которые были ей присланы, императрица выбрала двух баденских принцесс: Луизу и Фредерику. Правда, на тот момент даже старшей, Луизе, было всего двенадцать… Но Екатерина поручила графу Н. П. Румянцеву, дипломатическому представителю России в Южной Германии, начать переговоры. Для баденского семейства предложение о браке с русским великим князем, который когда-нибудь сможет стать царем, — манна небесная. Собственно, быть избранной в жены русскому великому князю — огромная радость и честь для любой немецкой принцессы.
И только мемуарист Шарль-Франсуа Филибер Массон де Бламон в своих «Секретных записках о России» скорбел об их участи: «Юные и трогательные жертвы, которые Германия, по-видимому, отправляет в дань России, как некогда Греция посылала своих девушек на съедение Минотавру, сколько тайных слез вы пролили в бездушных апартаментах, в коих вы заключены? Сколько раз вы обращали ваши взоры и вздохи к милым жилищам, где вы провели годы детства? О, если бы ваши дни протекали в объятиях супруга вашей национальности, в благословенном небом климате, среди более счастливого и просвещенного народа, при мене