28 мая 1812 г., менее чем за месяц до нашествия Наполеона, Сенат Российской империи принял указ «О предоставлении права всем российским подданным отыскивать и разрабатывать золотые и серебряные руды с платежом в казну подати». Первая разработка золота в Сибири началась в 1828 г. на реке Сухой Берикуль близ Томска. Зауралье охватила российская золотая лихорадка, по алчности, дикости и подлости старателей и властей затмившая знаменитые американские. Золото искали и находили по всей Сибири.
Первые золотые прииски на реке Лене были открыты в 1844 (или 1846) г. в Витимско-Олекминском районе иркутскими золотодобытчиками. В 1855 г. они учредили «Ленское золотопромышленное товарищество» («Лензолото»). В 1873 г. бессарабско-петербургский банкир Е. Г. Гинцбург, основатель династии предпринимателей и знаменитый еврейский меценат (возвел первую синагогу в столице), скупил долги владельцев «Лензолота» и потребовал их немедленной оплаты. Так товарищество перешло в собственность семьи Гинцбург.
Жертвы Ленского расстрела
Сын банкира барон Г. Е. Гинцбург увяз в долгах и вынужден был привлечь в акционерное общество группу богатых еврейских банкиров Санкт-Петербурга. Но это не помогло. Пришлось взять кредит (в целом 15 млн золотых рублей) в Государственном банке и ввести в члены правления двух сановников из руководства этого банка. Дела вроде бы поправились, но денег хотелось еще. И тогда летом 1908 г. на базе «Лензолота» было учреждено международное финансовое общество «Lena Goldfields Co., Ltd» («Лена Голдфилдс»). Подставным председателем его правления избрали бывшего министра торговли и промышленности Российской империи В. И. Тимирязева, а вот вице-председателем стал близкий Сесилю Родсу в годы второй Англо-бурской войны барон Джордж Харрис[125]. В правление вошли другие руководители родсовских структур. Одним словом, в 1908 г. золото Сибири было безоговорочно сдано во владение мировому капиталу в лице банкиров Британской империи и высшей масонской иерархии. В порядке маскировки истинных владельцев российских приисков – бриллиантовых и золотых королей мира – в руководство общества ввели несколько видных царских сановников. Акционерами общества стали мать Николая II вдовствующая императрица Мария Федоровна Младшая, царские министры С. Ю. Витте, С. И. Тимашев. Вот этой могущественной силе и осмелились перечить нищие, забитые российские крестьяне.
Исполнительным директором общества остался барон Гинцбург. Памятуя об опыте отца, он заманивал на прииски рабочих (только мужчин) отличными условиями: зарплата в несколько раз выше петербургской; при приеме на работу выплачивался аванс – 135 рублей (полугодовая зарплата московского рабочего); разрешалось во внеурочное время искать золотые самородки и продавать их администрации или перекупщикам. Так что наняться на Ленские прииски считалось среди доверчивых крестьян, разоренных реформами Александра II и П. А. Столыпина, великой удачей.
В действительности все обстояло гораздо хуже. Трудовой день длился до 16 часов в условиях вечной мерзлоты, по колено в ледяной воде. Люди много болели, но медицинской помощи не было. Большая часть зарплаты уходила на аренду жилья. В бараках условия были ужасные – духота, теснота, перенаселенность. Половину зарплаты выдавалась талонами, которые возможно было отоварить только в лавках «Лензолота». С начала 1912 г. администрация запретила продавать добытые свыше нормы самородки. Гинцбург выслуживался перед заграничными банкирами. И т. д. и т. п.
За любой протест администрация грозила выгнать с работы, а до ближайшего города были сотни километров. В начале марта 1912 г. рабочие Андреевского прииска[126] организовали стачечный комитет, который выработал требования по улучшению жизни старателей. Началась забастовка. Полиция по требованию администрации попыталась выкинуть рабочих из бараков – не удалось.
Гинцбург, опасаясь, что информация о смуте дойдет до лондонских банкиров, срочно обратился за помощью к иркутскому военному генерал-губернатору Л. М. Князеву. Подавить выступления было приказано заместителю главы губернской полиции, ротмистру Отдельного корпуса жандармов Н. В. Трещенкову. Он был известным карателем-убийцей времен первой русской революции, палачом сормовских рабочих.
Ротмистр с ротой солдат (по штатному расписанию немногим менее 200 вооруженных человек) прибыли на прииски 3 (16) апреля 1912 г. Той же ночью был арестован весь стачечный комитет. На следующий день около 3 тыс. человек старателей с женщинами и детьми пошли освобождать узников. Шествие было мирным. Повторилась история 9 января 1905 г. Трещенков не стал церемониться с быдлом и отдал приказ стрелять на поражение. Солдаты без раздумий выполнили приказ.
Ротмистру не повезло – свалку трупов, более 250 человек, тайком сфотографировал один из служителей прииска. Фотографии были переданы в газеты. И начался грандиозный скандал. Рабочие обратились за защитой к малоизвестному тогда адвокату, но уже депутату Государственной думы А. Ф. Керенскому. Именно процесс по делу массового убийства на Ленских приисках принес ему всероссийскую известность.
11 апреля 1912 г. власть в лице министра внутренних дел и шефа жандармов А. А. Макарова[127] высказала свое отношений к Ленской трагедии: «Когда потерявшая рассудок под влиянием злостных агитаторов толпа набрасывается на войско, тогда войску ничего другого не остается делать, как стрелять. Так было и так будет впредь».
Были назначены сразу два следствия – государственное и думское. Козлом отпущения стал Трещенков: в 1914 г. ротмистра разжаловали в рядовые[128]. Ни один солдат-убийца (почти 200 мордоворотов) к следствию привлечен не был.
Гинцбург и его хозяева вообще оказались в стороне. Большую роль в этом сыграл А. Ф. Керенский, после чего он прочно вошел в обойму обслуги лондонских Ротшильдов. При поддержке их людей Александр Федорович сделал блистательную карьеру после Февральской революции 1917 г.
Сибиромахия
После Октябрьского переворота 1917 г. сибирское чиновничество безропотно передало власть местным советам, которые возглавил большевик А. М. Краснощеков. Но очень скоро, с началом Гражданской войны в России, реальная власть на Дальнем Востоке оказалась в руках интервентов.
Весной 1918 г. во Владивостоке скопилось до 15 тыс. интернированных солдат Чехословацкого корпуса, которых следовало вывезти в Европу, домой. Но судов для этого кругосветного путешествия не было. В ночь на 29 июня 1918 г. чехословаки совершили во Владивостоке первый государственный переворот. Советы были свергнуты, к власти пришло Временное правительство автономной Сибири (ВПАС). Началась гражданская война, которая очень скоро (по причине нехватки сил и средств у большевиков в центре страны) переросла в стихийное партизанское сопротивление сибирской бедноты[129].
6 июля 1918 г. под предлогом защиты чехословаков от эксцессов воюющих сторон Владивосток был официально взят под международный контроль держав Антанты. Началась интервенция в Сибирь со стороны Тихого океана. Тогда же к интервентам присоединилась Япония. В оккупации Владивостока приняли участие американцы, англичане, китайцы, французы и японцы. Основными силами на Дальнем Востоке стали японцы и американцы. К счастью, «защитники» чехословаков соперничали между собою: они, конечно, грабили и зверствовали в отношении гражданского населения, но ограничивали произвол местных властей.
Впрочем, грабеж народных богатств Сибири тех лет можно сравнить разве что с грабежом нашего Отечества на рубеже тысячелетий. Так, в декабре 1918 г. на совещании Государственного департамента США была принята программа «экономического освоения» России. Предполагалось (и это было выполнено) в первые три месяца вывезти из нашей страны 200 тыс. т товаров и ценностей, а по выработке методики грабежа темпы вывоза увеличивать.
Программа эта была утверждена уже после того, как 3 ноября 1918 г. было упразднено ВАПС, на следующий день бразды правления приняло Временное Всероссийское правительство (Директория). Через две недели, в ночь с 17 на 18 ноября 1918 г., казачьи части в Омске низложили Директорию и провозгласили Верховным правителем России адмирала А. В. Колчака. Неожиданно для самого себя он оказался безраздельным и жестоким властителем Сибири.
Японские войска во Владивостоке. 1918 г.
Верховным уполномоченным колчаковского правительства с резиденцией во Владивостоке стал генерал-лейтенант Д. Л. Хорват (он же избранный в Харбине временный Верховный правитель России с 10 июля по 13 сентября 1918 г.). В июле 1919 г. Хорвата сменил генерал-лейтенант, главный начальник Приамурского края С. Н. Розанов.
Все это время главным врагом колчаковских сатрапов оставались красные партизаны. Но беда пришла с другой стороны. 17 ноября 1919 г. местные эсеры при поддержке чехословаков под командованием авантюриста Радола Гайды совершили неудачную попытку захвата власти во Владивостоке. Мятеж был подавлен за три дня. А 5 января 1920 г., понимая бессмысленность и опасность дальнейшего продолжения интервенции в Сибири, американцы объявили о начале вывода своих войск. К апрелю того же года Россию покинули вооруженные силы всех стран Антанты и китайцы. Оккупацию территории от Байкала до Тихого океана продолжила одна Япония.
31 января 1920 г. в результате восстания гарнизона Владивостока и наступления красных партизан колчаковский генерал Розанов был свергнут. С молчаливого согласия японского командования власть в крае перешла к Временному правительству Дальнего Востока – Приморской областной земской управе (ВПДВ ПОЗУ). От большевиков в него вошел С. Г. Лазо. С марта 1920 г. его назначили заместителем Военного совета ВПДВ ПОЗУ.