Однако включение в состав РСФСР Приморья, находившегося под оккупацией японцев, означало бы автоматическое объявление войны Японии – после разгрома Российской империи в 1905 г. она была одним из самых могущественных государств мира. В Москве был найден выход: решили признать оккупированные российские территории буферным независимым буржуазно-демократическим государством. Японцев такое решение устроило полностью.
В середине марта 1920 г. в Николаевске-на-Амуре японские военные напали на штаб находившихся там партизан, подожгли город. Бой длился четыре дня и закончился победой партизан, после чего они устроили резню местной японской диаспоры – убивали даже русских жен японцев в смешанных браках. Погибло почти 1 тыс. человек. В Японии это зверство вызвало мощный резонанс, а японское командование задумало месть.
В ночь на 5 апреля 1920 г. во Владивостоке «японцы разгромили гарнизон города, захватили корабли Сибирской военной флотилии и обстреляли здание Приморского правительства. <…> арестовали, а затем убили членов Военного совета правительства Лазо, Луцкого и Сибирцева[130]. Снова по всему Приморью начались бои, революционные войска отступили на север области, к Хабаровску. В итоге кровопролитных боев японское командование признало власть Приморской земской управы, но без большевиков.
29 апреля 1920 г. было подписано соглашение, которое… закрепляло полуоккупационное положение во Владивостоке и вдоль железной дороги до Хабаровска (позднее – до Спасска) шириной 30 км по обе стороны. Приморскому правительству было запрещено иметь в этой зоне свою армию. <…> Москва не рискнула вступить в открытое столкновение с японскими войсками, и продвижение Красной армии на восток было остановлено у Байкала» (Н. Губейчук).
На следующий день после переворота, 6 апреля 1920 г., в Верхнеудинске на Съезде трудящихся Западного Забайкалья была провозглашена Дальневосточная республика – то самое буферное государство под протекторатом Москвы. Первым председателем его стал все тот же А. М. Краснощеков. Во Владивостоке было образовано Приморское областное управление ДВР во главе с большевиком В. Г. Антоновым.
Это было явное пренебрежение условиями японцев. Кроме того, во Владивосток постепенно стекались остатки каппелевцев (представляли либеральных демократов) и семеновцев (сторонники диктатуры). 26–27 мая 1921 г. они совместно и при молчаливой поддержке японского командования совершили в городе очередной переворот. Было образовано Временное Приамурское правительство (ВПП). Каппелевцев возглавляли братья Спиридон и Николай Меркуловы. Они сумели нейтрализовать атамана Г. М. Семенова, заперев его на корабле на рейде Владивостока. Атаман с трудом спасся от расправы и сбежал, а Меркуловы захватили важнейшие посты в ВПП. Их правление вошло в историю под названием «меркуловщина».
Очень скоро недобитые колчаковцы всех политических течений разочаровались в меркуловщине, но, бессильные ее свергнуть, организовали важнейшее уже для наших дней историческое действо. С 23 июля по 10 августа 1922 г. во Владивостоке работал созванный ими Приамурский земский собор, который провозгласил восстановление династии Романовых на российском престоле. Претендента на престол не избрали. Кандидатов было двое: 1) внук Николая I великий князь Николай Николаевич-младший (он был бездетным) и 2) внук Александра II великий князь Кирилл Владимирович (он первым из членов императорского дома предал Николая II в феврале 1917 г.). Хотя собор не объявил имя нового царя, Кирилл Владимирович Романов 31 августа 1924 г. на правах старшего представителя династии провозгласил себя императором всероссийским под именем Кирилла I. Современные монархисты основанием для признания нынешних Романовых полноправными кандидатами на престол считают решения Приамурского земского собора.
Помимо этого, собор объявил всех большевиков и коммунистов «инородцами» и «поработителями», а участников собора – «русскими людьми, хранящими в сердцах своих пламенную любовь к гибнущей Родине». Прочее население страны признавалось «невольниками».
Собор упразднил ВПП и 5 августа 1922 г. избрал временного диктатора – привезенного из Харбина колчаковского генерала М. К. Дитерихса. Он возглавил новое независимое государство Приамурский земский край, которое в первые же дни своего существования вознамерилось воевать с Дальневосточной республикой. 14 октября 1922 г. в битве при селе Монастырище в Приморском крае земцы были разгромлены дальневосточниками, бежали в поселок Посьет, откуда японцы на кораблях эвакуировали их в Китай.
Сами японцы под давлением дипломатии США вынуждены были покинуть Сибирь в те же дни. 25 октября 1922 г. большевики окончательно вошли во Владивосток, а 15 ноября 1922 г. Дальневосточная республика была упразднена за ненадобностью и вошла в состав СССР как Дальневосточная область.
Великий Сибирский Ледяной поход
Так историки русской эмиграции окрестили трагическое отступление колчаковцев зимой 1919–1920 гг. под ударами победоносной Рабоче-Крестьянской Красной армии и красных партизан Сибири. Сегодня эти события имеют несколько толкований. Полярные точки зрения сводятся к следующему. С одной стороны, это трагическая гибель в ледяном капкане почти миллиона человек, которых предала потерпевшая крушение либерально-буржуазная власть, но которые все еще верили ей и надеялись, что будет сохранена хотя бы часть бывшей родины, пусть и разваленной на враждующие клочья (по позднейшему примеру китайского Тайваня). С другой стороны, в свете архивных изысканий последних десятилетий Отечество наше очищалось от прошлого, а заодно и от будущих предателей. Ведь не секрет, как зверствовали колчаковцы на сибирской земле в годы Гражданской войны и как через 20 лет после Ледяного похода сохранившие дееспособность участники его (за редким исключением таких людей, как генерал С. Н. Войцеховский) и их ближайшие наследники провозгласили посланцем небес Адольфа Гитлера и воевали в мировой войне на стороне немецких нацистов.
14 октября 1919 г. 5-я армия РККА под командованием М. Н. Тухачевского форсировала реку Тобол и пошла в наступление на колчаковцев. Уже 19–20 октября началось повсеместное паническое бегство белых, в ряде мест они целыми полками сдавались в плен и переходили на сторону красных. Невзирая на «талантливо разработанные» колчаковскими генералами «блестящие» планы возможных сражений (как пишут современные отечественные историки), беднота отказывалась воевать на стороне белых. И в этом была главная причина поражения Белого движения: отдавать жизнь за благоденствие богатых соглашались немногие фанатики, большинство (даже сами вожаки и особенно идеологи белых) предпочитали, чтобы за них умирали другие.
Маршрут Ледяного похода
24 октября 1919 г. Колчак издал приказ готовить эвакуацию столицы Белого движения города Омска. Это был конец! Единый организм колчаковской армии в считаные дни развалился на отдельные отряды, еще способные сопротивляться, но бессильные наступать. Последний бой белых – Тобольско-Петропавловская битва – закончился 3 ноября 1919 г. полным разгромом колчаковцев и крушением Восточного фронта.
К тому времени в Омске скопилось чиновничество со всей Сибири, с семьями – женщины, дети, старики – и скарбом. Воевать мужчины не намеревались, но каждый был уверен, что белая армия обязана их защищать. Колчак рассуждал иначе. Продвижение красных несколько замедлила оттепель, разлив Иртыша спровоцировал в городе наводнение. Но затем пришло время лютой зимы: по весьма сомнительным данным, иногда температура опускалась до – 60 °C. 12 ноября 1919 г., в самом начале морозов, красные подошли к Омску. В ночь на 13 ноября Верховный правитель выехал из своей столицы поездом. Днем город покинул арьергард колчаковской армии. Так начался Великий Сибирский Ледяной поход.
Решать проблему многочисленных беженцев было поручено вечному разгребателю колчаковских завалов генерал-лейтенанту В. О. Каппелю. Предвидя трудность предстоявшего рейда на Читу, в Забайкалье (отступать предстояло преимущественно пешим ходом), Каппель издал приказ, согласно которому и военные, и гражданские лица получили право самостоятельно решать: идти им с армией либо остаться в городе и сдаться на милость победителя.
Несмотря на сохранившуюся документальную базу и мемуарную литературу, Ледяной поход представляет собою неразрешимую загадку. Частичная статистика по возможности велась только относительно воинских подразделений. История не знает, сколько всего людей отправилось в поход, сколько отстали в пути, сколько сдались преследовавшим их партизанам и РККА, сколько несчастных погибли. Все отдано на волю фантазерам и любителям нагнетать трагедию. Известно только невесть откуда возникшее число – будто 13 ноября 1919 г. в поход отправилось примерно около 1 млн человек. Как и чем в течение трех месяцев питалось в пути такое огромное число людей, неизвестно. 12 февраля 1920 г. в Читу пришли 30 тыс. военных. На этом поход завершился. Затем потянулись отставшие. Всего спаслось ориентировочно 60 тыс. человек.
На первом этапе похода отступали двумя потоками – 2-й и 3-й армиями. Хуже всего пришлось тем, кто шел через Щегловскую тайгу. «Щегловская тайга, преграждавшая все пути отхода армии непрерывной стеной, начинается в тундре севернее Томска и тянется сплошной стеной на юго-восток до слияния с обширными Алтайскими лесами. Ширина тайги, в границах между рекой Томь на западе и реки Золотой Катат на востоке, равняется примерно 60–80 верст. Почти на всем протяжении это девственный лес, растущий на пересеченной местности, сплошь заваленный гигантским валежником, а ко времени подхода армий – покрытый глубоким снегом. Глядя на эту страшную чащу огромных осин и сосен, не мыслилось, чтобы вне дорог возможно было движение даже опытных лыжников, не знакомых с каждой складкой местности. Находившиеся в нашем распоряжении карты, устаревшие и неполные, указывали только два пути поперек тайги: железнодорожную магистраль и так называемый Большой Сибирский тракт, уходивший далеко на север… это обстоятельство не могло не вызывать чувства острой тревоги за судьбу армий, особенно 3-й, сдвинутой далеко на юг для прикрытия района Бийск – Барнаул… Никакой подготовки к быстрому и безболезненному проходу на восток сделано не было. Огромная и разношерстная масса обозов и мелких частей подходила к западным выходам из тайги, не подозревая, что она собой представляет. Не было сделано ничего даже для информации крупных строевых соединений, хотя имелись довольно полные и свежие карты, изданные переселенческим управлением» (Ф. Пучков).