Умолчав о турецких ракетах в ответ на послание Хрущева от 27 октября, американская сторона взяла на себя негласное обязательство убрать их из Турции и выполнила это обещание.
После того как 28 октября Хрущев ответил согласием на письмо Кеннеди, обошедшее молчанием вопрос о турецких ракетах, и начался вывоз советских ракет с Кубы, самая острая фаза кризиса миновала. Предстояли еще трудные переговоры с Фиделем Кастро и другими кубинскими руководителями, которые были недовольны, что Советский Союз договорился с США за их спиной. В Гавану с дипломатической миссией послали одного из самых авторитетных советских руководителей А. И. Микояна, которому с большим трудом удалось уговорить кубинских лидеров, что достигнутая с американцами договоренность выгодна Кубе и гарантирует ее от интервенции. СССР пришлось пойти на уступку – вывезти с Кубы бомбардировщики Ил-28. Согласие на это поступило за несколько часов до пресс-конференции президента Кеннеди 20 ноября, на которой он должен был рассказать о состоянии советско-американских отношений. Незадолго до начала пресс-конференции, на которой Кеннеди заявил о снятии блокады, президент просил передать Хрущеву, что им отдан приказ об отмене наивысшей готовности в войсках. Аналогичный приказ последовал и с советской стороны. Так закончился карибский кризис, хотя его отголоски слышались еще долгое время.
(По материалам А. Фурсенко, академика РАН)
Засекреченный подвиг
21 августа 1963 года из Таллина в Москву, как обычно, вылетел рейсовый самолет Ту-124 с шестьюдесятью пассажирами на борту. Во время отрыва от взлетно-посадочной полосы у самолета разрушилась передняя стойка шасси. Дефект был настолько серьезным, что исключал безопасную посадку.
О ситуации в воздухе тут же сообщили службам «Аэрофлота». Из Москвы поступила команда – оставаться в зоне аэродрома и попытаться исправить поломку вручную. Погода ухудшилась, и пришлось лететь в Ленинград. Синоптики передавали, что в аэропорту Пулково погода безоблачная.
Летчики разбили смотровое окошко в пилотской кабине и пытались вручную исправить поломку шасси. Командир экипажа Виктор Мостовой сидел за штурвалом, наблюдая за датчиками топлива. Вдруг внезапно заглох один из двигателей. Мостовой решил не рисковать и направил судно прямиком на Пулково. И когда они пролетали на центром города, случилось самое ужасное – отключился второй двигатель. Самолет с большой высоты стал стремительно падать, бесшумно, как гигантский планер.
По словам Владислава Кочетова, бывшего штурмана Пулковского аэропорта, остановка двигателей стала для Мостового и других членов экипажа полной неожиданностью. Ведь в баках еще оставалось 2,5 тонны авиакеросина. Мостовой рассказывал ему позже: «Вижу, передо мной церковь. А купол выше меня. Думал все, конец. И тут заметил свободное пространство. Решил падать туда».
Свободное пространство оказалось Невой. Церковь – Пантелеймоновским храмом на улице Пестеля. Выполнив последний поворот, Мостовой начал планировать на воду сразу же за Литейным мостом. Гулявшие по Невской набережной наблюдали необычное зрелище – огромный пассажирский лайнер с выключенными двигателями глиссировал по поверхности воды.
И тут экипажу уже в третий раз за последние несколько минут довелось пережить сильнейший стресс. Впереди, прямо по курсу показался буксир с бревенчатым плотом на хвосте.
Мостовой резко потянул на себя штурвал. 40-тонная махина взмыла вверх и, преодолев длинное препятствие, снова заскользила по воде. Самолет остановился буквально в 30 метрах от бетонных опор ближайшего моста.
Литейный мост в Санкт-Петербурге
История на этом не закончилась. Капитан буксира, через который только что проскочил воздушный корабль, отцепил плот и бросился на помощь. Но при развороте он нечаянно задел кормой окно штурманской кабины. В салон хлынула вода.
Через разбитое окошко он передал летчикам канат и начал подтягивать лайнер к бревенчатой связке. Правое крыло ушло под воду, приблизив выход прямо к краю плота. Пассажиры покинули самолет, даже не замочив ноги. Ни один человек не пострадал. А самолет через 15 минут затонул у самого берега Невы.
Проверяющие не нашли ничего героического в действиях летчиков. Напротив, посчитали, что экипаж вел себя «безграмотно и в полной растерянности». Когда подняли самолет, выяснилось, что у него баки абсолютно пустые. Топливомер «обманывал» на те самые 2,5 тонны, которые показывал датчик в момент остановки двигателей. И с таким дефицитом топлива экипаж летал несколько лет, с самого начала эксплуатации. Кто-то из членов высокой комиссии предложил лишить экипаж личных свидетельств и убрать из авиации. Но за них заступился знаменитый конструктор Туполев. А после коллективного письма пассажиров летчиков даже наградили орденами.
Москвич Евгений Голымкин сообщил, что был знаком с неизвестным автором документальной хроники, которому удалось заснять редчайшие кадры стремительного падения лайнера на Неву. Это сотрудник Ленинградской студии кинохроники Николай Иванович Виноградский.
Николай Иванович оказался человеком общительным и с удовольствием рассказал о драматическом дне 21 августа 1963 года, когда пассажирский самолет, у которого один за другим отказали оба двигателя, едва не рухнул на город.
Неожиданно один из присутствующих начальников набросился на Виноградского.
– На кого вы работаете, зачем снимаете?
Его спутники стали вырывать камеру у кинооператора. В завязавшейся потасовке 60 метров пленки с исключительной съемкой выпали из кассеты кинокамеры и покатились в реку.
Через некоторое время Виноградский все же собрался, достал новую кассету и уже издали продолжал съемки. Удалось сделать неплохие кадры, как испуганные пассажиры ступают на плот, как самолет, набрав в салон воды, уходит вниз, и т. д.
Через месяц в студии опять появились люди в штатском, произвели обыск и забрали оставшуюся пленку. Посоветовали никуда не обращаться. Вот так нелепо и бездарно были утеряны уникальные кадры посадки самолета на воду. Впрочем, они вполне могут храниться в архивах КГБ.
(По материалам С. Бицоева)
Штурм дворца Амина
Созданное в 1974 году элитное подразделение «Альфа» целых 17 лет было сверхсекретным подразделением КГБ.
На этот «сверхсекретный» период в истории «Альфы» и выпала одна из самых сложных и по сей день вызывающих много вопросов и живой интерес операций группы – штурм дворца афганского руководителя Хафизулы Амина 27 декабря 1979 года под кодовым названием «Шторм 333». Именное с этой акции и началась 9-летняя афганская война.
Виктор Карпухин, ставший после штурма Героем Советского Союза, через десять лет в чине генерал-майора возглавил «Альфу». Его глазами мы и посмотрим на это историческое событие.
22 декабря 1979 г.
Декабрьское холодное утро. Аэродром «Чкаловский». Вылет бойцов «Альфы» планировался на 7.00 утра, но задерживался.
– Сфотографировавшись на память у трапа самолета, мы забрались в салон, – рассказывает Карпухин, – разложили пожитки. Стали ждать. Старший в группе майор Михаил Романов собрал все наши документы: остались только кейсы с оружием. Ни имени, ни фамилии, ни даже легенды…
Наконец самолет взлетел. Летели с двумя посадками: в Актюбинске и в Ташкенте. В это время явился представитель КГБ Узбекистана и сообщил: «Вы летите в Афганистан, где вам предстоит выполнить серьезное боевое задание».
Границу пересекли поздно ночью. Неожиданно в салоне погас свет. Отключились и все бортовые огни. Какое-то время летели в темноте на максимальной высоте. Наш командир тихо сказал: «Давай, ребята, вытаскивай автоматы и приготовиться…» Приземлялись на высокогорном аэродроме Баграм, который наши военные захватили заранее. Садились вслепую на полосу без освещения и опознавательных знаков, без всякого диспетчерского наведения. Переночевали в палаточном городке.
23 декабря 1979 г.
Утром за «гостями» приехали посольские автобусы. Бойцов покормили обедом. Через несколько часов всех снова загрузили в автобусы и повезли в казармы, которые находились в 600 метрах от дворца Амина. Здесь спецназовцы КГБ впервые встретились с армейским спецназом, сотрудниками подразделения «Зенит». Именно «Зениту» предстоит через несколько дней пойти на штурм дворца.
В казармах их встретил начальник Первого главного управления КГБ СССР Ю. И. Дроздов. Часть сотрудников он отправил в Кабул для охраны вилл, где было спрятано будущее афганское правительство.
24 декабря 1979 г.
Карпухин с Дроздовым рассматривают в бинокль резиденцию Амина, которую предстоит брать.
Афганцы место для дворца выбрали по-стратегически мудро. Располагался он на высоком крутом холме. Все подступы к нему заминированы. По бокам дворца – два батальона охраны. Между позициями батальонов и дворцом по три вкопанных танка. Плюс 200 национальных гвардейцев-телохранителей, казармы которых располагались прямо во дворце. Сам дворец тоже был настоящей крепостью. Местность вокруг «крепости» хорошо простреливалась из танков и крупнокалиберных пулеметов. К дворцу можно было подобраться только по одной-единственной дороге, закрученной серпантином, и настолько узкой, что на ней едва умещалась одна машина. Поэтому захватить такое здание всего 50 спецназовцам, пусть даже хорошо подготовленным, казалось почти нереально.
Руины дворца Амина
25 декабря 1979 г.
Меня вызвал Дроздов, приказал взять еще несколько ребят из группы и поехать в Кабул привезти будущее правительство Афганистана. Всех благополучно доставили в часть и посадили в подвал типа колодца. Спустили им еду на веревочке и оставили дожидаться своего, вероятно, звездного часа.
26 декабря 1979 г.
Днем прикатили помывочную машину, которую мы тут же окрестили «вшивобойкой». С удовольствием смыли с себя всю грязь и надели чистое белье, привезенное из дома.