Двум полкам Чака дал особое задание – быстро идти к краалям ндвандве и захватить вождя Звиде и его жестокую мать. Узнав об опасности, Звиде поспешил укрыться с группой единоплеменников на севере, среди племен бавелу, и именно там его настигла смерть. Он стал жертвой женщины-вождя Мжанжи, которая командовала маленьким кланом бапеди. Окружавшие ее племена боялись с ней связываться, потому что Мжанжи могла наслать порчу на любого. У нее было четыре груди, причем такие длинные, что она забрасывали их за спину и могла кормить сидящего за спиной ребенка. По преданию, она была бессмертна, и любому страннику, взглянувшему на нее, грозила гибель. Но она потратила всю свою магию против Звиде, который вскоре умер.
Сошангане спешно отступил, уводя с собой ядро уцелевших войск. Ему удалось добраться до португальских владений в Мозамбике и основать там государство Газа, или Шангана, не попавшее под влияние Чаки.
Отныне владения зулу простирались от Понголы до Тугелы и от океана до Кровавой реки. Территория клана со ста квадратных миль увеличилась до 11 500, а армия выросла с 350 до 20 тысяч воинов. На этой территории десятки вождей покоренных кланов получили статус, поставивший их выше прежнего положения. Население стало мало-помалу отождествлять себя с зулусами!
В центральной части своей территории Чака распорядился построить несколько крупных военных краалей – Гибисеку, Булавайо, Нобамба Изи-хлебе, Мбелебеле и Дукуза. Это была система опорных пунктов, призванных быть поддержкой регулярной армии. Каждый из них имел округлую форму, и против входа располагалась «королевская часть». По обе стороны загона для скота находились хижины воинов. Гибисегу был более трех миль в окружности и насчитывал 1400 хижин. Каждым поселением командовал военный вождь – индуна, назначенный Чакой.
В таких поселениях собиралась молодежь со всех краалей. Сначала молодых людей использовали как пастухов и носильщиков щитов и циновок, а потом направляли в соответствующий полк.
Концентрация власти и полная зависимость армии от Чаки вывели его за пределы статуса обычного бантусского вождя. Но четкая организация действовали лишь в тех районах, где был возможен непосредственный контроль из центра. Вне его вожди хотя и платили дань и признавали вассальную зависимость, но часто нарушали законы, установленный Чакой. Они были достаточно автономны и командовали силами, состоящими из своих племенных резервов. Это неминуемо должно было вызвать сепаратистские тенденции, и в 1821 году состоялся такой «исход» – от Чаки отделился клан кумало во главе с Мзиликази.
Реорганизация общества на рельсах войны сопровождалась и перестройкой сознания. Гостеприимство и наивное любопытство, когда любого чужеземца окружала толпа гомонящих людей всех возрастов, выпрашивавших подачки и ощупывавших одежду, сменились более сдержанным отношением, граничащим с подозрением. На это ушли годы. Гордость, даже равнодушие к человеческой жизни, культивировавшиеся Чакой, соседствовали с железной дисциплиной, порядком, аккуратностью, которые привлекли внимание первых европейцев в этих краях.
Рекруты из всех племен и кланов перемешивались в армии, создавая «атмосферу лояльности» власти великого вождя, выхолащивая сепаратистские настроения. Живя и воюя вместе, они сливались в один народ. Тщеславные молодые воины, отличившиеся в бою, быстро продвигались по службе; местные вожди не в состоянии были создать серьезную оппозицию центральной власти. Зулу – диалект нгуни – стал объединяющим средством общения для всего региона, народ стал называть себя амазулу, а не наследниками прежних этнических и политических образований. Нгуни оказались лучшими преемниками и носителями новых изменений. Чака сумел понять сложную ситуацию и использовать свои способности в нужном русле – в противоположность юным нгуни, у которых тоже имелись предпосылки для коренных перемен, но они так и остались политически раздробленными. У южных нгуни был свой талантливый и храбрый вождь Макоме, но он так и не смог перерасти от лидера отдельных племен в вождя крупного государственного образования, не смог преодолеть инерции вождей и самих жителей, не пожелавших объединяться.
В 1820 году, переправившись через реку Буффало, его импи напали на два больших клана – тембу (вождь Нгоса) и куну (вождь Макингване). Расселив вновь влившихся к нему людей на землях ндвандве, Чака таким образом захватил весь Наталь. Племена и кланы, не пожелавшие сливаться с зулусами, бежали на юг, где от беженцев уже страдали коса, теснимые белыми поселенцами…
К 1824 году все было кончено: на сотни миль к югу от Тугелы не осталось ни одного независимого клана. Только сотни и тысячи пустых краалей. Лишь пепел и кости. Сотни оголодалых групп людей бродили по саванне. Процветало людоедство. Ни один человек не отваживался посеять злаки или построить крааль…
Экспедиции зулусов продолжали обшаривать северные районы Наталя, пока в 1828 году сводный брат Чаки – Дингаан – не заколол короля всех зулусов при большом скоплении народа…
Жестокие войны на земле зулусов продолжались до тех пор, пока все их земли не были захвачены бурами и англичанами.
Две небоевые потери южан и северян
Во время Гражданской войны в США 1861–1865 годов погибло несколько военных кораблей, однако две истории, рассказанные ниже, повествуют о потерях, которые были вызваны, если можно так выразиться, не в процессе боевых действий. В первом случае во время шторма в Атлантике затонул броненосец северян. Во втором погибло «секретное оружие» южан – первая в США подводная лодка, которой удалось потопить военный корабль во время войны.
Американский броненосец «Монитор» был творением капитана Джона Эрикссона, инженера, эмигрировавшего из Швеции. Человек со смелым воображением, он задумал этот корабль как «неуязвимую плавучую батарею с небольшой осадкой» – «батарея» в смысле системы расположения орудий. Эта конструкция отметила начало долгого соревнования за превосходство между бронированными кораблями и нарезной артиллерией, стреляющей разрывными снарядами.
В самом начале Гражданской войны южане поняли, что им не удастся победить деревянный флот северян, и конфедераты начали строительство бронированных кораблей. В 1861 году Вашингтона достигли тревожные новости: паровой фрегат «Мерримак», частично сожженный и затопленный, был поднят конфедератами и превращен в плавучий броненосец под названием «Вирджиния». Опасались, что он способен уничтожить блокированную объединенную эскадру северян и даже бомбардировать северные порты.
Чтобы встретить эту угрозу, Федеральный морской департамент объявил о планах создания броненосцев.
Один из эпизодов Гражданской войны в США. Один из первых снимков пионера военной фотографии Мэтью Брэди
Эрикссон спроектировал корабль, палуба которого находилась почти над самой водой. Его корпус с обоих концов был конусообразный; два одиннадцатидюймовых орудия Далгрена были установлены рядом в уникальной бронированной вращающейся башне. Уникальным был и скрытый якорь, расположенный в носу корабля, где вражеские выстрелы не могли достать членов экипажа, работавших с самим якорем или его цепью. Массивный бронепояс – вертикальные плиты высотой шестьдесят дюймов – окружал весь корабль ниже палубы.
Корабль, построенный на металлургических заводах в Бруклине, был спущен на воду 30 января 1862 года. Тихоходный и неповоротливый на море, «Монитор» 6 марта 1862 года был отбуксирован в Гэмптон Роудс в Вирджинии. Совершенно новый броненосец прибыл в отчаянный момент – и, как знают теперь даже школьники, – как раз вовремя. Броненосец конфедератов, бывший «Мерримак», методично, корабль за кораблем, уничтожал деревянный федеральный флот.
Первая стычка между броненосцами произошла в марте 1862 года. «Монитор» пришел предыдущим утром. В течение четырех часов броненосцы обменивались залпами, часто на предельной дальности полета снаряда, и битва закончилась вничью. Но эра деревянных кораблей завершалась. До конца Гражданской войны северяне построили тридцать один броненосец типа «Монитор».
Весной 1862 года «Монитор» стоял на якоре около Норфолка, время от времени бомбардируя прибрежные крепости. Запись из его вахтенного журнала от 7 мая: «Умеренный ветер с веста и ясная погода. В 1 час пополудни президент Линкольн и сопровождавшие его лица поднялись на борт. В 1.30 пополудни «Мерримак» показался на горизонте – сделаны обычные приготовления для встреч с ним».
Оба корабля навели свои орудия. Но – как и в каждом противостоянии, происходившем после их первого боя – ни один из кораблей не получил серьезных повреждений.
29 декабря 1862 года мощный колесный пароход Соединенных Штатов «Род-Айленд» взял «Монитор» на буксир и привел его в Северную Каролину, город Бофорт, для поддержки сухопутных и морских атак на Уилмингтон. В мае 1862 года, когда объединенные силы заняли Норфолк, южане приложили все силы, чтобы «Мерримак» им не достался.
Прекрасная погода встретила «Род-Айленд» и «Монитор» около мыса Генри у входа в Чесапикский залив. Спокойная обстановка сохранялась до рассвета 30 декабря.
Когда прошел день, моряк Фрэнсин Баттс с «Монитора» доложил об ухудшении погодных условий. «Ветер переменился на зюйд-зюйд-вест и усилился… Волны поднимались так высоко, что Гаттерас был едва виден. Корабль начал получать сильные удары».
Около 7.30 портовый буксир ушел, и буксировать «Монитор» стало намного труднее. Записи в вахтенном журнале «Род-Айленда» говорят о сложностях борьбы с разбушевавшимся океаном: «В 9 часов «Монитор» подал сигнал остановиться. В 9.15 медленно продолжил движение». Броненосец забирал воду, и пришлось запустить все помпы. Стальные удары волн продолжались. Вес провисшего буксира делал судно почти неуправляемым, поэтому трое добровольцев попытались обрезать его. Двое были смыты за борт и утонули; третий обрубил буксир.
Механик доложил, что помпы не могут работать; вода поднялась на несколько дюймов над машинной палубой. В 11.00 пополудни «Монитор» подал сигнал бедствия – командир приказал вывесить на орудийной башне красный фонарь.