Возможно ли такое? Археологи установили, что чаморро, народ малайского происхождения, прибыл на Гуам приблизительно полторы тысячи лет назад. Однако к тому времени остров действительно населяли «древние люди»! Эти люди, по-видимому, принадлежавшие к одной из ветвей древней австронезийской общности, появились на Марианских островах 3000 лет назад. Однако строителями мегалитов были отнюдь не они. Археологи точно установили, что латте начали строить в течение позднего исторического периода, около 1000–1100 гг. К 1500 г. эта традиция широко распространилась на соседних островах. Сегодня латте обнаружены повсюду на южных Марианах – на островах Пота, Тиниан, Агигуан, Сайпан. Их находят даже на некоторых северных островах архипелага. Однако к моменту прихода испанцев строительство мегалитов, по-видимому, уже сошло на нет.
Изучая загадочные камни, археологи обратили внимание на то, что латте, расположенные в прибрежных и внутренних районах островов, отличаются друг от друга по находимому возле них инвентарю. На прибрежных участках латте окружает слой темной почвы, содержащий фрагменты керамики, морские раковины, кости рыб, древесные угольки и обожженные камни, обломки инструментов, сделанных из камня и раковин, раковинные бусины и т. п. Здесь нередки находки человеческих погребений, сделанных в заполненных песком ямах. В то же время участки латте, расположенные во внутренних районах, практически не имеют культурного слоя и находки погребений здесь крайне редки. Это означает, что внутренние участки латте не использовались для жилья, и следовательно, версия о «свайных хижинах», по крайней мере в этом случае, не имеет под собой никакой почвы!
Для чего же тогда строились камни латте? Окончательного ответа на этот вопрос нет, хотя ясно, что сооружали их все же не «древние люди», а сами чаморро. Без ответа остаются и некоторые вопросы, обычно возникающие при виде древних мегалитических сооружений: как способны были создавать подобное люди, обладавшие лишь самыми примитивными инструментами? Как они транспортировали огромные многотонные камни от места их добычи и обработки до мест установки, ведь некоторые из них находятся на вершинах гор, а некоторые даже на соседних островах? Ведь такие достижения выглядели бы чудесами даже сегодня.
Несмотря на то что камни латте – явление в целом уникальное и встречающееся только на Гуаме и ближайших к нему островах, – исследователям удалось отыскать кое-какие параллели, роднящие латте с некоторыми постройками Юго-Восточной Азии. Так, японский археолог Хиро Курасина и его коллега Ричард Флорес, директор Микронезийского исследовательского центра при университете Гуама, обнаружили среди рельефов знаменитого индонезийского храма Борободур изображения домов или каких-то иных построек, опирающихся на «сваи», весьма напоминающие камни латте. На рельефах Борободура можно видеть и характерные лодки-прау, похожие на те, которые описал Магеллан во время своего посещения Марианского архипелага. Другой параллелью загадочным сооружениям Гуама могут служить свайные деревянные амбары для хранения риса, которые строят люди народности ифугао (Филиппины). Эти свайные постройки обычно ставятся в два ряда, и каждая имеет округленный диск около вершины, мешающий крысам забираться в амбар. Не строились ли по подобному образцу амбары на Гуаме?
Как бы то ни было, камни латте стали сегодня «визитной карточкой» Гуама и Марианских островов, подобно тому, как образ острова Пасхи неразрывно связан с гигантскими статуями-моаи. К сожалению, многие из этих удивительных памятников прошлого были неосмотрительно снесены бульдозерами в 1950‑х гг., а на их месте проложены дороги и построены всевозможные объекты туристской инфраструктуры. Несколько групп камней были перемещены в Парк камней латте, ставший одним из излюбленных мест для посещений туристами. А для самих чаморро, аборигенов Гуама, камни латте стали символом собственной культурной идентичности. Их изображения можно видеть на бланках официальных документов, вывесках правительственных учреждений, в эмблемах торговых фирм; в форме латте нередко строят автобусные остановки и даже жилые дома. А многие семьи чаморро считают обязательным украсить внутренний дворик своего жилища подлинным камнем латте – ведь под сенью этого каменного «гриба» обитает таотаомона, дух их далеких предков…
Несколько слов об истуканах острова Пасхи
В Пасхальное воскресенье 1722 г. голландский мореплаватель Якоб Роггевен открыл в восточной части Тихого океана одинокий остров, который он окрестил Paaschen Eilandt – остров Пасхи. К его удивлению, этот затерянный в океане клочок земли оказался обитаем! Роггевен оказался перед трудной проблемой: он должен был объяснить человеческое присутствие на острове, отделенного от любой другой суши тысячами миль океана: до побережья Южной Америки – 3512 км, до ближайших островов Полинезии – 2075 км. Возможности небольших каноэ с аутриггером, имевшихся в распоряжении островитян, явно не позволяли им пересекать океанские пространства…
Идолы острова Пасхи
На страницах журнала Якоба Роггевена отразилось смятение, охватившее мореплавателя. Пытаясь понять, каким образом люди, не имеющие средств для океанских путешествий, оказались на этом удаленном острове, Роггевен выдвигает одну за другой несколько противоречивых версий. Сначала он спрашивает себя: а не мог ли доставить их сюда какой-нибудь испанский корабль? И тут же сам себе возражает: на острове Пасхи нет никаких следов присутствия европейцев! Тогда Роггевен предположил, что островитяне могут быть «прямыми потомками Адама», которые «естественно размножались здесь из поколения в поколение», и, наконец, решил, что «человеческое понимание бессильно постичь», как эти люди оказались на острове…
Общим элементом в этих и во всех других подобных предположениях относительно происхождения людей, которых европейские исследователи обнаруживали на тихоокеанских островах, являлась убежденность, что утлые каноэ островитян и примитивные навигационные средства, которыми они располагали, не соответствовали масштабной задаче исследования Тихого океана и колонизации сотен рассеянных в этой водной пустыне островов. Поэтому казалось логичным, что решение полинезийской загадки следует искать в какой-то иной плоскости. Такое этноцентрическое мышление было весьма характерно для первых европейских исследователей. Их мало интересовали люди, которых они встречали на своем пути. В представлении европейцев все они были «дикарями», и мысль о том, что эти «дикари» способны на что-то большее, чем остервенелые пляски у костра, попросту не могла прийти никому из них в голову.
Таким образом, Роггевен первым столкнулся с тем феноменом, который позже стали называть «загадкой острова Пасхи». В полный рост эта «загадка» встала во 2‑й половине XX в., когда на остров зачастили разного рода энтузиасты, ставившие перед собой самые нелепые вопросы и искавшие на них самые нелепые ответы. Тему «загадочного острова» эксплуатировали вдоль и поперек, доведя ее до банальности. В итоге гора диких версий и гипотез рухнула под собственной тяжестью, но остров от этого ничуть не утратил своей привлекательности. Ведь остров Пасхи – действительно одно из самых интересных мест на Земле.
Этот небольшой клочок суши вулканического происхождения площадью 166 кв. км имеет форму треугольника. В каждом его углу возвышается по вулкану, а в центре раскинулась холмистая равнина. Треть территории острова занимает Национальный парк Рапа-Нуи, знаменитый своими каменными статуями – моаи, уникальным феноменом культуры полинезийцев, которые поселились здесь около 300 г. н. э. Якоб Роггевен рассказывает, что жители острова зажигали перед этими гигантскими изображениями костры и садились вокруг на корточки, почтительно склонив головы. Молитвенно сложив руки, они то поднимали их вверх, то опускали вниз.
Жили островитяне в длинных низких хижинах из камыша, похожих на перевернутые вверх дном лодки. Никаких окон эти домики не имели, а отверстия, заменявшие двери, были столь малы, что в них с трудом можно было протиснуться. Всю обстановку составляли несколько циновок на полу и камни вместо подушек. Металла островитяне не знали, а пищу готовили на раскаленных камнях. Голландские моряки, открывшие остров, недоумевали: каким же образом эти первобытные люди сумели создать сотни гигантских статуй, равных которым нет во всей Европе? Исследовав подвергшуюся выветриванию поверхность одного из этих колоссов, мореплаватели пришли к выводу, что фигуры сделаны не из камня, а просто слеплены из глины, которую затем покрыли слоем камешков.
Экспедиция Роггевена пробыла на острове менее суток. После этого европейцы посетили Рапа-Нуи лишь спустя полвека, в 1770 г. Это были два испанских корабля под командованием Фелипе Гонсалеса. В то, что гигантские статуи сделаны из глины, испанцы не поверили: взяв в руки кирку, можно было легко убедиться, что это настоящие каменные монолиты. Моаи произвели на испанских моряков большое впечатление, они даже выражали сомнение в том, что статуи сделаны на самом острове.
Следующими из европейцев на острове побывали англичане во главе с капитаном Куком, а в 1786 г. – французская экспедиция Лаперуза. Кука восхитило техническое мастерство неизвестных инженеров, которые когда-то без помощи механизмов подняли эти колоссы на ступенчатые постаменты, сложенные из камня. Он не сомневался, что нынешние жители острова не имеют к этой работе никакого отношения, ибо они даже не пытаются чинить все эти каменные фундаменты, которые давно уже начали разрушаться. Кук заметил также, что многие статуи сброшены со своих пьедесталов и лежат лицом вниз, причем все говорит о том, что повалили их намеренно.
«Гигантские статуи, на мой взгляд, нельзя считать идолами, которым поклоняются нынешние островитяне, хотя таковыми эти статуи могли быть в дни посещения голландцев, – писал Кук, – во всяком случае, я не приметил ничего, что заставило бы меня так предположить. Напротив, я склонен думать, что они являются местами погребения для некоторых племен или семейств…