й иероглиф или графема берут свое начало от пиктограммы, и существует очень ограниченное число способов графической передачи понятий «солнце», «человек», «дом» и т. д. Этим объясняется то сходство, которое демонстрируют знаки различных письменностей, в разное время бытовавших в разных районах земного шара. А одного формального сходства недостаточно для того, чтобы говорить об общей родословной. Между тем общий протоязык у большинства тихоокеанских народов, возможно, действительно существовал – во времена глубокой древности, в эпоху формирования австронезийской языковой общности. Правда, в те далекие времена этот протоязык вряд ли был письменным. Но из этого вовсе не следует, что лингвистическая общность не могла сохраняться у жителей островов Тихого океана в последующие века. Пока же можно только сказать, что никакая связь между письменностью острова Пасхи и письменностью Каролинских островов с научной точки зрения не доказана, хотя некоторые внешние подобия имеются.
Загадка письменности Каролинских островов, с одной стороны, проще, а с другой – намного сложнее, чем феномен ронгоронго. О письменности Каролинских островов заговорили гораздо позже, чем о письме острова Пасхи. Лишь в первые годы XX века от европейских, американских и японских путешественников стали поступать первые сведения о том, что туземцы Центральных Каролин используют для письма некие знаки. Их применение было ограничено рамками традиционной культуры островитян – некоторые исследователи видят в этом подтверждение того, что письменность Каролин зародилась в недрах местной культуры. И хотя пользовались этой письменностью преимущественно люди, говорившие на местном диалекте языка волеаи, американские чиновники, в ведении которых Каролинские острова находились после 1945 г., свидетельствуют, что островитяне нередко использовали свое письмо для связи с жителями отдаленных островов, которые, выходит, тоже знали его!
Известно, что еще полвека назад на некоторых островах жили люди, умеющие пользоваться этой письменностью. Однако к началу XXI века она перешла в разряд мертвых.
На протяжении многих лет феномен письменности Каролинских островов оставался вне поля зрения ученых. Лишь в 1960 г. в одном из американских научных журналов была опубликована единственная в XX веке полная работа, посвященная этой теме. Ее авторы, американец С. Рейсенберг и японец С. Канесиро, собрали воедино все рассеянные по разным источникам материалы по этой теме и впервые составили полный каталог знаков каролинской письменности. Они разделили их на два типа – «тип 1» и «тип 2» и заключили, что все эти знаки «были изобретены американскими миссионерами в 1905 году». Такой категоричный вывод у многих отбил охоту заниматься этой проблемой. Между тем все обстоит далеко не так просто.
Каролинское письмо слоговое. Оно состоит из более чем 100 индивидуальных знаков (графем), представляющих приблизительно 100 слогов. Как установили сегодня исследователи, графемы типа 2 действительно имеют прямую связь с алфавитом, изобретенным американскими миссионерами. А вот происхождение графем типа 1 далеко не так очевидно. Без сомнения, их формы заимствованы из латинского алфавита и алфавита, созданного миссионерами. Однако корни их уходят глубоко в местную культуру, и созданы они, скорее всего, самими островитянами.
Эту теорию поддержали грамматика и словарь языка волеаи, изданные в 1980‑х гг. доктором Хо Минь Соном из Гавайского университета. В распоряжении С. Рейсенберга и С. Канесиро такого объема информации не было. А между тем словарь содержит множество слов волеаи вполне местного происхождения, которые поддерживают теорию о письменности, имеющей корни в местной культуре. Например, в волеаи есть слово «tigeri» – «эмблема, видимый символ вещи или идеи». Это означает, что островитянам было давно знакомо само понятие пиктограммы, знака, выражающего предмет или идею. Другой пример – глагол «tefa» («нарезать», «вырезать»; «надписывать», «писать»). Очевидно, что первоначально это слово было связано с письмом на пальмовых листьях или дереве (бамбуке) и лишь затем распространилось на письмо на бумаге. Если бы технология письма была заимствована извне, от некоей иноземной культуры, то, вероятно, что и сам глагол «писать» был бы также заимствован от той же культуры. Яркий пример тому – глагол «послать телеграмму». Современный язык волеаи заимствовал его из японского языка!
Все-таки не исключено, что письменность Каролинских островов имеет какие-то корни в культуре островитян. Возможно, она зародилась даже еще до того, как первые европейцы появились на островах. Ведь многие знаки этой письменности явно напоминают узоры местных татуировок. С помощью татуировок островитяне умели передавать самые разные понятия, включая абстрактные. Подобная практика, тесно связанная с самой идеей возникновения письменности, являлась частью местной культуры.
И тут начинается самое загадочное. Искусство татуировки – не новость для Океании, оно известно народам всего этого обширного региона. Во многих местностях знаки татуировок представляют собой не просто красивый орнамент, но и символически передают какие-то понятия. Почему только на Каролинах это искусство – как предполагают некоторые исследователи – смогло развиться в письменность? Почему письменности нет на Понапе? На Маршалловых островах? Ведь эти две группы островов Микронезии имеют точно такую же историю и очень близкую культуру, однако там нет никаких следов местных систем письма (кроме нескольких примеров пиктограмм на Понапе)? А если эту письменность изобрели и распространили американские миссионеры, то опять-таки – почему именно на Каролинах? Ведь миссионеры работали практически на всех островах Океании!
Вероятно, имеется некий аспект местной культуры и/или истории, который может объяснить феномен возникновения письменности Каролинских островов. Однако пока он ускользает от наблюдателей. Если удастся его обнаружить, то, вероятно, удастся объяснить не только причину происхождения письменности волеаи, но, возможно, и пролить свет на загадки письменности острова Пасхи – ведь обе эти системы письма связывает общая тайна происхождения! По крайней мере, ученые смогли бы понять: почему именно в этих двух пунктах, и больше нигде в Океании, зародилась письменная традиция?
Медная табличка из Ла-Лагуны: мостик через океан?
«Памагкулит, наша первоначальная система письма, ныне почти забыта; я благодарен, что моя мать в свое время преподала мне ее. Это дает мне связь с “фа’а матуа”[16]».
Эти строки написал несколько лет назад один полинезийский интеллектуал, пытающийся в непростых условиях современного мира найти опору в традициях своего народа. Но что такое «памагкулит»? Откуда у полинезийцев могла появиться «первоначальная система письма», если мы знаем, что на самом деле ее никогда не было?
Памагкулит, капампанган, байбайин… Все это древние системы письма, использовавшиеся на Филиппинах и оттуда распространившиеся на некоторые острова Индонезии и Тихого океана. Невозможно понять, почему некоторые полинезийцы считают эти системы «своими» – может быть, потому, что они пришли к ним от родственных им филиппинцев, а не от приплывших издалека и навязавших им свою культуру белых людей?
Филиппинский архипелаг служит своеобразной границей обширного Тихоокеанского региона, за которой уже начинается Юго-Восточная Азия, и словно самой природой предназначен для того, чтобы служить мостом между различными народами, населяющими бассейн Тихого океана. Вопреки общему заблуждению, испанцы, прибыв на острова Филиппинского архипелага, нашли здесь не скопище отсталых и воинственных племен, а цивилизацию, которая очень отличалась от их собственной. Самое же главное – эти люди имели свою письменность! В 1567 г. Мигель Лопес Легаспи сообщал, что «они [филиппинцы] имеют собственную письменность и знаки, подобно малайцам, от которых они узнали их». Столетием позже Франсиско Альсина писал: «Знаки этих аборигенов, или, лучше сказать, то, что было у них в использовании в течение последних нескольких лет – искусство, которое было сообщено им от тагалов, а последние узнали это от жителей Борнео, которые прибыли от большого острова Борнео в Манилу… От этих борнеанцев тагалы[17] узнали их знаки, а от них – висайя[18], так что они называют их мавританскими письменами, потому что мавры[19] преподали их им… Это письмо используется и сегодня, и женщины пользуются им намного больше, чем мужчины; они пишут и читают с большей охотой, чем последние».
Филиппинцы использовали для письма самые различные материалы – листья, древесную кору, кожуру плодов, но наиболее популярен был бамбук. Инструментами для письма служили острия кинжалов, гвозди или просто любые заостренные железки. Письменность служила в основном для передачи информации, написания стихов или любовных писем. Испанские хронисты были убеждены, что филиппинская письменность была сравнительно недавно заимствована тагалами у малайцев. Это мнение надолго закрепилось в науке, прочно войдя в учебники. Однако оно оказалось полностью опрокинуто в 1989 г., после того, как рабочий, добываший строительный песок в устье реки Лумбанг близ залива Ла-Лагуна, случайно наткнулся на почерневший лист меди, свернутый в рулон. На тонком медном листе, размером с журнальную страницу (8 ´ 12 дюймов), явственно проступали какие-то загадочные значки…
Находка медной таблички из Ла-Лагуны заставила пересмотреть возраст филиппинской цивилизации
Филиппинский Национальный музей купил у крестьянина его находку за довольно скромную сумму, всего 2000 филиппинских песо (ок. 50 долларов). Долгое время «медная табличка из Ла-Лагуны», как стали называть этот документ, пролежала без всякого движения. Сотрудники музея прочитать странную надпись на ней не могли. Но в 1990 г. они показали табличку Антону Постме – голландскому ученому, специалисту по древним филиппинским системам письма. Надпись на табличке Постму очень заинтересовала. Он попросил сделать ему копию загадочного текста и, обложившись справочниками, засел за его перевод.