В возрасте 51 года, как представитель третьего сословия, был избран в Генеральные штаты (вскоре превратившиеся в Учредительное собрание). Он был свидетелем первых дней революции, жестоких уличных расправ над семьями аристократов, чудовищных мучений осужденных на смерть более или менее правомочными приговорами.
1 декабря 1789 г. доктор Гильотен на заседании Учредительного собрания внес предложение об уравнивании прав осужденных на смерть, представив проект механизма, отрубающего головы быстро и безотказно.
«При помощи моей машины можно отрубить голову в мгновение ока, без малейших страданий осужденного», – уверял мягкосердечный доктор Гильотен депутатов, значительная часть которых смогла впоследствии лично убедиться – на собственном опыте – в надежности устройства.
«После нажатия кнопки палачом пружина освобождается, тяжелое и острое лезвие падает вниз по желобкам, проделанным в вертикальных опорах, отсекая осужденному голову легко и безболезненно. Он успевает почувствовать лишь легкий холодок на шее».
Учредительное собрание – как это происходит во все времена – долго обсуждало предложение доктора. Законодательное решение об использовании этого плода технического прогресса последовало только 20 марта 1792 г.
Применяться он начал еще через месяц. Этому предшествовали публичные показы новой машины.
Первая экзекуция прошла 25 апреля 1792 г. – был казнен уголовник. Недостатки конструкции выявились позднее, когда начались массовые казни. Деревянные направляющие, по которым скользило лезвие, пропитывались кровью жертв и набухали.
Вопрос, как докладывал позже депутат-наблюдатель, был «решен изящно и просто» – опоры обили медью, и теперь машина действовала исправно.
В период особого разгула террора (сентябрь 1793 г. – июль 1794 г.) ежедневно казнили несколько десятков человек. Постоянным ритуалом было предъявление радостно ревущей толпе головы казненного палачом.
28 июля 1794 г. были отрублены головы Робеспьеру, его брату Огюстену, Сен-Жюсту и другим близким сотрудникам Неподкупного. После этого казнили 70 членов городского совета Парижа, пытавшихся добиться оправдания Робеспьера.
Всего в течение этих жестоких 11 месяцев террора гильотина пресекла жизни 1373 человек.
Местом казни чаще всего была площадь, носившая до переворота имя Людовика XVI, потом – Революции, а в наши дни – Согласия.
Техническое усовершенствование, предложенное доктором Гильотеном, навечно соединилось с его именем, хотя сам рационализатор упорно (но безуспешно) добивался разлучения с этой чудовищной машиной, и стало для него своеобразным пропуском в историю.
Тайна Земли попугаев
Прошло почти пять лет с тех пор, как Васко да Гама, обогнув мыс, открытый Бартоломеу Диашем, нашел новый путь в Индию. Это означало, что отныне Лиссабон будет напрямую связан с Каликутом и сокровища Малабара и Голконды будут выгружаться на берегах Португалии. И мыс, который Диаш назвал «мысом бурь», король Жуан переименовал в мыс Доброй Надежды – как символ будущего процветания своей страны.
Каждый день на площадях португальской столицы собирались многочисленные толпы мореплавателей, купцов и банкиров всех национальностей, и каждый мечтал принять участие в предприятии таком же, как то, что открыло для Васко да Гамы двери в бессмертие.
Среди них был нормандский дворянин по имени Бино Польмье де Гонневиль, который имел репутацию счастливого моряка и осмотрительного негоцианта. Он рассказывал, что знает дорогу в Индию и готов доставить оттуда судно, полное пряностей. Его рассказы звучали убедительно, и Гонневиль быстро собрал нужную сумму, чтобы зафрахтовать небольшое судно грузоподъемностью 120 тонн, носившее многообещающее имя «Надежда». Экипаж состоял из шестидесяти решительных мужчин – солдат и моряков, набранных из бездельников и искателей приключений, заполнявших портовые набережные.
Карта Ортелиуса
Штаб предприятия состоял из двух французских лоцманов, умевших неплохо пользоваться навигационными приборами, писаря, который должен был совмещать функции рисовальщика, картографа и хирурга.
«Надежда» была вооружена двумя бронзовыми пушками, двумя чугунными орудиями и шестью легкими мушкетами. Коммерческий груз состоял из многих тонн скобяных изделий, мелких стеклянных изделий из Венеции, рулонов драпа, дрогета, бумазеи, полотна и бархата – все это предназначалось для мирного населения Индии.
Маленький корабль отплыл из французского порта Онфлер 24 июня 1503 г. Обстоятельства плавания «Надежды» долгое время были известны в очень неточном варианте: говорили, что Гонневиль на пути к знаменитому мысу попал в ужасные шторма, уйдя от которых оказался в плену мертвого штиля; что его экипаж понес большие потери от цинги, а запасы пресной воды подошли к концу, когда вдруг на юге показалась земля. Корабль бросил якорь в широком устье реки, берега которой были населены совершенно голыми людьми и разноцветными попугаями, – Гонневиль оставался там в течение шести месяцев, и поскольку его экипаж отказался продолжать путь в Индию, он направился во Францию, забрав с собою молодого «дикаря» по имени Эссомерик, сына местного вождя. Корабль был уже у полуострова Котантен, когда его стали преследовать пираты, от которых нельзя было спастись иначе как направив корабль на каменистый берег…
Капитан представил королевскому прокурору в Руане отчет о своем путешествии, сделанный по памяти, так как корабельные журналы исчезли при кораблекрушении. Родные и друзья Гонневиля отказались от снаряжения второй экспедиции, и мореплаватель с достоинством удалился в свою родовую усадьбу, чтобы никогда больше не говорить о своем путешествии. Воспоминания, продиктованные секретарю суда, – это все, что осталось от загадочного путешествия. Но и этот хрупкий документ также со временем ушел в тень, и рассказ об этом приключении, разукрашенный фантазией, постепенно утратил достоверность. Но суть все же осталась: французские моряки, направляясь в Индию, открыли новую землю на юге и высадились на нее. Что это была за земля?
Австралия! Так, по крайней мере, предположил историк Лапопелиньер, который вытащил из забвения Гонневиля и его «Надежду». «Никто в мире не знает, – писал он в труде, озаглавленном “Три мира”, – что на семнадцать лет раньше предприятия Магеллана торговое судно, вышедшее из Онфлера, повторило путь Васко да Гамы, первое причалило к австралийскому берегу и торговало с жителями этой страны… Французы позволили испанцам и португальцам присвоить себе честь этого открытия». Путешествием Гонневиля снова заинтересовались, возникло множество вопросов. В каком месте он причалил? В какой части Австралии он торговал? Никто этого не знал.
В игру вступили географы: в первые годы XVII в. Ортелиус – гравер на службе у Филиппа II и ученик Меркатора, фламандского картографа, автора сборника карт и описаний европейских стран, названного «Атласом» (изд. 1595 г.), – построил карту мира, внизу которой простиралась «Австралийская терра инкогнита» недалеко от Огненной Земли и к югу от Африки, носящая название Земля Попугаев.
Шли годы. Через сто пятьдесят лет после плавания «Надежды» путешествия в Австралию стали модными. И тут зазвучал голос, скорее весомый, чем ученый, снова требовавший, во имя Франции, вернуть честь открытия Австралии Гонневилю, который побывал там раньше португальцев. Это был голос аббата Польмье де Куртона, каноника собора в Лизье. Он был прямым потомком Эссомерика и считал себя очень сведущим в дальних морских путешествиях, вероятно, потому, что предок его прибыл с юга. Но этот ученый каноник не знал, где находится Земля Попугаев, откуда происходили его предки. Гонневиль, удалившись в свои нормандские владения и будучи не в состоянии вернуть Эссомерика его отцу, занялся образованием юного принца. Преподав ему основы христианской религии, он женил его на своей племяннице, Сюзанне Польмье, наследнице солидного состояния в Котангенс, и сделал своим единственным наследником. И теперь аббат Польмье, отпрыск этой знатной французской семьи и потомок короля Ароска (так звали австралийского владыку), затеял кампанию по восстановлению чести и славы своего двоюродного деда как первооткрывателя Австралии. Он доказывал с помощью множества аргументов, что Гонневиль дал Франции бесспорное право на владение новым континентом.
Роясь в старых шкафах, принадлежавших его семье, он нашел копию свидетельских показаний, представленных его предком в адмиралтейство Нормандии. Пространно пересказывая бесценный документ, перескакивая с пятого на десятое, он изготовил в высшей степени фантастические мемуары, проявляя скорее некомпетентность, чем злую волю, в такой легкомысленной оценке событий.
У аббата Польмье были очень большие связи; он представил свое сочинение монсеньору Винсенту де Полю, главе отцов-миссионеров, который, к несчастью, умер прежде, чем ему представился случай показать это сочинение папе. Но рукопись каноника попала в руки господина Крамуази, известного книгопродавца с улицы Сен-Жак. Этот почтенный и дальновидный коммерсант, не спрашивая ни у кого совета, поспешил напечатать и распространить сочинение; оно было озаглавлено так: «Записка, касающаяся создания христианской миссии в Третьем Мире, называемом иначе Австралийской Землей, Южной, Антарктической и Неизвестной», составленная духовным лицом – уроженцем австралийской земли и посвященная папе Александру VII Жаном Польмье де Куртоном».
Земля Попугаев находилась, по его мнению, между 70 и 75 градусами восточной долготы и на 68 градусе южной широты, то есть значительно южнее места, где впоследствии были открыты острова Кергелен.
Таким образом, имя бедного моряка, обойденного морским счастьем, украсилось помпезным титулом первооткрывателя Южной Индии и заняло место между Магелланом и Лемэром. Людовик ХIV и Кольбер – министр финансов Франции, охотно решились бы организовать крестовый поход с целью обращения в христианство австралийцев… Вот только надо было, чтобы кто-то указал, где находится эта Земля Попугаев. Ее искали в течение двух столетий… Гонневиль писал, что так называемые «индийцы» люди простые, любящие веселую праздную жизнь, питаются продуктами охоты и рыболовства, дикорастущими плодами и некоторыми овощами и корнеплодами, которые выращивают сами. Молодежь ходит полуголая, наиболее одетые носят передник от бедер до колен и пелерину из циновки или шкуры, украшенную перьями. Женщины и девочки ходят с непокрытой головой, волосы у них подняты вверх и собраны в пучок с помощью плетеной из трав тесьмы ярких цветов. Мужчины же, наоборот, носят длинные волосы, спадающие на плечи и стянутые на голове лентой с пестрыми перьями… Но такое описание, пусть и живописное, ничего не говорило о местонахождении этого народа на глобусе.