заявил в беседе с RT кандидат филологических наук, ученый-тюрколог Евгений Бахревский. С точки зрения эксперта, вне всякого сомнения, Роксолана была личностью неординарной, так как стала женой и помощницей могущественного монарха Сулеймана. Однако самостоятельным государственным деятелем ее считать нельзя.
«Политика стала делаться в гаремах позже», – подчеркнул Бахревский.
Жевелева в свою очередь видит историческую роль Хюррем в том, что она заложила основы так называемого «султаната женщин» – периода в истории Османской империи, когда жены и матери султанов начали оказывать некоторое влияние на государственные дела в Турции. Однако единственным нововведением, связанным с именем самой Роксоланы, было то, что Сулейман в принципе женился на наложнице. Остальные инициированные женщинами реформы в системе наследования и государственного управления – например, отказ от убийства младших братьев султана при его восхождении на престол – произошли гораздо позже.
В современной публицистике можно найти утверждения, что Сулейман и его наследники под влиянием Хюррем якобы стали лучше относиться к восточным славянам. Однако эксперты скептически относятся к подобным утверждениям. По словам Жевелевой, Хюррем полностью отвергла свои корни. Впоследствии представительницы европейских аристократических родов, заключая брак с султаном, действительно влияли на внешнюю политику Османской империи, помогая своим родственникам, но Хюррем ни в чем подобном замечена не была.
Хотя о Роксолане в турецком обществе знали всегда, интерес к ней, считает Жевелева, в последнее время резко вырос из-за популярного турецкого телесериала «Великолепный век», который, кстати, сами турки считают исторически недостоверным – на него подано свыше 70 000 соответствующих жалоб.
«Все бытие Хюррем окружено мифами и легендами», – сказал в беседе с RT директор Института стратегических исследований и прогнозов РУДН, востоковед Дмитрий Егорченков.
По мнению эксперта, даже определить, насколько на самом деле было сильно влияние Хюррем при дворе Сулеймана, сегодня невозможно. История Роксоланы, по его словам, стала частью турецкой политической мифологии, доказательством того, что Османская империя была демократичнее, чем принято считать.
В сериале «Великолепный век» Александра Лисовская была украдена крымскими татарами и тут же отвезена на корабле в Стамбул. А что говорят на этот счет историки? Один из критиков сериала, профессор Ахмет Шимширгил, сообщает: «В этой драме не показано ни одного кадра без ошибок. Хюррем вошла в Топкапы с крестом на шее, но не мусульманка не могла войти в гарем».
Ничего конкретного история о крымской жизни Роксоланы не говорит. И поэтому и мы остановимся на этом, убедившись лишь, что она имела к этому полуострову самое непосредственное отношение. Скажем лишь следующее.
Из досье историков: правды нет нигде
Никто не переправлял славянскую рабыню на невольничьи рынки османов сразу же после похищения из родной деревни. По словам профессора, где-то в 1515 году 9‑летняя пленница сначала попала во дворец Мехмеда Герая, правителя Крымского ханства. Юная Роксолана прожила в его Девлет-сарае от двух до пяти лет. Там же девочка приняла ислам, а значит, уже не была христианкой, когда ее подарили Сулейману.
И, кстати, роскошь Топкапы не удивила бы девушку. Почему? Потому что резиденция в Бахчисарае строилась с оглядкой на османскую архитектуру. Бани были очень похожи на хамамы. В двориках струилась вода в фонтанах. В садах росли цветы и деревья. Комнаты нередко были отделаны мрамором или украшены цветными витражами. Бархат, шелка и ткани с позолотой Александре тоже уже были не в новинку. И, конечно, у хана был гарем! В общем, после переезда в Стамбул жизнь рабыни мало изменилась. Кроме того, что она приглянулась самому падишаху.
Чомбай-Молбай – что это такое?
«Есть еще нехоженые места в Крымских горах!» – Именно эта мысль захватывала меня, когда бродил по отрогам и вершинам хребта Чомбай, спускался в Молбайскую котловину. Ни дорог, ни троп, лишь каменный хаос уступов и пропастей, древний лес да трава по пояс на редких полянах. И не встретил ни одного человека! А ведь до Белогорска, ближайшего города, всего ничего – десяток километров по прямой. А вот по извилистой старой дороге через Александровку и дачи – несколько больше. Пошли? – так начинает свой очерк С. Ткаченко. – Сразу оговоримся: ясности в местных названиях нет никакой. Например, Чомбай не разложить точно на тюркские составляющие типа «чом» и «бай». Бай – еще понятно, «богатый», а вот «чом» – «плавать, нырять». Куда тут нырять? Хотя, говорят, где-то в этих горах затерялось озерцо, в котором живут только раки. Не знаю, пока не нашел этот водоем. С «молбаем» еще сложнее. Поэтому Игорь Белянский, известный крымский топонимист, отождествлял оба названия с родоплеменными наименованиями. Хотя, сдается, географические названия в этом краю намного старше любого из тюркских родов, появившихся здесь в Средние века.
Издревле тут жили тавры, культура которых в Крыму прослеживается почти за две тысячи лет до нашей эры. Тавры – не самоназвание, настоящее наименование народа до нас не дошло, а название, данное «со стороны», видимо, греками. Сохранившиеся в разных местах горного Крыма остатки таврских укреплений, поселений, могильников не имеют, как правило, древних наименований. Но вот одно из ранних названий Крымского полуострова – Таврида, или Таврика, – сложилось на основе этнического обозначения и применяется до сих пор. А может, топонимы на Чомбае и в Молбае тоже несут отголосок седой таврской древности: Тузены, Копкалы, Качамак, Сохмак, Мутырмак, Медием? Хотя аффикс «мак» вроде тюркский, придает глаголу признак действия, а «-лы» образует имена со значением «имеющий, содержащий». Только откуда, из какого наречия глаголы? Надо искать, исследовать!»
Молбайская котловина
Именно так подумалось, когда по заросшему ясенцом-злюкой крутому склону спустился в ущелье Джанты-Коба, затем, обжигая пальцы этой самой «неопалимой купиной», взобрался на противоположный «борт» ущелья и сразу наткнулся на «таврский ящик» – могильник, увы, разграбленный, видимо, давненько. Рядом валялся такой ржавый клин, который впору считать музейным экспонатом. Кстати, таких «таврских ящиков» в этом районе немало, а в перелеске на Молбае – вообще целый некрополь.
К нему и начал спускаться по склону горы Узун-Кая. Пропахший цветущим чабрецом ветерок приятно охлаждал – как-никак высота почти 650 метров над уровнем моря. И сам Чомбай выше на 80 метров еще, а гора Джейляу – метра на три ниже. Иногда Чомбайский массив называют Северной Караби, что в некоторой мере оправданно по высотам и рельефу, только вот не изобилуют эти горы карстовыми полостями – пещерами, шахтами и колодцами, нет на Чомбае и типичных карстовых воронок, характерных для многих яйл Крыма.
Еще местные жители из Пчелиного и Головановки рассказывают, что была здесь деревенька, тоже называвшаяся Чомбаем. Полистал сборники по административно-территориальному делению нашего полуострова в разные годы и нашел, что упоминание о «селении Чонбай» встречается только в камеральном описании Крыма за 1784 год. А позже населенный пункт тут не упоминается ни разу, нет его и на картах XIX века. Видимо, «Чонбай» был оставлен людьми и заброшен, но почему это произошло – неизвестно.
А вот селение Молбай существовало до 70‑х годов прошлого века. После массового переименования крымских населенных пунктов оно получило новое название – Свободное. Здесь даже был сельсовет, то есть вполне большое село, если можно назвать большими горные деревеньки. Но больше всего известен Молбай двумя фактами из своей истории, которые и до сих пор стараются не вспоминать: один связан с коллаборационизмом, другой – с военной тайной. Но обо всем по порядку.
Из досье историков: начиная расследование
Еще два десятилетия назад были опубликованы некоторые документы по крымскотатарскому и прочему сотрудничеству с немецко-румынскими захватчиками. Много написано на их основе публикаций, научных работ. Ведущим специалистом в освещении «татарского вопроса» является директор Центрального музея Тавриды Андрей Мальгин. Будем опираться на его исследования, а также работы другого известного крымского историка войны Олега Романько. Так вот в публикациях этих исследователей на основе документов указан Молбай как место дислокации 5‑й вспомогательной добровольческой роты численностью в полтораста человек. И партизанам второго района, а впоследствии и 2‑го сектора, и бригадам нескольких соединений эти самые молбайские добровольцы, мягко говоря, навредили немало.
Согласно немецким документам, в январе 42‑го в 203 населенных пунктах и пяти лагерях военнопленных было набрано 9255 крымских татар, из которых 8684 признаны годными и были направлены в части вермахта, штурмующие Севастополь, и на Керченский фронт. Одновременно айнзацгруппа «Д» создала четырнадцать «татарских рот самообороны» в составе 1632 человек, на которые были возложены задачи активного поиска партизанских отрядов, осуществление карательных экспедиций и даже боевые действия против советского десанта в районе Судака. Эти подразделения создавались и действовали под непосредственным руководством СД. В отличие от существовавших параллельно отрядов самообороны, «привязанных» к своим деревням, роты можно было использовать гораздо шире. Служащие «татарских рот» имели статус, равный статусу военнослужащих вермахта, носили немецкую военную форму, получали жалованье и специальные земельные наделы. Несмотря на то что крымские татары составляли основную часть военнослужащих этих подразделений и сами они официально назывались «татарскими», иногда в их создании принимали активное участие и нетатары. Так было и в Молбае.
До сих пор по молбайским полянам и перелескам валяется множество стреляных гильз, осколки мин и других боеприпасов. Боестолкновения здесь шли не на жизнь. К примеру, несуществующее сейчас село Кишлав партизаны брали с боем, с боем и уходил оттуда Ичкинский отряд. Тоже разваленное ныне селение Камышлык не раз становилось ареной жестокого противостояния – недалеко, на противоположных склонах хребта Кабарга, был лагерь Колайского партизанского отряда. Обе деревеньки находились в этих окрестностях, и дороги в них идут от молбайских полян.