расти».
В короткий период первой половины 1830‑х гг. Марлинский оказался самым популярным в России романистом. Тогда-то, в Дербенте, судьба уготовила Александру Александровичу кровавую драму.
Сразу по прибытии Бестужев стал подбирать себе прислугу. В частности, в его окружение попала круглая сирота, юная белошвейка Ольга Нестерцова. Какими были отношения между молодыми людьми, мы не знаем. Судя по воспоминаниям очевидцев, довольно свободными, но сам Бестужев писал тогда же родственникам, что стареет и страдает одиночеством. Как бы там ни было, Нестерцова стала помогать Бестужеву по хозяйству.
Зимой 1831 г. произошло следующее. Вечером 22 февраля в домике Бестужева собралась группа офицеров гарнизона. Шутили, веселились. На следующий вечер, 23 февраля, Бестужев пригласил Нестерцову к себе. Общались они при закрытых дверях. Неожиданно раздался пистолетный выстрел. Девица оказалась смертельно раненной. Через два дня она скончалась.
Писатель-романтик России номер один. И такая жуткая трагедия, связанная с его именем! Шум вокруг случившегося был поднят неимоверный. И хотя следствие полностью оправдало Бестужева, многочисленные версии гибели Нестрецовой по сей день будоражат фантазии поклонников романтической любви. Сухую официальную версию привел в своих записях выдающийся историк Кавказской войны Василий Александрович Потто.
«Много по этому поводу ходило басен, сплетен и обидных предположений для памяти Бестужева; но мы лично склонны более поверить показаниям священника, принявшего последнюю исповедь из уст умирающей, чем всем этим толкам и пересудам…
Вот что случилось в Дербенте 23 февраля 1833 года. К Бестужеву часто заходила одна молодая девушка, дочь умершего унтер-офицера Нестерцова, которую он скоро глубоко полюбил за ее прекрасную, симпатичную наружность, за ее кроткий нрав и веселый, резвый ум, умевший разгонять его мрачныя думы. Ее звали Ольгой. В роковой вечер она казалась особенно оживленной, много смеялась, резвилась и, наконец, кинувшись на постель Бестужева, нечаянно сронила подушку, под которой лежал заряженный пистолет. В этот миг грянул выстрел, и несчастная, обливаясь кровью, опрокинулась на кровать. Пуля попала ей в грудь и прошла навылет. Она прожила еще несколько часов, исповедалась и приобщилась…
Назначено было следствие… Умирающую также допрашивали; она… до последнего вздоха утверждала, что причиною несчастья была она одна… Бестужеву грозило предание суду со всеми его тяжкими последствиями; но его спасителем является старый священник, напутствовавший умирающую… Дело окончилось ничем».
Александр Дюма-отец, путешествовавший по Кавказу в 1859 г., сохранил иные сведения, услышанные им от очевидцев событий. В книге «Кавказ» он записал. «… За завтраком комендант рассказал, что Бестужев-Марлинский жил в крепости по возвращении из Сибири.
– А знаете ли вы, – поведала супруга коменданта, – что в пятистах шагах отсюда похоронена Ольга Нестерцова.
<…> Я абсолютно точно знал, кто такой Бестужев. Бестужев-Марлинский приходился братом тому самому Бестужеву, которого повесили в одной Санкт-Петербургской крепости вместе с Пестелем, Каховским, Рылеевым и Муравьевым за участие в событиях 14 декабря. Так же, как и его брат, Бестужев был приговорен к смертной казни, но император Николай заменил ее ссылкой в Сибирь. Через два года Бестужев был переведен сюда простым солдатом, дабы принять участие в войне с Персией. Он служил в этой крепости.
<…> Итак, я знал Бестужева-Марлинского как декабриста, изгнанника, как золотых и серебряных дел мастера, как поэта и романиста. Но – повторяю – никогда не слышал об Ольге Нестерцовой. Я попросил рассказать ее историю.
…Немного в стороне от небольшого кладбища, возвышающегося над морем, красуется надгробный камень самой простой формы. С одной стороны его надпись: “Здесь покоится прах девицы Ольги Нестерцовой, родившейся в 1814 году, умершей в 1833 г.” С обратной стороны вырезана роза; но роза увядшая, без листьев, уничтоженная молнией. Сверху начертано: “Судьба”.
Вот история бедной девушки, или, по крайней мере, вот что рассказывают. Она была возлюбленной Бестужева. Около года они жили счастливо, и ничто не нарушало их союза. Но однажды на пирушке, продлившейся за полночь, на которой веселились Бестужев и трое его друзей, речь зашла о бедной Ольге Нестерцовой. Уверенный в ней Бестужев восхвалял донельзя ее верность. Один из собутыльников предложил пари – он-де соблазнит юную девушку, которую так боготворит Бестужев.
Бестужев принял пари. Ольга, как говорят, была покорена; Бестужеву представили доказательства.
На следующий день Ольга вошла в комнату поэта; что там произошло – не знает никто. Вдруг раздался выстрел, потом крик, наконец, увидели Бестужева выбежавшим из комнаты, бледного и расстроенного.
Ольга лежала на полу, вся в крови и при последнем издыхании – пуля пронзила грудь насквозь. Рядом валялся разряженный пистолет. Умирающая могла еще говорить; послали за священником. Через два часа она умерла.
Священник подтвердил под присягой, что Ольга Нестерцова объявила ему, будто пистолет выстрелил случайно в тот момент, когда она попыталась вырвать его из рук Бестужева. Умирая, она простила Бестужеву невольное убийство. Бестужева предали суду; но он был освобожден благодаря свидетельству священника.
Поэт поставил над могилой Ольги памятник, о котором мы говорили выше. Но с той минуты он совершенно переменился: впал в мрачную меланхолию, искал опасностей и смерти. Он участвовал во всех походах и, что очень странно, будучи всегда первым и последним в огне, непременно возвращался невредимым.
Наконец, в 1841 году предприняли экспедицию против абадзехов и двинулись к деревне Адлер; перед самым вступлением в лес дано было знать, что лес занят горцами, которых было втрое больше, нежели русских… Командир велел трубить отступление. Вместе с другим офицером – капитаном Албрандом – Бестужев командовал стрелками. Вместо того, чтобы повиноваться сигналу, оба углубились в лес, преследуя горцев. Капитан Албранд возвратился один, без Бестужева. Князь Тарханов, который рассказывал мне эти подробности, снова послал г-на Албранда в сопровождении пятидесяти мингрельских стрелков разыскивать Бестужева. Между тем генералу Эспехо принесены были часы, принадлежавшие знаменитому романисту. Вот все, что нашли, и все, что узнали о нем».
Бестужев пропал 7 июня 1837 г. в бою у мыса Адлер на Черном море. Современник писал, что останки его «были так изрублены на части, что по окончании сражения не нашли никаких следов трупа». Однако среди солдат Отдельного Кавказского корпуса получила широкое распространение легенда о том, что Александр Бестужев бежал к горцам, принял ислам и возглавил их под именем имама Шамиля.
Камень с могилы Ольги Нестрецовой сегодня хранится в Доме-музее Бестужева в Дербенте.
Елабуга: Чёртово городище
Елабуга – одно из древнейших поселений на территории России. Впрочем, она стала городом только в 1780 г. в результате областной (губернской) реформы Екатерины II. Тогда в России несколько десятков сел были назначены городами, поскольку города оказались жизненно необходимы державе после подавления восстания под водительством Е.И. Пугачёва в 1775 г.
А вот когда было основано само поселение на месте Елабуги и что оно собою представляло, точно сказать мы не можем. Предполагают, что возникло оно не позднее 1007 г.[131] В начале XI в. шло становление могучего государства Волжская Булгария[132] (Болгарское ханство). Основали его, отвоевав территорию у финно-угорских племен в Среднем Поволжье и на берегах реки Камы, кочевые племена протоболгар-мусульман. Возможно, именно религия единобожия сыграла в этом существенную роль. В начале X в. при царе Алмуше болгары приняли ислам. Случилось это примерно на 300 лет раньше принятия мусульманской веры монголо-татарами Узбек-хана в Золотой Орде. Столицей Болгарского ханства изначально стал город Болгар, который письменные источники сравнивали с Древним Римом.
В 1005 г. булгарский эмир (князь) Абд ар-Рахман ибн Мумин основал на Волге торговый центр и крепость Казань, а в 1007 г. его преемник эмир Абу Исхак Ибрагим ибн Мумин учредил на Каме второй торговый центр и крепость – Елабугу. Сложившиеся сразу вокруг крепостей поселения стали конкурентами.
Однако главная тайна Елабуги теряется в глубинах веков и пришла к нам из народных преданий. Археологи могут дать лишь смутные представления о тех временах.
В 1858 г. богатый елабужский купец-хлеботорговец, отец великого русского художника-пейзажиста Ивана Ивановича Шишкина и большой любитель древностей Иван Васильевич Шишкин, обнаружил на берегу реки Тоймы (приток Камы) близ села Ананьино (примерно 11 км от Елабуги) старинный могильник. По этому могильнику люди, которые жили в Среднем Поволжье и долине Камы с конца IX в. до н. э. по III в. до н. э., получили в исторической науке общее название ананьинцы. Были они язычниками.
О языческом крутом береге Елабуги над Камой сложены многочисленные легенды. Часть из них записал в середине XIX в. один из самых плодовитых графоманов (в хорошем смысле этого слова) русской литературы Василий Иванович Немирович-Данченко. Все легенды тем или иным образом рассказывают, что в недрах крутого берега Елабуги живет черт, который пророчествует будущее. А это означает, что на месте будущей Елабуги в древности был оракул – языческое капище предсказателей. И у христиан, и у мусульман языческие жрецы – волхвы – ассоциировались с чертом.
Чёртово городище. Елабужский район
Мало этого, согласно мировой науке, прославленные западноевропейские языческие оракулы, прежде всего древнегреческий Дельфийский оракул, не автохтонны, но привнесены либо из восточных стран, либо финно-угорскими народами (которые и жили на земле будущей Елабуги). Эпоха их расцвета совпадает с временами бытия елабужского капища.