К концу ноября 1941‐го Западный фронт получил пятнадцать отдельных танковых батальонов и свыше 100 танков на усиление уже действующих бригад. Однако, как пишет полковник Ф. Тамонов в статье «Применение бронетанковых войск в битве под Москвой», «на 6 декабря 1941 года гитлеровцы превосходили нас в танках на правом крыле Западного фронта в 1,3 раза, на левом крыле – в 2 раза, а в полосе некоторых армий еще больше». Например, «к моменту перехода в контрнаступление враг сохранил в полосе Западного фронта небольшой перевес в танках – 980 против 720. Даже на направлениях главных ударов мы не имели превосходства в танках. Например, на правом крыле фронта (30‐я, 1‐я ударная, 20‐я и 16‐я армии) в составе девяти танковых бригад и шести отдельных танковых батальонов насчитывалось 290 танков. Противник в этой же полосе сосредоточил около 400 танков. На левом крыле фронта (10, 50 и 49‐я армии) в составе одной (112‐й) танковой дивизии, двух танковых бригад и четырех отдельных танковых батальонов было 140 танков против 300 танков противника» (там же).
В директиве штаба Западного фронта командующему 20-й армией № 0021 от 2 декабря 1941 года о переходе в наступление на солнечногорском направлении говорилось: «Комфронтом приказал: 1. Дополнительно включить с 18 часов 2.12 в состав 20‐й армии войска, ведущие бой на фронте – 7 гв. сд, 282 сп, 145, 24, 31‐ю танковые бригады. Командарму 16 передать указанные части командарму 20…»
То есть три танковые бригады забрали у армии Рокоссовского и передали армии Власова. А как же пятнадцать танков?
Дело в том, что на 16 ноября 1941 года в 145‐й бригаде Ф.Т. Ремизова насчитывалось 67 танков (в т. ч. 29 легких), в 24‐й бригаде В.П. Зелинского – 37 (в т. ч. 23 легких), в 31‐й А.Г. Кравченко – 44 (в т. ч. 29 легких). Но в любом случае три танковых бригады это не 15 танков.
Так что пятнадцать танков – это миф, который почти всегда несет с собой не только событие, но и героя. Правда, есть только одно «но» – так называемый «герой» генерал Власов в освобождении Красной Поляны, Солнечногорска и Волоколамска никакого участия не принимал.
Словом, хорошим актером оказался генерал Власов, оттого-то и миф о «спасителе Москвы» живет до сих пор!
«Одна из величайших саг истории»
Уже на третий день войны при Совнаркоме СССР был создан Совет по эвакуации населения, военных и иных грузов, оборудования предприятий и других ценностей. 16 июля последовало новое решение ГКО «О составе Совета по эвакуации».
Как пишет доктор исторических наук Г.А. Куманев, «вопросы эвакуации постоянно находились в центре внимания Политбюро ЦК ВКП(б), ГКО и Совнаркома СССР. За практическое осуществление эвакуации стали отвечать центральные комитеты партии и совнаркомы союзных республик, обкомы, райкомы и горкомы партии, исполкомы местных Советов прифронтовых и многих тыловых областей страны, где были созданы специальные комиссии, комитеты или советы по эвакуации. К выполнению этой военно-хозяйственной задачи были привлечены и военные органы.
Контроль за эвакуацией населения, за вывозом оборудования и других материальных ценностей осуществляла созданная при Совете по эвакуации группа инспекторов во главе с А.Н. Косыгиным.
В постановлении ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР “О порядке вывоза и размещения людских контингентов” от 27 июня 1941 г. были определены главные задачи и первоочередные объекты эвакуации. Перемещению на восток в первую очередь подлежали квалифицированные кадры рабочих и служащих, старики, женщины и молодежь, промышленное оборудование, станки и машины, цветные металлы, горючее, хлеб и другие ценности, имеющие военно-хозяйственное значение. Вскоре это постановление было дополнено утвержденной Совнаркомом СССР специальной инструкцией о порядке монтажа и отгрузки оборудования заводов и фабрик».
Перебазирование промышленности на восток было осуществлено Советом по согласованию с Госпланом в два этапа: лето – осень 1941 и лето – осень 1942 гг. Наиболее трудным был первый этап, когда руководившие эвакуацией органы еще не имели необходимого опыта. Более того, зачастую им приходилось менять уже утвержденные планы. Но, безусловно, это был самый важный и ответственный период.
Например, в течение июля – ноября 1941‐го было перемещено на Урал, в Сибирь, Поволжье, Казахстан и Среднюю Азию 1523 предприятия, в том числе 1360 крупных, преимущественно военных заводов. По железным дорогам за пять с лишним месяцев войны прошло около 1 500 тыс. вагонов с эвакуированными грузами.
Один только уральский регион к осени 1942‐го разместил на своей территории оборудование и рабочую силу более 830 предприятий, 212 из которых приняла Свердловская область.
Сегодня даже трудно себе представить, каких неимоверных усилий потребовало перебазирование сотен и тысяч промышленных объектов от советских людей. А ведь это была поистине грандиозная операция по перемещению на Восток целой индустриальной державы. Не зря же говорят о ее равенстве по своей значимости величайшим битвам Второй мировой войны.
В течение июля – ноября 1941-го было перемещено на Урал, в Сибирь, Поволжье, Казахстан и Среднюю Азию 1523 предприятия
Например, Брест-Литовская железная дорога свою эвакуацию начала под огнем наступающего врага. Соответственно и потери при ее проведении оказались значительными: из 10 091 вагона с материальными грузами в тыл удалось отправить только 5 675. Не менее трудно осуществлялось перебазирование предприятий и населения Украины и Крыма. В тяжелой обстановке проходила эвакуация из Молдавии. В декабре вместе с предприятиями (524) Москвы и Московской области удалось переместить в тыл 564 248 работников промышленности и членов их семей. Только все эвакоперевозки 1941 г. потребовали более 1,5 млн железнодорожных вагонов. Как констатирует академик Куманев, «построенные в одну линию, эти вагоны заняли бы путь от Бискайского залива до Тихого океана».
Во всем этом беспрецедентном в мировой истории перемещении, безусловно, главную роль сыграли коллективы эвакуированных предприятий и учреждений. Буквально все от мала до велика работали с нечеловеческим напряжением, по несколько суток не уходя со своих объектов. Здесь было все: и выдержка, и мужество, и самопожертвование. В итоге работа была проделана поистине титаническая. А. Верт назвал ее «повестью о невероятной человеческой стойкости».
Советский политический и государственный деятель, экономист Н. Вознесенский после войны подведет некоторые итоги эвакуации, которые и сегодня не удивляют, а просто потрясают: «Основная часть военной техники в период Великой Отечественной войны была произведена в восточных районах СССР. На Урале производство продукции увеличилось в 1942 году по сравнению с 1940 годом более чем в пять раз, а в 1943 году – в шесть раз. В районах Западной Сибири производство военной продукции в 1942 году увеличилось по сравнению с 1940 годом в 27 раз, а в 1943 году – в 34 раза. В районах Поволжья производство военной продукции выросло в 1942 году по сравнению с 1940 годом в девять раз…»
«Доля всего машиностроения и металлообработки в промышленной продукции СССР увеличилась с 36 % в 1940 году до 57 % в 1942 году. За это же время доля легкой и пищевой промышленности уменьшилась с 34 до 20 %».
«Наиболее глубокая перестройка промышленности в пользу военного производства произошла в черной металлургии, которая освоила выпуск ряда новых трудоемких и высоколегированных сталей для производства военной техники и увеличила в период Отечественной войны долю качественного проката в выпуске всего проката черных металлов в 2,6 раза…»
«Этот осуществленный в гигантских масштабах перевод промышленности на восток, – писал американский журналист Л. Сульцбергер в июне 1942‐го, – одна из величайших саг истории».
Воссоздание эвакуированной промышленности СССР в кратчайшие сроки было замечено и отмечено не только нашими союзниками. Не зря же генерал Шарль Де Голль однажды сказал: «Сталинское государство оказалось намного более устойчивым, экономически мощным и, что очень важно, способным быстро и эффективно реагировать на потерю значительной части территории и экономики из-за внешней агрессии». В данном случае военный и государственный деятель Франции, символ Сопротивления, сравнивал СССР с царской Россией. Но ведь действительно, все познается в сравнении…
Город Керчь, улица Курсантов
Летом 2015 года с удивлением узнал, что в городе Керчи предлагают переименовать улицу Курсантов на улицу Юрия Терапиано (Торопьяно). С подобной инициативой выступили участники круглого стола «И скиф, и римлянин», который проходил в Восточно-крымском историко-культурном музее-заповеднике. Сразу же было подготовлено и соответствующее обращение к городским властям.
К слову сказать, Ю.К. Терапиано (1892–1980) – это поэт, прозаик, литературный критик, публицист, переводчик, философ, масон. Юрий Константинович родился в Керчи (в семье дворянина, статского советника, старшего карантинного лекаря), где в 1911 году окончил классическую гимназию. Именно здесь он приобщился к литературному творчеству, но как поэт, прозаик и критик стал известен в эмиграции в Париже. Выпускник юридического факультета Киевского университета (1916), участник Первой мировой войны (1917), младший офицер Добровольческой армии (1919). В эмиграции с 1920 года. До сегодняшних дней в городе Керчи на улице Пирогова, 10 (ранее Соборная площадь, 2) сохранился дом семьи Терапиано, где висит мемориальная доска.
Насколько мне известно, жители улицы Курсантов не сильно обрадовались такой идее. На этот счет у них есть свои и возможно веские причины. Вот только кому и зачем помешало современное название улицы?
У специализированной общеобразовательной школы № 1 им. В. Дубинина есть своя долголетняя история. До революции в здании этой школы располагалось ведущее учебное заведение юга России – Кушниковский институт благородных девиц. В 1920‐м здесь разместились Керченские пехотные командные курсы (одним из выпускников этих курсов в 1922 году был генерал-лейтенант И.И. Миссан). Действовала эта кузница военных кадров всего несколько лет. В 1924‐м в честь ее курсантов и была переименована Троицкая улица. А ведь ее могли тогда назвать и улицей Красных Курсантов (в Санкт-Петербурге, например, есть улица Красного Курсанта). Как известно, в те годы слово «красный» было в моде, и прикрепляли его и по делу, и без. А тут будто специально оставили «место» для других. Ведь будут в Керчи еще одни курсанты. Вот только не учиться в городе, а умирать за него…