Обязуюсь своевременно информировать Вас о ходе наступательных операций…»
В тот же день Сталин проинформировал о планах советского командования и Рузвельта. Все шло по плану. А разведка Германии так и не получила «достоверных сведений о замыслах событий, которые назревали летом на Западном и Восточном театре».
Орден для солдат
30 августа 1943 года во время просмотра рисунков ордена «Победа» Сталин неожиданно спросил генерала Хрулева:
– Что, у нас воюют только генералы? Воюют солдаты, а мы награждаем одних генералов. Это неправильно. Нужно подумать над наградой для солдат. Называться она будет, предположим, именем Героя Отечественной войны 1812 года Багратиона. Лишь после нее мы рассмотрим проект награды для генералов.
Так, согласно решению Наркома обороны, была утверждена группа по созданию солдатской награды. В нее вошли: художник Н. Москалев, архитекторы Военпроекта И. Телятников и Б. Бархин, художник-график Ф. Малиновский и другие. За один месяц они изготовили 26 эскизов, проявив достаточно смелую фантазию.
После обсуждения всех рисунков ордена Багратиона для показа Сталину 8 октября Хрулев отобрал всего четыре.
Иосиф Виссарионович выделил только проект Москалева.
– Мы говорили и об ордене «Победа», – сказал Сталин, подводя итог обсуждению. – Ну а победа не может быть без славы… Так и назовем этот орден.
В середине октября Хрулев предоставил Сталину новые рисунки с учетом всех замечаний.
– Это не годится, – показал вождь на свой барельеф, – убрать. У нас есть Спасская башня. Это символ и Москвы, и всей страны. Вот ее и надо поместить.
Кроме того, Сталин предложил поместить надпись «Слава» на красно-эмалевой ленточке и установить всего три степени.
Орден Славы трех степеней учредили вместе с высшим орденом «Победа» 8 ноября 1943 года.
Орден Славы трех степеней
Им награждались лица рядового и сержантского состава Красной армии, а в авиации и лица, имеющие звание младшего лейтенанта, проявившие в боях за Советскую Родину славные подвиги храбрости, мужества и бесстрашия.
Статут ордена предусматривал 32 пункта различных боевых ситуаций.
Кавалерами ордена Славы III степени стали более 995 000 человек, II степени – более 46 000, а I степени – более 2600. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июля 1944 г. орденом Славы I степени были награждены ефрейтор М.Т. Питенин и старший сержант К.К. Шевченко. Однако из-за того, что первая партия орденов первой степени была направлена на Ленинградский фронт, орден за № 1 был вручен старшему сержанту Н.А. Залетову, командиру отделения 63‐й гвардейской стрелковой дивизии (Указ ПВС СССР от 5 октября 1944 г.), а Шевченко получил знак ордена за номером 21. Знак ордена Славы I степени № 2 был вручен старшине В.С. Иванову, награжденному Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года.
Из-за того, что первая партия орденов третьей степени была отправлена на 2‐й Украинский фронт, знак ордена III степени за номером 1 получил бронебойщик 2‐го Украинского фронта старший сержант И. Харин.
Первыми кавалерами ордена Славы II степени стали саперы 10‐й армии Западного (1‐го Белорусского) фронта рядовые С.И. Баранов и А.Г. Власов (приказ № 634 по войскам 10‐й армии от 10 декабря 1943 г.).
К слову, орден Славы был единственным орденом в СССР, который получали только за личные заслуги, им не награждали воинские части, предприятия и организации. Кроме того, статут ордена предусматривал повышение его кавалеров всех трех степеней в воинском звании, что являлось для советской наградной системы исключением.
Неудачные действия 2‐го Прибалтийского фронта
В постановлении Государственного Комитета обороны № 5689сс от 20 апреля 1944 г. «О недостатках в работе командования 2‐го Прибалтийского фронта» говорилось:
«2‐й Прибалтийский фронт под командованием генерала армии Попова М.М. за полгода своего существования с 12 октября 1943 года по 12 апреля 1944 года провел 14 армейских и фронтовых операций.
Все проведенные за эти полгода операции, несмотря на превосходство в силах над противником и затрату на них большого количества боеприпасов, существенных результатов не дали и 2‐й Прибалтийский фронт задач, поставленных перед ним Ставкой Верховного Главнокомандования, не выполнил.
Операция по преследованию противника, отходившего со Старо-Русского направления, в результате успешного наступления войск соседнего Ленинградского фронта, также была проведена неудовлетворительно. Отход противника своевременно обнаружен не был, соприкосновение с ним было утеряно, преследование велось вяло и медленно, что дало противнику возможность отходить планомерно, вывести свою технику, живую силу и закрепиться на заранее подготовленном рубеже.
Такое положение на 2‐м Прибалтийском фронте явилось результатом неудовлетворительного руководства фронтом со стороны командующего фронтом генерала армии Попова и Члена Военного Совета фронта генерал-лейтенанта Булганина.
Генерал армии Попов и генерал-лейтенант Булганин не справились с руководством фронтом. (…)
Командование фронтом критики не терпит. Указания представителей Ставки и Генштаба на недостатки в работе командования фронтом встречает в штыки.
Исходя из вышеуказанного Государственный Комитет Обороны ПОСТАНОВЛЯЕТ:
1. Генерала армии Попова М.М. снять с должности командующего 2‐м Прибалтийским фронтом, как не справившегося с командованием фронтом, и снизить его в звании до генерал-полковника.
2. Генерал-лейтенанта Булганина отстранить от должности Члена Военного Совета 2‐го Прибалтийского фронта как не справившегося со своими обязанностями…»
Главный маршал артиллерии Н.Н. Воронов был представителем Ставки на 2‐м Прибалтийском фронте, и вот что он пишет в своих мемуарах: «Мы понимали, почему враг здесь сопротивляется с отчаянным упорством: отсюда ближе всего к фашистской столице. Но этого никак не хотел учитывать Сталин. Он требовал и требовал продвижения вперед и в то же время более чем скромно помогал этим трудным фронтам. Все силы направлялись на южные фронты, гигантскими шагами продвигавшиеся на запад, и под Ленинград, где готовился сокрушительный удар по фашистским войскам – первый из серии сталинских ударов 1944 года.
Генерал М.М. Попов
Во время Городокской операции развернул активные действия и 2‐й Прибалтийский фронт под командованием генерала М.М. Попова. К 7 января 1944 года его войска, развивая наступление, достигли очередного оборонительного рубежа противника, расположенного южнее железной дороги Новосокольники – Идрица. Однако все попытки преодолеть это новое препятствие были безуспешны. Продвижением в западном направлении фронт, безусловно, оказал немалую помощь своему левому соседу и в то же время отвлек внимание противника от Ленинградского и Волховского фронтов, где шла деятельная подготовка к наступательной операции, которая должна была снять блокаду с города Ленина и освободить от немецко-фашистских захватчиков Ленинградскую и Новгородскую области.
Ставка поставила перед командованием 2‐го Прибалтийского фронта новую задачу: 12 января двумя армиями – 3‐й ударной и 10‐й гвардейской – прорвать оборону противника западнее Новосокольников, а 14 января начать наступление войсками 22‐й армии севернее этого населенного пункта. Операция, развернувшаяся за двое суток до начала наступления под Ленинградом, имела главной целью отвлечь на себя основные силы 16‐й немецкой армии и не допустить их переброски в район Ленинградского и Волховского фронтов.
Несмотря на то что командование фронта проявило много изобретательности в подготовке и проведении операции, противник все же сумел своей упорной обороной свести наше наступление к затяжным боям. Войскам 2‐го Прибалтийского фронта удалось лишь овладеть станцией Насва и перерезать железную дорогу Новосоколышки – Дно. Враг вынужден был перебросить сюда дополнительно три свои дивизии, и только это позволило ему остановить продвижение наших войск.
Активные действия 2‐го Прибалтийского фронта не только ввели в заблуждение противника, но и заставили его расходовать свои резервы на данном направлении. Таким образом, войска фронта оказали большое содействие успеху соседей справа».
В общем, даже представитель Ставки на 2‐м Прибалтийском фронте главный маршал артиллерии Н.И. Воронов каких-либо ошибок не увидел. Тогда в чем же дело?
Бывший начальник штаба 2‐го Прибалтийского фронта генерал Л.М. Сандалов в своих мемуарах называет одну из причин неудачных действий своего фронта: «Должен сказать, что разведка нашего фронта вскрыла отход вражеских войск с запозданием. Это явилось одной из причин, помешавших нашему фронту воспрепятствовать организованному отходу противника на заранее созданные оборонительные рубежи. Анализируя допущенный просчет, я пришел к выводу, что разведуправление фронта и штаб в целом за массой мероприятий по организации в войсках тактической разведки ослабили внимание к вопросам разведки в оперативном масштабе, что не позволило точно и своевременно раскрыть замысел вражеского командования о таком маневре, как отход крупной группировки. Это было тяжелым уроком, который все мы, генералы и офицеры штаба фронта, глубоко прочувствовали. Особенно сильно переживал неудачу начальник разведуправления полковник Маслов. К чести Михаила Степановича следует подчеркнуть, что позже в его служебной деятельности подобных ошибок не было».
У злосчастного постановления ГКО, в сущности, было два автора. Один – Сталин, а второй – генерал армии Антонов.
Что и греха таить, именно А.И. Антонов, будучи начальником Оперативного управления, начиная с весенне-летней кампании 1943 года принимал участие в разработке всех важных кампаний и стратегических операций Вооруженных Сил. А с мая 1943 года под его непосредственным руководством, уже как 1‐го заместителя начальника Генерального штаба, велась разработка летней кампании 1944 года.