Когда я отказался сотрудничать в газете и изменять своей родине, Зыков пытался запугать меня будущим, стремился доказать, что он мне делает услугу и т. д. Через два дня я снова остался один».
Бывший инженер и сын владельца большого предприятия Риги С. Фрелих работал у А.А. Власова офицером связи (между штабами СА и РОА). Зыкова он запомнил, как сотрудника штаба Власова еще на Викториа штрассе, 10: «Вскоре по прибытии в специальный лагерь Зыков разработал план мобилизации русского народа на борьбу со сталинским режимом, который во многом совпадал с соображениями немецких офицеров Отделения WPr.IV.
Зыков предложил также поручить руководство этим антисоветским движением какому-нибудь популярному генералу Красной армии. Постепенно Зыков превратился в одного из самых значительных идеологов власовского штаба. Он стал редактором двух издаваемых Отделом восточной пропаганды газет – “Добровольца” и “Зари”. Первая была предназначена для отрядов добровольцев и “хиви” и вначале имела тираж в 20 000 экземпляров, а с осени 1944 года – уже в 60 000. “Заря” выходила тиражом в 100 000 номеров и предназначалась для остарбайтеров и военнопленных».
При этом Фрелих отмечает, что «Зыков был в состоянии и отступать. В присутствии Штрикфельдта однажды я поспорил с ним относительно принципа прибавочной стоимости. Тема эта рассматривается в “Капитале” Карла Маркса на примере одной фарфоровой фабрики. Под прибавочной стоимостью Маркс понимал разницу между себестоимостью и продажной ценой. Я задал Зыкову вопрос: “Как вы объясните факт, когда две одинаковых фабрики с одинаковой программой производства, одинаковым расходом сырья и одним и тем же рабочим персоналом целиком отличаются, одна преуспевает и добивается прибыли, другая же приходит к банкротству?” Зыков задумался и признался, что не знает ответа».
А ведь Зыков считался одной из центральных фигур в «Русском освободительном движении» («власовском движении»). В.К. Штрик-Штрикфельдт называл его «самой значительной личностью». В своей книге «Против Сталина и Гитлера» он, в частности, вспоминает такой эпизод: «Однажды Власов спросил меня – сумеем ли мы сохранить Зыкова в штабе, поскольку он, видимо, еврей? Я ответил, что за безопасность Зыкова поручился Гроте, которому подчинялся “штаб русских сотрудников”. Но когда будет сформировано наше собственное русское воинское соединение и начальником станет он, Власов, то нам с ним вместе придется отстаивать Зыкова.
На это Власов заметил, что он считает сотрудничество Зыкова крайне ценным, что ему нужны люди крупного формата:
– Зыков единственный такой из всех, встреченных здесь мною до сих пор; второго Зыкова мы так легко не найдем. Да и в Советском Союзе мало людей такого калибра – всех их отправил на тот свет товарищ Сталин».
Опасения Власова оказались не напрасными, летом 1944 года Зыков был похищен в маленьком пригороде Берлина Рангсдорфе и, по всей видимости, убит. «Маленького, плотного человека, с ярко выраженной еврейско-арабской головой, толстыми губами, низким лбом и очень подвижными глазами», убрал кто-то из чинов политической полиции (Гестапо).
С тех пор прошло более пятидесяти лет, прежде чем Милетий Зыков был идентифицирован. Как пишет К. Александров (Семейные письма 1924–1925 годов журналиста Николая Ярко (Милетия Зыкова): «Первый шаг к разгадке сделал петербургский исследователь Михаил Герасимов, который зимой 1992/93 годов нашел в фондах Российской национальной библиотеки ряд изданий, принадлежащих перу Милетия Зыкова… В 1997 году журналистка “Известий” Элла Максимова фактически опровергла идентификацию Зыкова с Вольпе и сделала обоснованный вывод о том, что Зыков в годы войны в Германии скрывался “за своей фамилией”…
Решающий вклад в реконструкцию биографии Милетия Зыкова внесли несколько лет назад исследователи из Германии Игорь Петров и Габриэль Суперфин…»
Итак, Милетий Зыков – Эмиль Ярхо родился в Екатеринославе (Днепропетровск) 14 (26) февраля 1898 года в семье Израиля Зимелева Ярхо и его жены Ханы (по мужу и отчиму Зыкова – Анна Иосифовна Аптекман). В ноябре 1910 года крещен с наречением имени «Мелетий». В 1915‐м после учебы в реальном училище Мелетий Ярхо поступил на электромеханическое отделение Петроградского Политехнического института, а летом 1917‐го был призван на военную службу.
А. Чернявский в своей статье «Дорога на Голгофу» сообщает: «Согласно анкете в архиве ТАСС, Зыков… служил в РККА с 1918 по 1920 год, причем сначала участвовал в боях на Южном фронте (Екатеринослав, Симферополь), а в 1919–1920‐м был в подполье в Крыму… Был арестован врангелевцами, осужден к каторге и освобожден из тюрьмы Красной армией».
Зыков умело скрывал свое происхождение, место и дату рождения. В 1920‐м он – Николай Михайлович Ярко-Аптекман. В 1925‐м – Николай Ярко. В 1933‐м – Милетий Александрович Зыков-Ярко. В 1942‐м – Милетий Александрович Зыков.
Зыков работал в газетах Крыма: «Феодосийский рабочий» и «Красный Крым». Весной 1925 года через несколько месяцев после приезда жены из Ростова уехал из Симферополя в Казань и в очередной раз сменил фамилию, имя и отчество. А вначале тридцатых во второй раз женился на москвичке. Дважды исключался из партии и высылался из Москвы, много ездил по Советскому Союзу, был журналистом ряда газет. Например, репортером работал в Казани («Красная Татария» и «Новая деревня»), в 1927–1928 гг. в Казахстане («Советская Степь»), в 1928–1930 гг. в Воронеже («Коммуна»), в 1930–1931 гг. в Хабаровске («Тихоокеанская звезда»), в 1931–1932 гг. в Москве, в редакции газеты «Социалистическое земледелие», в 1932–1933 гг. затем в ТАСС и в 1935 г. в «Омской правде».
В 1935–1936 гг. Милетий Зыков проживает в Остяко-Вогульске (Тюменская область) и занимает должность ответственного секретаря местной газеты «Хантэ-Манси Шоп». С 1936 года достоверных сведений о биографии Зыкова нет до сих пор. Существуют лишь его личные рассказы, по которым сложно установить истину (был в тюрьме, ссылке, преподавал литературу в педагогическом институте).
По данным Центрального архива Министерства обороны, он значится как: «Зыков Милетий Александрович, 1901 года рождения. Днепропетровск. Призван 27 марта 1942 года Фрунзенским РВК г. Москва. Рядовой 535‐го гвардейского полка, 3‐й батальон, 7‐я рота. Пропал без вести в октябре 1942 г.».
Стрелковый полк, где служил рядовой Зыков, входил в состав 2‐й гвардейской Таманской Краснознаменной стрелковой дивизии. В январе 1942 г. дивизию после пополнения перебросили в район Ростова-на-Дону, и до декабря 1942 г. она участвовала в оборонительных операциях в ходе битвы за Кавказ…
«Барон мюнгхаузен советских ВВС»
Помню, как в 90‐е открыл для себя новое имя советского аса Ивана Евграфовича Федорова (1914–2011). Следил за каждой новой публикацией о нем и буквально зачитывался новыми и неизвестными фактами из истории ВВС.
В 1999‐м вышла книга летчика-истребителя Л. Вяткина, который, как оказалось, слышал о Федорове еще в 50‐е годы: «Еще в 50‐е годы в авиационном полку, базировавшемся близ Севастополя на аэродроме Бельбек, я слышал от старых летчиков-фронтовиков, что помимо прославленных асов Второй мировой войны Александра Покрышкина и Ивана Кожедуба, сбивших, как известно, наибольшее количество самолетов противника, был и еще один ас – Иван Федоров, сбивший более сотни “супостатов”. Но о нем официальная пресса молчит по каким-то особым причинам. Наш командир эскадрильи майор Н. Мусатов, прошедший всю войну, однажды поведал нам, что Федоров не миф: он видел этого летчика и даже беседовал с ним.
– Встретился я с ним в 1944 году на аэродроме на Калининском фронте… Здоровяк-крепыш, высокого роста, улыбчивый и умеет рассмешить кого угодно. Командовал он воздушной авиадивизией в третьей воздушной армии, любил летать на “свободную охоту”, и летчики у него были под стать ему – асы. А физическая сила, по слухам, была у этого Федорова такая, что ударом кулака быка мог убить!
Мы, летчики-лейтенанты, недавно пришедшие в полк из летных училищ, естественно, были заинтригованы, однако недоумевали – почему о нем ничего не известно, на что наш бывалый комэска, загадочно усмехаясь, сказал:
– Говорят, у него были большие “нелады” с НКВД и КГБ, которые и держали его славу в секрете. Власть у них безграничная. Видимо, не трогали Федорова только потому, что не имели на то разрешения товарища Сталина…» (Трагедии воздушного океана).
Лев Вяткин встретился с Федоровым в 1996 году и назвал его «Авиационным Маринеско»…
Об Иване Евграфовиче начали снимать фильмы и писать книги. Однако в один прекрасный день наступила кульминация, когда Герои Советского Союза, заслуженные летчики-испытатели СССР, генерал-лейтенант авиации С.А. Микоян и полковник А.А. Щербаков, опубликовали свое открытое письмо, расставив все точки над «и»: «В преддверии Дня Победы, на телеэкране, по Первому каналу в документальном фильме “Воздушный штрафбат” (режиссер Михаил Калмыков, сценарий В.Володченко и М.Калмыкова) мы увидели человека со звездой Героя Советского Союза и многими орденами на груди. Это был Иван Евграфович Федоров. То, что он говорил с экрана, вызвало, мягко говоря, удивление. Это были выдумки, одна нелепее другой. Если опровергать все сказанное им, это займет несколько страниц. И ранее, в течение многих лет, то и дело появлялись статьи в газетах о летчике-испытателе И.Е. Федорове, в которых в разных вариантах были подобные рассказы.
Мы знаем этого человека и его биографию более чем 50 лет. Справедливости ради надо отметить, что И.Е. Федоров – действительно заслуженный летчик. Он воевал в Испании в 1937—38 гг., с июля 1942 года – воевал на фронтах Великой Отечественной войны, а в 1946—49 гг. был летчиком-испытателем в ОКБ С.А. Лавочкина, где первым в стране достиг скорости 1000 км/ч и затем на пикировании достиг скорости звука. Когда в 1948 году Правительством было принято решение о присвоении звания Героя Советского Союза летчикам-испытателям, испытывавшим первые советские реактивные самолеты, от ОКБ Лавочкина это звание получил И.Е. Федоров (от ОКБ Микояна – И.Т. Иващенко, от ОКБ Яковлева – М.И. Иванов, и от военных – П.М. Стефанов