оставшиеся без рук и ног».
В 2011 году на Валааме был открыт и освещен мемориал в память о ветеранах войны, которые закончили здесь свою жизнь. На открытии Патриарх Кирилл с горечью отметил: «Это был никакой не дом инвалидов, а обыкновенный лагерь. Я хорошо помню людей, в память о которых поставлен этот крест. Многие из них не имели рук и ног, но более всего, наверное, они испытывали муки от того, что Родина, за свободу которой они отдали свое здоровье, не сочла возможным сделать ничего лучшего, как отправить их на этот холодный остров, подальше от общества победителей. Вот на этом бездушии, на этой черствости и лицемерии воспитывались люди. Мы сегодня с большим трудом преодолеваем тяжкие последствия прошлых десятилетий».
Две правды
«Маршал Победы», советский полководец, Маршал Советского Союза, четырежды Герой Советского Союза, кавалер двух орденов «Победа» Георгий Константинович Жуков (1896–1974) свои знаменитые мемуары «Воспоминания и размышления» посвятил советскому солдату. А в заключение он написал следующее: «Я много раз видел, как солдаты подымались в атаку. Это нелегко – подняться в рост, когда смертоносным металлом пронизан воздух. Но они подымались! А ведь многие из них едва узнали вкус жизни: 19–20 лет – лучший возраст для человека – все впереди! А для них очень часто впереди был только немецкий блиндаж, извергавший пулеметный огонь.
Конечно, они знали и радость победы в бою, боевую дружбу, взаимную выручку на поле боя, чувство удовлетворения от сознания, что выполняют священную миссию защиты Отечества.
Советский солдат вынес тогда тяжкие испытания…»
Пройдут годы, и выдающийся советский и российский писатель, Герой Социалистического Труда, лауреат двух Государственных премий СССР и трех Государственных премий РФ, Виктор Петрович Астафьев (1924–2001) в одном из своих писем гневно скажет: «А между прочим, тот, кто “до Жукова доберется”, и будет истинным русским писателем, а не “наследником”. Ох, какой это выкормыш “отца и учителя”! Какой браконьер русского народа. Он, он и товарищ Сталин сожгли в огне войны русский народ и Россию. Вот с этого тяжелого обвинения надо начинать разговор о войне, тогда и будет правда, но нам до нее не дожить. Сил наших, ума нашего и мужества не хватит говорить о трагедии нашего народа, в том числе о войне, всю правду, а если не всю, то хотя бы главную часть ее» (28 декабря 1987 г.).
В другом письме неизвестному генералу свою железную позицию Виктор Петрович объяснял так: «…Я понимаю и Вас, и всех других генералов наших, хвалящихся, ибо никто больше не похвалит. Не за что… И Вы, и полководцы, Вами руководившие, были очень плохие вояки, да и быть иными не могли, ибо находились и воевали в самой бездарной армии со времен сотворения рода человеческого. Та армия, как и нынешняя, вышла из самого подлейшего общества – это и в доказательствах уже не нуждается. Теперь всем уже известно, кроме Вас, конечно, что потери наши на войне составляют 40–50 миллионов, и я повторял и повторяю Вам и на этот раз: не Вы, не я и не армия победили фашизм, а народ наш многострадальный. Это в его крови утопили фашизм, забросали врага трупами. Первая и единственная пока война из 15 тысяч войн, происшедших на земле, в которой потери в тылу превышают потери на фронте – они равны 26 миллионам, в основном русских женщин и инвалидов, детей и стариков. Только преступники могли так сорить своим народом! (…)
Я мог бы Вам рассказать, как целую зиму самый крепкий фронт – 1‐й Украинский – уничтожал первую танковую армию противника, и сам товарищ Жуков к весне занялся этим делом. А остатки армии, без техники, без боеприпасов, потерявши большую часть боевого состава, вышли из окружения под Каменец-Подольском, и… в 1944 году первая танковая воскресла, преградила путь нашим войскам в Словакию. С нею, с 1‐й армией, воевал 4‐й Украинский фронт, состоявший из двух армий, в том числе из доблестной 18‐й армии (надо ж так бездарно организоваться, чтоб держать штаб фронта ради двух армий!). Им помогал левый фланг 1‐го Украинского и правый фланг 2‐го Украинского фронтов, но, положив 160 тысяч советских воинов, лавина эта так и не выполнила своей задачи, двинулась на Сандомирский плацдарм, где снова нас ждала неудача…
Писатель Виктор Астафьев имел право на свою, окопную правду о войне
Ах, как мне тоже хотелось бы похвалиться и похвалить Вас! Да за что? За то, что, борясь за свою “генеральскую” правду, Вы забыли похоронить павших бойцов, и косточки их по сию пору валяются по русским лесам, полям и болотам (за границей-то все они прибраны, и я видел не в ГДР, а в ФРГ бережно хранимые могилы наших солдат), или хвалить за то, что, жируя в послевоенные годы, наши мудрые старшие товарищи вспомнили о вояках через двадцать лет, когда их большая часть уже отстрадалась и лежала в земле?
Не надо трогать и прижигать наши раны, генерал! А правды Вам уже не спрятать…» (1 апреля 1990 г.).
Имел ли право В.П. Астафьев на такую правду? Бесспорно имел. На фронт он ушел добровольцем в 1942 году, а весной 1943‐го был направлен в действующую армию. Воевал сначала шофером, а затем связистом в гаубичной артиллерии. После тяжелого ранения в конце войны служил во внутренних войсках на Западной Украине. Был награжден орденом Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За освобождение Варшавы» и «За победу над Германией». Словом, это была ЕГО СОЛДАТСКАЯ ПРАВДА, отличная от МАРШАЛЬСКОЙ. При этом обе правды имеют полное право на жизнь. Ведь не зря говорят, что у каждого своя правда, а истину знает Бог!
День победы
9 мая на Центральный аэродром имени Фрунзе приземлился самолет «Ли-2» с экипажем гвардии подполковника А.И. Семенкова (с августа 1943 года до конца войны командир 2‐го транспортного авиационного полка; всего совершил свыше 500 боевых вылетов на выброску десантов, на передовые аэродромы, в том числе 150 – за линию фронта с посадкой на партизанских аэродромах), доставивший в Москву акт о капитуляции нацистской Германии. В этот же день утром вышел приказ Верховного Главнокомандующего № 369: «…8 мая 1945 года в Берлине представителями германского верховного командования подписан акт о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил.
Салют в честь Победы в Москве
Великая Отечественная война, которую вел советский народ против немецко-фашистских захватчиков, победоносно завершена, Германия полностью разгромлена.
Товарищи красноармейцы, краснофлотцы, сержанты, старшины, офицеры армии и флота, генералы, адмиралы и маршалы, поздравляю вас с победоносным завершением Великой Отечественной войны…»
Первое празднование, состоявшееся в этот день, завершилось грандиозным салютом.
«В ночь на 9 мая 1945 года москвичи не спали, – свидетельствовал военкор Александр Устинов. – В 2 часа ночи по радио объявили, что будет передано важное сообщение. В 2 часа 10 минут диктор Юрий Левитан прочитал Акт о военной капитуляции фашистской Германии и Указ Президиума Верховного Совета СССР об объявлении 9 мая Днем всенародного торжества – Праздником Победы. Взяв фотоаппарат, я вышел на улицу…
Люди выбегали из домов. Они радостно поздравляли друг друга с долгожданной победой. Появились знамена. Народу становилось все больше и больше, и все двинулись на Красную площадь. Началась стихийная демонстрация. Радостные лица, песни, танцы под гармошку. Вечером был салют. Тридцать залпов из тысячи орудий в честь Великой Победы».
«В День Победы все мальчишки ринулись на Красную площадь и раздавали папиросы даром, как мороженщицы – мороженое, – вспоминал поэт Евгений Евтушенко. – Красная площадь была затоплена торжествующим народом. В разных ее концах прямо на брусчатке стояли сотни принесенных людьми патефонов, играющих танго и фокстроты. Женщины с огрубелыми от обтачивания снарядов руками танцевали с солдатами. Ни на одной из женщин не было туфель – все были только в кирзовых сапогах. Восторженно подбрасывали в воздух союзников – американцев, французов, англичан, и мы, мальчишки, подбирали сыпавшиеся из их карманов иностранные, незнакомые нам монеты».
С 1945 по 1947 год 9 мая являлся нерабочим днем. Однако Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 декабря 1947 года день 9 мая – праздник победы над Германией – было принято считать рабочим днем.
Любопытно, что вместо Дня Победы нерабочим сделали Новый год. И только спустя два десятилетия, уже при Л.И. Брежневе, в юбилейном 1965 году День Победы снова стал нерабочим. К слову сказать, за первые 20 послевоенных лет был проведен лишь один парад в честь Победы – 24 июня 1945 года. На протяжении этих 20 лет праздничные мероприятия ограничивались по большей части салютом. Тем не менее вся страна, вместе с участниками Великой Отечественной войны, отмечала День Победы, невзирая на отсутствие официального выходного.
Как пишет Д. Бабиченко, «едва ли не главным национальным праздником (разумеется, после 7 ноября) День Победы стал лишь на 20‐летний юбилей разгрома Германии. Леонид Брежнев внес три существенные коррективы в ритуал 9 Мая, которые имеют продолжение и сегодня. Во-первых, состоялся военный парад на Красной площади и был устроен отнюдь не скромный прием в Кремлевском дворце съездов "в братской, сердечной обстановке". Во-вторых, 9 Мая объявлялось выходным, нерабочим днем. Кроме того, на День Победы в 1967 году генсек лично открыл в Москве памятник "Могила Неизвестного Солдата" – до сих пор главный монумент Победе.
В общем, с тех пор масштаб торжеств год от года только нарастал. Хотя даже при Брежневе казалось, что все происходит довольно буднично. К примеру, график мероприятий, проводимых 8 и 9 мая 1975 года в Москве в связи с 30‐летием Победы в Великой Отечественной войне, выглядел следующим образом. 8 мая в 3 часа дня – торжественное собрание (2,5 часа). Затем – концерт. 9 мая – парад на Красной площади, возложение венков к Мавзолею Ленина и Могиле Неизвестного Солдата (35 минут). 13.00 – торжественная манифестация молодежи Москвы на Красной площади в пределах 45 минут, 15.00 – прием, 18.50 – минута молчания по центральному телевидению и всесоюзному радио, 21.00 – праздничный салют».