кружка «чайковцев».
Отец по приезде, увидев, что дочь приобрела подозрительные знакомства, попытался было воспрепятствовать её вольной жизни, однако было слишком поздно. Соня ушла из дома. Конечно, многие в юности бунтуют против сложившихся порядков, которые кажутся им несправедливыми, многие проходят пору протеста. Но как человек становится убеждённым террористом? Как убийство может стать делом всей жизни? А особенно для женщины?! Этот феномен трудно объяснить, даже списывая часть причин на временную ситуацию.
Их было много — женщин-террористок, — некоторые даже прославились на всю Россию. Вера Засулич, например, самолично стреляла в генерала Трепова, и суд её оправдал, так как она мстила за поруганную честь своего товарища. Но мы решили рассказать только о Софье Перовской, потому что даже среди террористов-мужчин она отличалась редким упорством и убеждённостью. И ещё потому, что по-человечески хочется понять эту бедную жертву политических разглагольствований, так безоглядно бросившую свою жизнь в омут революционных идей.
Кружок «чайковцев» стал первой школой её нелегальной деятельности, но пока Соня мечтала лишь о том, о чём мечтали тогда многие в их среде — идти в народ, просвещать мужиков. Вскоре, однако, правительство начало проводить широкомасштабные акции по выявлению и пресечению деятельности революционных кружков. Вместе с друзьями в сети полиции попала и Соня, некоторое время она сидела в тюрьме, но потом её отпустили до суда. Четыре года шло следствие по знаменитому «делу 193-х». Перовскую в конце концов оправдали, но именно во время процесса девушку захватили революционные идеи. Она со слезами на глазах слушала речи Петра Алексеева и бегала вместе с подружками в дом предварительного заключения, высказывая солидарность с теми, кто томился в камерах.
Чтобы получить возможность беспрепятственно посещать тюрьму, Соня назвалась невестой одного из приятелей, Тихомирова. Потом родилась мысль — а не обвенчаться ли им по-настоящему? Ведь если Тихомирова отправят в Сибирь, то в этом случае она сможет поехать с ним и заниматься устройством побегов. Любви, конечно, между ними пылкой не было, но для такого брака это не имело большого значения. Пока Соня писала письмо матери, пока они вместе придумывали план получения разрешения от отца, с которым Перовская не общалась, Тихомирова осудили и выслали на Кубань к родителям. Необходимость жертвенного брака отпала.
6 декабря 1876 года на Казанской площади произошла большая демонстрация. Здесь впервые было поднято знамя с вышитыми на нём словами «Земля и воля». Этот девиз и стал впоследствии названием новой организации, активным членом которой была Перовская. Волна убийств по политическим мотивам захлестнула Россию. С сочувствием следила Соня за разыгравшейся битвой между убийцами-одиночками и государственной машиной. Их организация замахнулась на самое трудное — физическое уничтожение царя. Трудно сегодня понять логику людей, которые поставили на карту собственную жизнь. Чего они добивались? Хотели ввергнуть общество в состояние страха? Добиться тайной власти и диктовать свою волю государству? Во всяком случае террористы разыгрывали опасную партию.
Александр II должен был возвращаться с юга. На этот случай убийцы продумали несколько вариантов преступления. Желябов готовился взорвать поезд в Александрове, а на случай неудачи в нескольких верстах от Москвы группа революционеров рыла подкоп, чтобы вложить в него мину. Хозяйкой квартиры, где в подполе начинался этот смертоносный тоннель, стала Софья Перовская. Когда узнаешь о тех трудностях, которыми сопровождалась работа террористов, не можешь избавиться от мысли, что взрослые люди либо сошли с ума, либо играли в какую-то нелепую игру. Яму затапливало водой, однажды в соседнем сарае случился обвал, и заговорщики были близки к разоблачению. Только находчивость Перовской, которая вышла с образами к толпе, пытавшейся проникнуть в дом, спасла положение.
Усилия оказались тщетными. В Александрове электрическая цепь, которая должна была привести в действие бомбу, не сработала. А под Москвой помешала случайность. Царский поезд должен был пойти вторым после поезда свиты, а его пустили первым. Как всегда в таких случаях погибли ни в чём не повинные люди, а император только укрепился в уверенности, что его охраняет Господь Бог.
Перовская скрывается на конспиративной квартире в Петербурге, и вновь зреет план нового покушения. Но только теперь они разрабатывают его вместе со своим гражданским мужем Андреем Желябовым. Соня, безусловно, горячо любила Желябова, а кроме того, их соединяла общая цель.
На следующий год Перовская едет в Одессу, чтобы подготовить убийство Александра, когда тот отправится на очередной летний отдых. Однако провидение вновь спасло царя. Неожиданно умирает императрица, и поездка отменяется из-за траура в высочайшей семье.
Покушение Халтурина, осуществлённое прямо в Зимнем дворце, тоже окончилось неудачей. Было от чего прийти в бешенство и поверить в мистику, хотя террористы, конечно, исповедовали материализм. Царь действительно, словно заговорённый, чудом избегал смерти.
Но теперь их захватил азарт охотника, загоняющего свою дичь и почувствовавшего вкус крови. Они не могли остановиться.
Решающее покушение готовилось особенно тщательно. Перовская много дней лично изучала маршруты царя, разрабатывала план убийства. На случай первой осечки были заготовлены ещё три бомбы, а если бы и это, что совершенно невероятно, не сработало, тогда Желябов должен был выйти на императора с ножом. Но муж Перовской был арестован за несколько дней до покушения, и тогда Софья взяла на себя организацию террористического акта.
Спустя несколько дней после убийства Александра II Перовская была поймана и опознана. Её выдал соучастник Рысаков. Приговор по делу первомартовцев выносил прокурор Николай Муравьёв — товарищ детских игр Сони. В Пскове они жили в соседних домах и дружили семьями, теперь же из его уст она услышала слова: «…Подвергнуть смертной казни через повешение…»
На тюремном дворе приговорённых посадили в две позорные, чёрные колесницы. На первой к скамье, спиной к кучеру, были привязаны Рысаков и Желябов. На второй — Перовская, Кибальчич, Михайлов. Всю дорогу до Семеновского плаца их сопровождала надсадная, леденящая душу барабанная дробь. Сплошная тёмная, неподвижная масса людей глухо рокотала на площади. Виселиц было шесть, одна предназначалась для Геси Гельфман, которую помиловали вследствие её беременности. Приговорённые попрощались друг с другом и со всеми.
Перовская взошла на эшафот третьей.
МАРИЯ НИКОЛАЕВНА ЕРМОЛОВА
(1853—1928)
Русская актриса. С 1871 года играла в Малом театре. Крупнейшая трагедийная актриса. Прославилась в ролях Лоуренсии («Овечий источник» Лопе де Вега), Иоанны д'Арк («Орлеанская дева» Шиллера), в драмах А.Н. Островского («Таланты и поклонники» — Негина, «Без вины виноватые» — Кручинина).
Семья Ермоловых из поколения в поколение так или иначе была связана с театром. Правда, никто из генеалогического древа Марии Николаевны не занимал высоких постов при русской Мельпомене, никто не был отягощён славой, зато Ермоловы преданно и весьма бескорыстно любили сцену и готовы были за гроши служить ей. Дед Марии Николаевны служил в Малом театре гардеробщиком, а отец её стал суфлёром.
Гениальный актёрский дар Ермолова получила от отца. У Николая Алексеевича натура была артистическая. Он прекрасно рисовал, сочинял стихи, много читал. Написал даже пятиактную феерию из рыцарской жизни, несколько водевилей, и говорят, что его драматические произведения с успехом шли на сцене. Однако увлекающийся, даровитый, он не мог утвердиться как личность, поэтому с годами развивавшийся комплекс сделал Николая Алексеевича невыносимым для близких. Постоянные истерики, припадки необоснованного гнева, желчность и раздражение сопровождали детство великой актрисы. Прибавьте к этому строгие патриархальные нравы семьи — сестры, а их было трое, вплоть до замужества должны были испрашивать позволения отца по всякой мелочи — и вы поймёте, что суровый, малообщительный характер Мария Николаевна приобрела ещё в раннем возрасте.
Трудно поверить, но гениальная актриса, умевшая передать на сцене тончайшие нюансы чувств и растрогать самое каменное сердце, в жизни была на редкость эмоционально беспомощна. Она терялась при любой необходимости проявить радость, благодарность, любовь. Мария Николаевна рассказывала, что если отец хотел серьёзно объясниться с нею, то никогда не мог словами высказать, чего он хочет, а только безнадёжно махал руками и беспомощно восклицал: «Ах, Машенька… ах, Машенька… ах!» «Вот и я не умею никогда высказать всего, что чувствую», — прибавляла она.
Ещё в четырехлетнем возрасте Мария Николаевна жила уверенностью, что станет великой артисткой. Не просто артисткой, а великой. Редко, но отец брал её с собой в суфлёрскую будку, и впечатления, полученные на спектаклях, воплощались в мечты, желания и игры ребёнка. Машенька облачалась в мамину юбку, бабушкину кофту, разбрасывала стулья и, став на колени, кого-то о чём-то умоляла — совсем как в настоящем театре. Благо, в семье Ермоловых подобные детские забавы не возбранялись, а, наоборот, приветствовались.
В те годы не существовало театральных школ, которые готовили бы актёров, поэтому Машу отдали учиться балету. Танец тяжело давался Ермоловой, душа не лежала к ежедневным однообразным занятиям. Зато в свободное от занятий время Маша не переставала устраивать маленькие спектакли, но теперь уже для своих подруг. Когда ей исполнилось тринадцать лет, отец решился выпустить девочку на сцену. В свой бенефис он предложил сыграть ей роль разбитной Фаншетты в водевиле «Десять невест и ни одного жениха». Ермолова вышла на сцену робко, неловко. У неё нарывал палец; он был завязан, и девочке казалось, что все это видят. Вдобавок отец не разрешил ей гримироваться, и она была бледна как смерть. Её глубокий низкий голос тоже мало годился для водевильных куплетов и, к глубокому огорчению отца, который уже понял, что дочь к танцам способностей не имеет, дебют Маши в театре провалился. Знаменитый актёр Самарин, видевший спектакль с юной Ермоловой, резюмировал: «Пускай пляшет себе у воды», имея в виду, что неспособных балерин всегда ставили на задний план.