няк родился на Украине, девушка интересуется и творчеством Тараса Шевченко, с удовольствием учит украинские народные песни и язык.
Этель видится с Кравчинским ежедневно и однажды в порыве откровенности она рассказывает ему о своих детских мечтах, да так ярко, непосредственно, что Сергей, любимый друг, советует девушке писать, писать… Эта мысль долго не оставляла её. Этель потихоньку начинает обдумывать план своего романа, однако новые события отвлекли её от творчества.
Осенью 1890 года Сергей ожидал очередного беглеца из России, им оказался польский лихой революционер Михаил Вильфрид Войнич. Своими рассказами этот молодой человек покорил сердце англичанки, которую Кравчинский в шутку называл Булочкой. Войнич поведал ей истории из собственной жизни: как по верёвочной лестнице он бежал из тюрьмы, как с риском для жизни спасал товарищей, как втёрся в доверие к охранникам тюрьмы, но провокатор его выдал, и какие издевательства за этим последовали. Словом, наконец-то Этель могла безоглядно влюбиться. Назойливый, неуравновешенный, трудный в общении, Михаил плохо ладил с людьми, но это молодая жена разглядела гораздо позднее, а пока, пребывая в эйфории влюблённости к мужу, она выполняет его задание — едет с нелегальной литературой во Львов. Возвратившись оттуда, она наконец-то садится за роман.
«Овод» написан на одном дыхании, это выплеск влюблённости и романтических мечтаний детства. Этель прошла по каждой дорожке своего героя Артура. Она сочинила поэму его жизни, путешествуя по Италии, подолгу останавливаясь в тех местах, где, по разумению писательницы, проходила жизнь Овода. Ей оставалось самое сложное — перенести придуманное на бумагу. Она постоянно исправляла написанное.
Так случилось, что Степняк-Кравчинский, её любимый друг Сергей, не увидел «Овода». Перед самым выходом романа в свет в декабре 1895 года он погиб под колёсами поезда. Нечего и говорить, каким страшным ударом стала для Этель его смерть. После ухода Кравчинского жизнь Булочки изменилась. Постепенно уходит из неё революционная романтика. Странное мистическое совпадение — словно судьбоносное предназначение Сергея свершилось — роман написан, можно и умереть.
Теперь Этель Лилиан Войнич занимается сугубо изданием «Овода».
Первая книга вышла в Нью-Йорке в 1897 году и имела некоторый успех. Написанный в традициях английской мелодраматической литературы, роман понравился читателю своей искренностью и душевностью. За несколько месяцев в Лондоне он выдержал три издания, был даже перенесён на сцену. Войнич приобрела известность.
Успех, конечно, окрыляет, и Этель решает заниматься литературой, но сладостный порыв, который отличал её работу над «Оводом», больше не посещает её душу. Она может только холодно и посредственно сочинять банальные сюжеты, да и то в русле оводовской тематики. Теперь что бы она ни писала — становится продолжением жизни Артура, даже если герой называется другим именем. Глубоко переживая свою несостоятельность, Этель принимается за оставленную когда-то музыку. Тридцать лет с тупой упорностью Войнич сочиняла ораторию «Вавилон» и умерла с уверенностью, что это единственное её творение в жизни.
А что же ей оставалось? Михаил давно перестал быть романтическим героем и довольно успешно занимался книжным бизнесом. Вместе они переселились в Америку из соображений выгоды и стали совершенно чужими людьми, детей не было, карьера писательницы не состоялась. Об «Оводе» вскоре забыли, а другие книги — «Прерванная дружба», «Сними обувь твою» — и вовсе прошли незамеченными.
И только на склоне лет, в середине пятидесятых, её нашла одна наша журналистка Евгения Таратута. Неожиданно на голову бедной старухи обрушилась слава и поклонение. Войнич не представляла, что её «Овод» выдержал более ста изданий и имеет невероятный, по понятиям Америки, тираж — миллионы экземпляров. Любимая и притягательная когда-то Россия ответила благодарностью Этель Лилиан Войнич, и даже в США на волне этого интереса появились сенсационные рассказы о забытой писательнице и её произведениях.
МАРИЯ КЮРИ
(1867—1934)
Физик и химик, одна из создателей учения о радиоактивности. Обнаружила радиоактивность тория (1898). Совместно с мужем, Пьером Кюри, открыла (1898) полоний и радий. Дважды лауреат Нобелевской премии — за исследование радиоактивности в 1903 году совместно с П. Кюри и А. Беккерелем; за исследование свойств металлического радия в 1911 году. Разработала методы радиоактивных измерений, впервые применила радиоактивное излучение в медицинских целях.
Ни одна женщина в мире не достигла такой популярности на поприще науки, какая досталась ещё при жизни Марии Кюри. Между тем, когда вглядываешься в детали её биографии, то создаётся впечатление, что не было у этого учёного резких всплесков и провалов, неудач и неожиданных подъёмов, какие обычно сопутствуют гениальности. Кажется, что её успех в физике всего лишь результат титанического труда и редкого, почти невероятного везения. Кажется, малейшая случайность, зигзаг судьбы — и не было бы в науке великого имени Марии Кюри. Но может быть, это только кажется.
А начиналась её в жизнь в Варшаве, в скромной семье учителя Иосифа Склодовского, где помимо младшей Мани росло ещё двое дочерей и сын. Жили очень трудно, мать долго и мучительно умирала от туберкулёза, отец выбивался из сил, чтобы лечить больную жену и кормить пятерых детей. Ему, вероятно, не слишком везло, на прибыльных местах он держался недолго. Сам он объяснял это тем, что не умел ладить с русским начальством гимназий. Действительно, в семье господствовал дух национализма, много говорилось об угнетении поляков. Дети росли под сильным влиянием патриотических идей, и у Марии на всю жизнь остался комплекс незаслуженно униженной нации.
За неимением заработков Склодовские часть дома отдали пансионерам — детям из близлежащих посёлков, которые учились в Варшаве, — поэтому в комнатах всегда было шумно, беспокойно. Рано утром Маню поднимали с дивана, потому что столовая, в которой она спала, нужна была для завтрака пансионеров. Когда девочке исполнилось одиннадцать, умерли мать и старшая сестра. Однако замкнувшийся в себе и сразу резко постаревший отец сделал все, чтобы дети в полной мере радовались жизни. Один за другим они заканчивали гимназию и все с золотыми медалями. Не стала исключением и Маня, показавшая по всем предметам отличные знания. Будто предчувствуя, что дочери предстоят в будущем серьёзные испытания, Иосиф Склодовский отправил девочку на целый год в деревню к родственникам. Пожалуй, это был её единственный отпуск в жизни, самое беззаботное время. «Мне не верится, что существует какая-то геометрия и алгебра, — писала она подруге, — я совершенно их забыла».
Возвращение в Варшаву оказалось трудным, надо было приниматься за какое-нибудь дело. А что она могла с гимназическим образованием? Отец находился в подавленном состоянии духа. Желая увеличить свои сбережения, он вложил их столь невыгодно, что в течение месяца от 30 тысяч рублей (немалые по тем временам деньги) не осталось ни гроша. Он сам, своими руками, преградил девочкам путь к хорошему образованию и чувствовал себя преступником.
Мария стала зарабатывать уроками, что едва позволяло сводить концы с концами. Кроме того, труд этот сам по себе оказался столь унизительным и бесперспективным, что было от чего впасть в уныние. Целый день она бегала в разные концы города, мёрзла, экономила на извозчике, а богатые родители учеников не считали её за человека, расплачивались жалкими грошами. Нужно было искать выход, иначе через несколько лет репетиторство грозило превратить Марию в жалкую, рано постаревшую учительницу. Девушка предложила своей старшей сестре Броне, мечтавшей получить медицинское образование, заключить соглашение. Мария тщательно подсчитала все имевшиеся в семье средства и пришла к выводу, что Броня может сейчас уехать в Париж учиться, а она, Маня, будет работать и регулярно посылать сестре деньги. Когда же Броня станет врачом, она поможет вырваться из этого болота Марии. Конечно, это был не лучший выход из положения, но всё-таки это был хоть какой-то выход, и Броня, поколебавшись, согласилась.
Мария немедленно нашла себе место в семье богатых помещиков с оплатой в 40 рублей, бесплатным проживанием, питанием и уехала в деревню. Три долгих мучительных года прожила девушка без родных и близких, среди высокомерных, чужих людей. Единственной радостью стали для неё книги и учебники, над которыми она просиживала каждую свободную минуту. Здесь Мария определила своё призвание, поняла, что привлекают её физика и математика. Надо отдать должное силе её характера: даже тогда, когда надежда совсем угасала, когда одиночество было невыносимым, а время, казалось, остановилось, она, стиснув зубы, решала задачи и корпела над учебником физики.
Одно-единственное значительное событие произошло с ней за эти три года, да и то закончилось очень печально. Она влюбилась в сына хозяев, тот отвечал ей взаимностью. Решили пожениться, однако родители жениха устроили скандал, недовольные выбором юноши. Для гордой, самолюбивой Марии это стало трагедией, она решила никогда больше не обращать внимания на противоположный пол и ещё больше замкнулась в себе.
Но вот пришёл конец её заточению в деревне. Броня выходила замуж и приглашала сестру к себе. В Париже Мария, которой исполнилось уже 24 года, поступила в Сорбонну, и началась полная лишений жизнь. Она с головой ушла в учёбу, отказалась от всяких развлечений — только лекции и библиотеки. Катастрофически не хватало средств даже на самое необходимое. В комнате, где она жила, не было ни отопления, ни освещения, ни воды. Мария сама носила вязанки дров и ведра с водой на шестой этаж. Она давно отказалась от горячей пищи, так как сама варить не умела, да и не хотела, а денег на рестораны у неё не было. Однажды, когда муж сестры зашёл к Марии, она упала от истощения в обморок. Пришлось как-то подкармливать родственницу. Зато за несколько месяцев девушка смогла одолеть сложнейший материал престижного французского университета. Это невероятно, ведь за годы прозябания в деревне, несмотря на настойчивые занятия, она очень отстала — самообразование есть самообразование.