Марк Гаврилович Гурченков (sic!) был родом из Смоленской области. В свое время он пас лошадей, потом подался в Кривой Рог, где работал на руднике. А затем был выдвинут на получение высшего образования. Марк поступил в Харьковский муздраминститут. Окончить его Гурченко (при записи в паспорте клерк не расслышал последнюю букву) не удалось — устроился массовиком в школу. Там он познакомился с секретарем местной комсомольской организации Леной Симоновой, отличницей и красавицей. 17-летняя Елена родила дочь. Когда молодая жена была в роддоме, Марк Гаврилович не находил себе места, пошел в кино. Там шел фильм «Акулы Нью-Йорка» с главными героями Аланом и Люси. Так Гурченко и решил — если родится мальчик, будет Алан, если девочка — назовем Люси. Люси в загсе регистрировать отказались, а вот на Люсю, т. е. Людмилу, согласились. День ее рождения — 12 ноября, а год… Скрывать не будем, Гурченко сама с большой долей юмора относится к этой дате. Так и начинает свои выступления: «Год рождения мой вы знаете. Возраст — это мой единственный недостаток». Год — 1935.
О своем отце, «сильном, красивом, легком в движениях», так и не избавившемся от жуткого суржика, несмотря на институт, Людмила Марковна продолжает вспоминать с особой теплотой. Именно отец первым предрек дочери артистическое будущее. По семейному преданию, глядя на свою «клюковку» восьми дней от роду, он сказал: «Актрисою будеть. Ув обязательном порядке. Ее весь мир будеть знать, а женихи уси окна повыбивають». Петь Люся действительно научилась раньше, чем говорить. Скоро артисткой ее называли все родственники и знакомые. Отец не уставал просить дочь выступить на табуретке перед очередным гостем с какой-нибудь песней. Люся веселила слушателей не только азартным исполнением, но и энергичным притопыванием, прихлопыванием, танцем. Марк Гаврилович подбадривал Люсю: «Дочурка, глаза распрасти ширей, весело влыбайсь и дуй свое!»
Первые годы своей жизни Людмила Гурченко провела в полуподвальной комнате в Мордвиновском переулке [24]. Большой отпечаток на всю ее жизнь отложили воспоминания о войне. Марк Гаврилович ушел на фронт, а она с матерью осталась в оккупированном Харькове, видела казнь на Благовещенском базаре, газовые камеры на колесах, в кино смотрела немецкие фильмы. Там, между прочим, выучила шлягер «Лили Марлен» и однажды исполнила его с фирменной чечеткой для немецких солдат, когда они получали свою пайку у кухни. Немцы были в восторге, наделили маленькую харьковчанку именем Люси Марлен и одарили тарелкой фасолевого супа.
Семье Гурченко повезло. Кормилец вернулся с войны живым, привез дочери трофейное концертное платьице. Заканчивала Людмила обычную десятилетку, на выпускном бале была в эффектном зеленом платье, пластмассовых ромашках в ушах и красных туфельках, которые справил ей отец у «лучшего харьковского сапожника». Когда в Москве Людмила Гурченко пришла в этом наряде и с яркими румянами на первое свидание, поклонник просто сбежал. Зато было соблюдено правило, внушаемое дочери старшим Гурченко: «Нехай уси будуть як люди, а ты вертись, як черт на блюди. Такая это профессия». Занималась будущая звезда и в музыкальной школе, и в драматическом и танцевальном кружках при Дворце пионеров.
Поступать же Марк Гурченко советовал дочери только в Москве. Людмила так и сделала, в 1953 году сдала экзамены сразу в три вуза, одним из них был ВГИК. Конечно, именно его и выбрала Гурченко. Поступила в мастерскую Сергея Герасимова и Тамары Макаровой. Еще до окончания ВГИКа Людмила начала сниматься в фильмах. Первым ее таким опытом была роль в малоизвестном фильме Яна Фрида «Дорога правды». Но в этом же году она снялась и в другой, гораздо более известной картине.
Ее снимал молодой режиссер Эльдар Рязанов. Это был фильмкомедия о встрече Нового года, с главной моралью — меньше казенщины, больше жизни в области культуры (наступала оттепель). Людмила Гурченко не прошла пробы (говорит, что из-за неопытного кинооператора, который не смог отразить всю полноту ее музыкально-пластического таланта), но положение изменил Иван Пырьев, который курировал первую работу режиссера Рязанова. Он не только посоветовал ему взять в фильм Игоря Ильинского, но и заставил взять на роль Леночки Крыловой именно Гурченко. Пырьев наткнулся на студентку ВГИКа в коридоре «Мосфильма». Вот как рассказывает об этом эпизоде сама актриса. «На лице у меня было написано: «Все хочу, все могу, всех люблю, все нравится». Навстречу шел Иван Александрович Пырьев. Я еще больше завихляла, еще выше задрала подбородок. Пырьев поднял голову, увидел меня. Поморщился, а потом лицо его заинтересованно подсобралось, как будто он увидел диковинного зверька». Гурченко отлично исполнила свою роль, хотя лично Рязанова ее манерность раздражала. Успеху же фильма были одинаково поражены все, кто имел отношение к его созданию. Песни, исполненные Гурченко, мгновенно стали дико популярны, посыпались приглашения на концерты, праздники и т. д. и т. п. Поклонники поджидали Люсю у выходов и входов, разрывали на части одежду.
Первую свою зарплату Гурченко выслала в Харьков, а Марк Гаврилович едва ли не всему городу еще до выхода фильма успел рассказать о том, какой артисткой стала его дочурка. Показывал фотографии с Ильинским. Елена Александровна от смущения перебегала на другую сторону улицы, а муж указывал на нее пальцем и гордо заявлял: «А то ее мать!»
Люся Гурченко не испытывала недостатка в ухажерах, а после того как к ней пришло всенародное признание, тем более. Она вышла замуж за сына писателя Пильняка — Бориса Андроникашвили [25]. В 1959 году у Гурченко родилась дочь — Маша. Рожала актриса в Харькове, когда ее уже шельмовали в прессе. Первые годы своей жизни Мария провела у бабушки Лели и дедушки Марка в Харькове. Когда мать, наконец, решила перевезти ее к себе в столицу, отношения у нее с дочерью сразу не сложились. Однажды Машенька собрала свои вещи — колготки, рубашонки, зайчиков и попыталась убежать из дома: «К бабе Леле в Харьков!»
Оглушительный успех сыграл с Людмилой Марковной злую шутку. Снятая вскоре после «Карнавальной ночи» «Девушка с гитарой» была откровенно слабым фильмом, и Гурченко в ней не впечатляла. Не удался и опыт новых съемок у Рязанова в фильме «Человек ниоткуда». Продолжались выступления на торжественных мероприятиях. После некоторых Гурченко вручали конверты с доплатой. И однажды «Комсомольская правда» ударила по актрисе разгромным фельетоном, в котором обвиняли ее в пошлости, шансонеточном исполнении песен, в «хи-хи, ха-ха», а главное — в погоне за левым заработком. Почин главной молодежной газеты страны вскоре поддержал «Советский экран». Людмила Марковна вспоминает, что даже в троллейбусе стали к ней обращаться люди: «Товарищ Гурченко, как же так?»
Началось тяжелейшее десятилетие в ее жизни. Попытка поработать в «Современнике» (1964–1966) закончилась через три года — три года второстепенных ролей. Затем было трехгодичное сотрудничество с Госконцертом, выступления на заштатных площадках, в глубинках, работа по договорам. В Театр сатиры Гурченко не взяли. Несмотря на роли в мелодраматических фильмах: «Гулящая», «Балтийское небо», «Женитьба Бальзаминова», «Рабочий поселок» [26], большинство режиссеров не признавали в Людмиле разностороннюю, серьезную актрису. Для широкого зрителя Гурченко практически пропадает из виду. Только в нетопленых клубах с разбитым пианино на сцене заезжую актрису просят исполнить песни из фильма двенадцатилетней давности.
Тяжело складывалась и личная жизнь. На вопросы о том, помогали ли ей мужчины, актриса отвечает: «Когда один утопил, другой спасает. Потом он и топит». Людмила Гурченко часто находилась в депрессии, не могла найти человека, который стал бы ей опорой, а мужья, вероятно, не могли перенести мучений супруги. Тем более что при этом она обладала и обладает взрывным темпераментом, довольно тяжелым характером. После Бориса Андроникашвили был сын автора «Молодой гвардии» Александр Фадеев, потом Иосиф Кобзон, с которым сейчас Гурченко не здоровается и которого иначе как чудовищем и мерзавцем не называет. (Сам певец и политик отзывается о ней более лояльно. Говорит, что как женщине Людмиле Марковне нет равных, полагает, что если бы жена родила ему ребенка, их брак продержался бы дольше.) Дольше всех в роли супруга продержался пианист Константин Купервейс. С ним в гражданском браке актриса прожила восемнадцать лет. Константин на тринадцать лет младше Людмилы Марковны и сейчас рассказывает, что его воля была полностью подавлена волей более опытной возлюбленной. На нем была вся домашняя работа, в титрах и на пластинках его имя не указывалось, даже если он принимал самое непосредственное участие в создании музыки и песен жены. Когда он однажды попытался «качать права», то натолкнулся на холодное «Что такое? Рабы взбунтовались?» Впрочем, примадонна российской культуры этого своего мужа тоже сейчас зовет подлецом. Этот брак Гурченко пришелся на значительно более успешный отрезок ее карьеры. Союз с Купервейсом распался в 1990 году.
А тогда, в 60-х казалось, что жить больше невозможно. Был августовский кризис 69-го года:
«Это конец всяким возможным силам воли, терпениям и надеждам.
Вот уже почти месяц я не выходила на улицу. И только из угла в угол по комнате — туда и обратно. Когда выхожу из своей комнаты, родители бросаются в кухню. И я понимаю, что это мое хождение ими прослушивается [27].
…Я никогда ни к кому не обращалась за помощью, только к родителям. Но сейчас, первый раз в жизни, от их немых, беспомощных, сочувственных взглядов хочется бежать на край света…»
В конце концов Людмила Марковна набрала номер Бернеса, с которым поддерживала дружеские отношения, и сказала: «Марк, я умираю». За ней приехало такси, вскоро она очутилась на кухне у знаменитого артиста, пила чай. Бернес тем временем куда-то звонил, в чем-то убеждал собеседников на том конце провода. И карьера Гурченко опять пошла в гору. В том же 1969 г