дительство». Лансере разрабатывал рисунки для почтовых марок, театральные и выставочные афиши, а в 1902 г. совершил путешествие на Дальний Восток, в Маньчжурию и Японию, и пейзажные зарисовки, привезенные оттуда, легли в основу серии модных новинок – художественных открыток. После приглашения в 1912 г. на пост заведующего художественной частью гранильных фабрик, фарфорового и стекольного заводов ведения «Кабинета Его Императорского величества» занимался он и прикладным искусством: помимо контроля за качеством продукции, художник сам сделал несколько эскизов и проектов для художественных изделий. А постоянная работа с книгами побудила Евгения Евгеньевича к изучению типографских и полиграфических технологий и привела к тому, что он первым в России стал выполнять постраничный макет оформления книги, создавая стройную гармонию графических элементов, что в последующие годы было принято за образец работы.
Но наивысшего расцвета иллюстративная деятельность художника достигла в годы работы над оформлением произведений Льва Толстого «Хаджи Мурат» (1912-1915 гг.) и «Казаки» (1917-1936 гг. с перерывами). Так, чтобы выполнить иллюстрации к «Хаджи Мурату», Лансере посетил все места действия повести, впервые побывал на Кавказе – в результате чего была создана сложная система иллюстрирования, в которой удалось воспроизвести многоплановое развитие действия: здесь природа Кавказа переплетается с историей жизни самого Хаджи Мурата, иллюстрации с изображением жизни простых людей – с изображением роли Воронцовых и Николая I в судьбе героя, сложные многофигурные композиции соседствуют с видами старого Петербурга. В «Хаджи Мурате» Евгением Евгеньевичем впервые была применена техника композиции на развороте, а благодаря особому колористическому решению первое издание книги явилось значительным событием в истории русской книжной иллюстрации.
Важную роль в творческом наследии Е. Лансере занимает станковая графика и живопись – как пейзажи, так и портретные зарисовки, исполненные в отличие от иллюстрационных работ просто и неизысканно, но вместе с тем не лишенные подробностей быта, яркой передачи характера персонажей и даже некоторой этнографичности. Одной из излюбленных тем художника был Петербург, однако он сумел избежать «исторического сентиментализма», присущего многим мастерам «Мира искусства». Архитектурные пейзажи Лансере – это не только величественное прошлое города с его торжественными колоннадами зданий и древними храмами, но и прозаическое, известное каждому современнику настоящее: баржи, идущие по Неве, коляски, везущие пассажиров, невзрачные окраины – все то, что в полной мере дает ощутить себя причастным к жизни «Северного Рима» («Петербург в XVIII веке. Здание Двенадцати коллегий», «Никольский рынок в Петербурге», «Калинкин мост», «Петербург начала XVIII века», «Мост через Зимнюю канавку», «Старый Зимний дворец», «Васильевский остров. 7-я линия»). Картины художника на историческую тематику также отличаются реалистичностью и характерностью образов. Полотна «Прогулка по берегу моря» (1908 г.), «Корабли времен Петра I» (1909 г.), «Цесаревна Елизавета в кордегардии Зимнего дворца» (1910 г.) отмечены яркой динамичностью сюжета, освобождены от схематичности, а цветовые гаммы «лепят» отдельные элементы композиций, связывая их в гармоничное единство, мастерски оттененное светотеневыми контрастами, а его остроироничную станковую картину «Императрица Елизавета в Царском Селе» (1905 г.) Л.Н. Толстой охарактеризовал как «безобразие величия».
Не мог не затронуть художника, чуткого к возвышенному, и «театральный гений», который пленял почти всех членов семьи Бенуа. Впервые его столкновение с театральной живописью произошло, когда Лансере еще шел по стопам старших коллег, поголовно увлеченных театром, – в 1901 г. он создал декорации для последнего акта балета «Сильвия» на музыку Делиба, но уже здесь ему удалось показать свое собственное понимание задач, стоящих перед художником театра. В своем творчестве в отличие от многих «мирискусников» Евгению Евгеньевичу удалось избежать ретроспективизма и определенной специализации в передаче стиля какой-либо эпохи: самым главным в искусстве декорации он считал создание такой атмосферы на сцене, которая бы помогла актеру еще больше вжиться в роль, а зрителю почувствовать непередаваемый аромат эпохи. Первых громких успехов он достиг в 1907 г. во время оформления совместно с А. Бенуа пьесы Н. Евреинова «Ярмарка на индикт Св. Дениса» («Уличный театр») для петербургского «Старинного театра», для которой он с тщательной достоверностью выполнил шесть эскизов, передающих вид средневекового французского городка в разное время суток. Для того же театра в 1911 г. Лансере создал декорации к «Чистилищу Св. Патрика», в которых еще раз подтвердились его способности к созданию архитектурного пейзажа. После выхода этого спектакля работа художника в театре прервалась на долгих 13 лет и возобновилась во время московской постановки трагедии В. Шекспира «Юлий Цезарь». В 1920-х гг. также были созданы декорации к опере Сен-Санса «Самсон и Далила», «Макбету» и «Королю Лиру», к которым Евгений Евгеньевич также продумывал костюмы и макияж, совмещение «строенных» и «писаных» декораций, но которые так и не были поставлены. Следующее десятилетие было отмечено его работами над оформлением кинофильмов «Ануш» и «Туристическая Армения» и вершиной его творчества как театрального художника – разработкой декораций для спектакля «Горе от ума» Грибоедова (1937 г.), для которого Лансере создал «задник» – пейзаж старой Москвы с видом на Кремль и соборы, – и в декорацию для каждой сцены ввел определенную цветовую доминанту, которой были подчинены все остальные гаммы. Сотрудничество художника с театрами продолжалось до самой его смерти.
В 1916 г., исполнив свою давнюю мечту: «Жить бы в деревне, работать бы в тайне», – Евгений Евгеньевич переехал в Псковскую губернию в небольшое имение Усть-Крестище, где, «наслаждаясь природой», создал несколько прекрасных лиричных пейзажей, среди которых «Ранняя весна» и «Освещенная солнцем аллея». Еще в 1912 г. по рекомендации И. Репина и В. Матэ за многочисленные заслуги перед искусством художнику было присвоено звание академика, а в 1916 г. он стал действительным членом Академии художеств. Послереволюционная зима 1917 г., принесшая с собой многочисленные трудности, заставляет Лансере с семьей переселиться на Кавказ, в Тифлис, ставший его домом до 1934 г., когда он осел в Москве. Революцию Евгений Евгеньевич не принял и в 1918-1919 гг. сотрудничал как художник в Осведомительно-агитационном бюро армии Деникина, но позже отношения с новой властью стали налаживаться. Он много ездил по СССР и зарубежью (Грузия, Армения, Нагорный Дагестан, Зангезур, Сванетия, Париж, Анкара), и его наследие пополнялось великолепными пейзажами (особенно много их посвящено Кавказу), преподавал в Грузинской Академии художеств (1922-1932 гг.), Московском архитектурном институте и монументальной мастерской академии художеств в Ленинграде, от Тбилисского этнографического музея участвовал в археологических экспедициях. В 1933 г. в связи с 35-летием творческой деятельности ему присваивается звание заслуженного деятеля искусств, в связи с 70-летием – звание народного художника РСФСР, а выполненные им за многие годы монументальные росписи в 1943 г. удостоились Сталинской премии.
Евгений Лансере, пожалуй, даже больше, чем иллюстратор-оформитель, известен как один из основателей советской монументальной живописи: это искусство, к которому он пришел в 1906 г. (не вполне удачное ввиду отсутствия опыта панно для Большой московской гостиницы), в 1930-1940-х гг. стало главенствующим в его творчестве. Художник выполнил массу работ в этом стиле, их особенностям посвящено много искусствоведческих работ, поэтому имеет смысл лишь кратко рассказать о некоторых из них. В 1910-1912 гг. были созданы плафон и фриз для особняка Тарасова в Москве, в 1915 г. – роспись «Памятного зала» Академии художеств, в которых Лансере стремился возродить принципы ренессансных монументалистов. Следующий год принес Евгению Евгеньевичу одно из самых грандиозных предложений в его жизни: принимать участие (с другими «мирискусниками») в росписи плафона в зале первого и второго класса Казанского вокзала, а чуть позже – в росписи зала правления Казанской железной дороги. Эти сложнейшие по технике исполнения проекты, работу над которыми Лансере не прекращал, при его жизни так и не были полностью воплощены.
Первая мировая, и потом и Гражданская войны на несколько лет прервали занятия художника монументальной живописью. Только в 1921 г. он обратился к ней вновь, выполнив ряд эскизов, а потом и росписей для общественных зданий по всему СССР («Выступление батумского пролетариата в 1922 году», «Закладка Закавказской ГЭС вблизи Тбилиси», панно для фойе театра Дворца рабочего в Харькове – «Крым» и «Кавказ»; майоликовые панно для станции метро «Комсомольская» и др.). Лансере принадлежат также эскизы росписи Дворца Советов (1939 г.), плафона зрительного зала Большого театра в Москве (1937-1939 гг.), росписи нового здания Госбиблиотеки им. Ленина (1935-1940 гг.). Все эти многочисленные работы позволили ему создать несколько теоретических трудов: «Моя работа по росписи Казанского вокзала», «Живопись и ее окружение», «О композиции монументальных картин», «О монументальной живописи».
Великая Отечественная война не позволила осуществиться многим замыслам художника, но он по-прежнему интенсивно работал. Его альбомы и записные книжки заполняются карандашными зарисовками и акварельными набросками, но наиболее значительным произведением военного периода явилась серия небольших гуашей, объединенных общей темой – «Трофеи русского оружия». Пять торжественных ступеней славной отечественной истории – Ледовое побоище, Куликовская битва, Полтавская битва, Отечественная война 1812 г. и кульминационный эпизод – советские воины у захваченных огромных орудий после одной из побед 1942 года – были представлены на выставке «Великая Отечественная война». А сам художник всеми своими помыслами был уже в светлом послевоенном будущем: в 1944 г. он оформил книгу архитектора А. Щусева «Проект восстановления города Истры» – города, лежавшего тогда в руинах.