игурная барельефная композиция, включающая в себя ни много ни мало 109 персонажей – лучших представителей русского народа. Вершину всего монумента украшает высокий крест, поддерживаемый двумя ангелами (затем автор заменил одного ангела коленопреклоненной женщиной – символом России). Жюри оценило оригинальность замысла. Среди 57 представленных эскизов лучшей была признана работа никому не известного еще выпускника Академии художеств Михаила Микешина. Весть о том, что в самом нашумевшем из когда-либо проводившихся в России конкурсов победил безвестный молодой художник, произвела в обществе сенсацию. Тогда-то и разгорелись самые ожесточенные споры в печати, но проект Микешина получил полное одобрение императора Александра П. Злопыхателям пришлось смириться: работа по воплощению замысла в жизнь началась. Более двух лет трудился Микешин над осуществлением своего проекта. Размах работ был грандиозен. Предстояло объединить в единое целое произведения нескольких скульпторов, трудившихся вместе с ним над созданием памятника. Замысел Микешина воплощали И.Н. Шредер, А.М. Опекушин, М.А. Чижов, Р.К. Залеман, А.Л. Обер и другие ваятели. Но художник не только руководил работами специалистов, приглашенных для осуществления его проекта, но и сам участвовал в создании памятника. Кроме того, на плечи молодого Микешина легли немалые хлопоты сугубо организационного характера – отливка скульптур на литейном заводе, руководство работой каменотесов и землекопов и т.п. Но уроженец смоленского села проявил здесь немалую практическую сметку и деловитость. В чрезвычайно короткий срок все необходимые работы были благополучно закончены. Итоговым материалом памятника стала бронза, прекрасно передающая игру света и тени; постамент – из гранита, незыблемого, как сама Россия. Памятник «Тысячелетие России», прочно вошедший в летопись искусства как один из самых монументальных образцов романтического историзма XIX в., создал Михаилу Микешину репутацию выдающегося русского ваятеля. Хотя поначалу отношение к микешинскому исполину было неоднозначным. Находилось немало эстетов, обвинявших памятник в громоздкости и помпезности. Один из критиков назвал памятник пестрой игрушкой, ехидно указывая на то, что его фигуры стоят праздно, повернувшись задом к огромному шару державы, будто греясь у печки. И тем не менее тех, кто горячо поддерживал памятник, оказалось больше, чем злобных критиков. Поэтому в сентябре 1862 г. в празднование тысячелетия России в Великом Новгороде был открыт именно микешинский памятник. По случаю его официального открытия в Новгород прибыл император в сопровождении многочисленной свиты, высшие военные и гражданские чины, церковные иерархи. В торжественной обстановке государь вручил Михаилу Микешину орден Святого Владимира четвертой степени. Пышные торжества продлились несколько дней. Салюты, парады, молебны и балы сменяли друг друга. Всюду сверкала иллюминация. У Волховского моста стояла баржа, которую украшал огромный транспарант с изображением микешинского памятника в натуральную величину. Пожалуй, ни один памятник в мировой истории не открывался с такой пышностью! Подобного празднества провинциальный город еще не знал. Но торжества эти отшумели и забылись, а творение Микешина осталось на века.
Как же сложилась дальнейшая судьба Михаила Микешина после столь удачного начала творческого пути? На редкость счастливо. Мы привыкли к тому, что судьба людей творческих нелегка и подчас трагична. Михаил Осипович Микешин – радостное исключение. Рослый красавец, он всю жизнь был любимцем женщин. Бог наделил его крепким здоровьем и недюжинной силой. Однажды художник на спор взвалил на спину огромный рояль и без труда перенес его из одной комнаты в другую. Показывая людям свои руки, он говорил: «Гляньте на эти ручищи! Разве это руки художника? Да это лапы молотобойца!» Одарен Михаил Осипович был многосторонне – писал картины и эмалевые миниатюры, блестяще иллюстрировал Пушкина, Гоголя и Шевченко, много ездил по России и писал замечательные путевые очерки. Любознательный и энергичный человек, Микешин был заядлым путешественником. Из современных ему художников только Верещагин превосходил его в этом увлечении.
В 1869 г. художник получил звание академика. По единодушным отзывам современников, Михаил Микешин был добрым, веселым, открытым и жизнерадостным человеком. Его дом на набережной Фонтанки в Петербурге всегда был полон гостей (дом этот существует по сей день). С Михаилом Осиповичем дружили Чайковский, Репин, Рубинштейн, Сытин, министры и генералы. С возрастом художник остепенился, а женившись, стал отменным семьянином и заботливым отцом. До самой своей кончины не покладая рук Михаил Микешин трудился над главной темой своей жизни: прославить величие своей Родины. Он с большим успехом участвовал во многих конкурсах по монументальной скульптуре. Им сочинены проекты памятников: императрице Екатерине II – в Петербурге; португальскому королю Педро IV в Лиссабоне; сербскому князю Михаилу Обреновичу и Черному Георгию; адмиралу Грейгу – в Николаеве; адмиралам Корнилову, Нахимову и Истомину – в Севастополе; Богдану Хмельницкому – в Киеве; императору Александру II – в Ростове-на-Дону; Ермаку – в Новочеркасске; Минину – в Нижнем Новгороде и много других. Он изготовил массивные, украшенные скульптурой двери усыпальницы князя Пожарского в Суздале и исполнял фигуры для носовых частей различных судов. Художник спешил воплотить в своем творчестве великие события отечественной и мировой истории. Уже в самом конце жизни, пораженный неизлечимой болезнью, Микешин принял участие в международном конкурсе на памятник героине французского народа Жанне д'Арк. Бесспорно, что постичь душу иного народа может только тот художник, который постиг душу народа своего. Созданный Микешиным эскиз памятника Жанне д'Арк является одним из лучших его произведений: видно, что художник работал над ним с подлинным вдохновением. Образ Жанны был дорог его сердцу, ибо всю жизнь он славил в людях героические дела и чувства.
«Правда, тем более в искусстве, для меня дороже всего, – сказал однажды художник великому князю Николаю Николаевичу. – Таким был я в колыбели, таким сойду в могилу». Михаил Осипович Микешин скончался 10 января 1896 г., не дожив тридцати дней до своего шестидесятилетия. Смерть его, если можно так сказать, была счастливой – Михаил Осипович увлеченно работал и умер мгновенно – от сердечного приступа. Художник ушел, оставив о себе добрую память – его замечательные памятники, уже пережившие века, по сей день украшают прекраснейшие города мира. В каждом из этих творений навеки осталась жить частичка души ушедшего от нас гения.
Мурашко Александр Александрович(род. в 1875 г. – ум. в 1919 г.)
Жанровый живописец, великолепный портретист, чьи работы отличались неповторимой экспрессией цвета. Педагог. Создатель Художественной студии А. Мурашко. Один из основателей Украинской академии художеств.
Деревянные лошадки, серые в яблоках, расписные лодочки, петушки с огненными гребнями и радужными хвостами стремительно несутся по кругу. Восторг на лицах двух девчушек, принаряженных по случаю праздника. Летящие, как в калейдоскопе, краски. Кажется, еще мгновение, и все сольется в пеструю ленту. Но нет. Кадр по воле художника застыл на полотне и с него щедро брызжет безмятежная радость, наивное детское счастье – это «Карусель». В таком же вихре промчалась и жизнь А. Мурашко, чье творчество стало праздником для него самого и для окружающих. Жестокая рука нажала рычаг-курок и остановила его захватывающий дух творческий полет… Осталась память и живописные шедевры, разбросанные по всему миру. И вряд ли их можно собрать на родине автора – уж очень высоко они ценятся.
Детство Александра прошло в местечке Борзна на Черниговщине, где он родился 7 сентября 1875 г. Жил он с мамой, бабушкой и Александром Ивановичем Мурашко, своим родным отцом. Но так как родители не были повенчаны, мальчик числился его пасынком и носил фамилию матери, Марии Александровны, – Крачковский. Это от нее Саша перенял лиризм и тонкость души. Отец же по характеру был кремень. Его мало интересовало, как чувствует себя в роли пасынка его застенчивый, слегка заикающийся сын. Александр Иванович стоял на ногах крепко, его иконописная мастерская процветала, но тянущемуся к искусству Саше он мысленно уготовил судьбу священнослужителя или коммерсанта. Вначале мальчик обучался в духовном училище, а потом в гимназии. «Учился я плохо, – напишет он впоследствии. – Тянуло уже тогда к занятию искусством, а рисовальная школа дяди Николая Ивановича казалась недосягаемым раем».
Может быть, Александру так и пришлось бы оставаться пасынком и только мечтать о живописи, если бы не помог случай. В конце 1880 г. брат отца – известный живописец и педагог, основатель и бессменный руководитель Рисовальной школы Н. Мурашко (кстати, из нее вышли Н. Пимоненко, В. Серов, К. Малевич) – сообщил о предстоящих больших работах во Владимирском соборе. Александр Иванович, получив подряд, перенес свою мастерскую в Киев и перевез семью. Скрепя сердце он забрал из гимназии Сашу, который и до этого часто помогал ему, и отдал в обучение иконописцу собственной мастерской, чтоб тот сделал из него «пристойного богомаза». Юноша перезнакомился со множеством талантливых людей, которые совместными усилиями превращали пустую громаду собора в величественное произведение искусства: с руководителем строительных работ и отделки православной святыни А. Праховым и неповторимыми художниками В. Васнецовым, М. Нестеровым, М. Врубелем, В. Котарбинским. Сам Васнецов разрешил длинному, худому, нескладному юноше с горящими глазами копировать появляющиеся из-под его кисти образа. Юному художнику была по душе эта работа: «Все же это была живопись, а не столярное мастерство».
Но как же хотелось писать самому, выплеснуть на холст буйство красок, что теснились перед глазами. Однако знаний не хватало, а отец был категорически против живописи. И тогда Александр взбунтовался: ушел из дому, работал грузчиком на Днепре, ночевал на баржах или прямо на склонах реки вместе с бродягами. А когда простудился и заболел, то не выдержал и дал знать отцу. Но Мурашко-старший никак не отреагировал, и тогда юноша обратился за помощью к Андриану Прахову. Тот помог деньгами на первый случай, а потом вместе с именитыми друзьями и родственниками усовестил непутевого отца. Наконец-то Александр Иванович обвенчался с мамой Саши, усыновил собственного сына и даже разрешил посещать рисовальную школу брата, в которой Мурашко-младший стал одним из лучших учеников. Прахов уговорил отца отпустить Александра в Петербургскую академию художеств.