кую фармакопею. В походных условиях рождались картины, сюжеты которых были пронизаны легендами и вековечной мудростью Востока: «Тень Учителя», «Сожжение тьмы», «Сокровища гор», «Стража Гималаев», «Агни Йога» и множество других, равных которым нет в истории живописи. Даже непосвященному ясна основная идея этих полотен, выраженная самим Рерихом: «Если может найти путник зарево далеких горизонтов – он устремится к ним… если он узнает, что где-то сверкают вершины наивысшие, он увлечется ими в одном стремлении… очиститься и вдохновиться для всех подвигов о добре, красоте, восхождении…»
Летом 1926 г. Рерихи прибыли в Москву. На родину они привезли письмо индийских Учителей, ларец с гималайской землей «на могилу нашего брата Махатмы Ленина» и серию картин «Майтрейа», в которой нашли отражения народные предчувствия наступающего нового века. Однако Луначарский, Чичерин, Крупская не придали этому жесту должного значения, проявив лишь вежливое любопытство. Руководители культуры советского государства не поняли значения сокровищницы индийского духа и мысли. Рерихи продолжили путешествие по Тибету.
В 1928 г. Рерих с семьей обосновался в Индии. В его жизни появились древняя долина Кулу, просторный дом под черепичной крышей, с большими гостиными и скрипучими половицами, вскоре ставший легендой. Местные жители хорошо знали Рерихов, а главу семьи с почтением называли Гуру – Учителем.
И снова – кипучая деятельность. Усилиями Рериха в 30 странах мира существовали более 80 объединений, музеев, просветительских организаций. Его стараниями был создан знаменитый Институт Урусвати для изучения индийской и тибетской культур. Здесь же родился и знаменитый Пакт Рериха.
Вопросы сохранения культурного наследия всегда волновали художника. Центральной проблемой его пьесы «Милосердие», написанной еще в 1917 г., было спасение знания, на которое обрушились темные силы. «Культура есть почитание Света», – писал он. В 1929 г. Рерих выступил с идеей международного договора по охране памятников культуры. В соответствии с ним в случае войны культурные учреждения и их коллекции должны «считаться нейтральными и как таковые будут под покровительством и уважаемы воюющими». В 1935 г. в Вашингтоне 21 страна Америки подписала пакт. А в 1954 г., уже после смерти автора, он лег в основу Гаагской конференции «О защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта». Для обозначения культурных учреждений, подлежащих защите, Рерихом было предложено знаменитое Знамя мира – белое полотнище с тремя кругами, заключенными в красную окружность. Идея символа была подсказана иконой «Троица» Андрея Рублева.[2]
Долгие годы Николай Константинович стремился на родину. В 1947 г. он запросил визу на въезд в СССР. Уже был упакован багаж, куплены билеты. Но в начале лета Рерих тяжело заболел, а 13 декабря 1947 г. его не стало. По индийскому обычаю его прах был предан огню, а пепел рассеян с вершины горы.
При жизни и особенно после смерти художника и его сына Святослава имя Рериха стало объектом клеветы. Николая Константиновича называли агентом ОГПУ, шпионом Коминтерна, обвиняли в попытке проникнуть в Лхасу с целью убийства Далай-Ламы и свержения тибетского правительства, в стремлении создать на Алтае «масонское государство». Будто предвидя это, художник еще в 1931 г. писал: «…клевета создает такого рода выдумки, которые противоречат всякому здравому рассудку… клевета даже не утруждает себя пользоваться какими-либо фактами, она просто измышляет и бедно и нехудожественно».
В защиту Рериха прежде всего выступают его картины, непревзойденные по силе воздействия и глубине философского обобщения. Каждая из них призывает вспомнить слова их автора: «Помни о красоте! Не изгоняй ее облик из жизни и зови действенно других к этой трапезе радости!»
Рокотов Федор Степанович(род. в 1735 г. – ум. в 1808 г.)
Знаменитый русский художник-портретист. Академик живописи Петербургской академии художеств (1765 г.).
Один из наиболее авторитетных искусствоведов начала XX в. Н.Н. Врангель, исследуя творчество Федора Степановича Рокотова, писал, что оно окутано «притягательным ореолом тайны». Эти же слова можно отнести и к его биографии. «Важный барин», состоятельный домовладелец, один из учредителей московского Английского клуба долгое время считался выходцем из дворянской среды. Затем обнаружились материалы, свидетельствующие, что Федор Степанович родился в семье крепостных, принадлежавших князю П.И. Репнину. То, что талантливый мальчик благодаря покровителям быстро «выбился в люди» и стал знаменитым художником, в общем-то, никого не смущало. Удивляло одно обстоятельство: где и как он получил такое широкое образование и у кого и когда учился живописи?
Исследования последних лет обнаружили следующие подробности: Рокотов родился в с. Воронцово, близ Москвы, в 1735 г. и числился вольноотпущенным, хотя его брат Никита с семьей были крепостными. Вероятно, он был незаконным «хозяйским ребенком» и к крестьянской семье был только причислен, а вырос в барском доме. Тогда становится понятна опека над ним со стороны семейств Репниных, Юсуповых, Голицыных и главного покровителя – И.И. Шувалова, в доме которого юноша и обучался живописи под руководством Пьетро Ротари. Здесь же около 1758 г. им была написана картина «Кабинет И.И. Шувалова».
Сопоставляя многочисленные факты, кандидат искусствоведения И.Г. Романычева с уверенностью утверждает, что «со средины 1750-х гг. Рокотов находился в Петербурге и обучался, очевидно, в Гарнизонной школе, а возможно, в самом Кадетском корпусе, как классный ученик или приватно обучающийся… Но так или иначе, он был тесно связан со Шляхетным Кадетским корпусом». В пользу этой версии свидетельствует и тот факт, что большинство портретируемых Рокотовым были выпускниками этого заведения.
К ранним его работам относится «Портрет неизвестного молодого человека в гвардейском мундире» (1757 г.), который многими исследователями считается автопортретом. Изображенное на нем лицо с мальчишескими пухлыми губами может показаться по-юношески беспечным, если бы не серьезный взгляд живых, светлых, очень внимательных глаз, выражающих большое достоинство и говорящих об уме и немалой энергии. И хотя рисунок здесь еще довольно робок, а живопись достаточно суха, но молодой художник сумел передать личные качества человека, его живой конкретный образ. Этот портрет – только пролог к дальнейшему творчеству Рокотова. К наиболее ранним работам примыкают портреты великого князя Петра Федоровича, графини М.Е. Шуваловой и графа П.Б. Шереметева, а также созданная по рекомендации М.В. Ломоносова копия с оригинала Л. Токке для мозаичного портрета императрицы Елизаветы Петровны.
Так что к 1760 г., когда «по словесному приказанию» И.И. Шувалова, первого президента Академии художеств, Рокотова зачислили в ее стены, он был уже подготовленным мастером, о котором знали при дворе. Два года спустя за портрет вступившего на престол Петра III художник получил звание адъюнкта, в обязанности которого входило «смотрение за классами и над учениками, наблюдая порядок и чистоту поведения, и опрятность».
Положение Рокотова в академии укрепилось после его участия в торжествах по случаю восшествия на престол Екатерины П. Исполняя коронационный портрет (1763 г.), художник соединил почти геральдический по своей отточенности профиль императрицы с общим картинным решением композиции. Работа принесла Рокотову большой успех и признание. Живописцу позировал фаворит императрицы Г.Г. Орлов (1762-1763 гг.). Портрет этого румяного красавца в эффектном парадном мундире, не отличающегося богатым внутренним содержанием, очень близок оригиналу. А в камерном портрете его брата И.Г. Орлова (I половина 1760-х гг.) проступают черты умного расчетливого человека, сумевшего, и оставаясь в тени, оказывать влияние на государственные дела.
Современник Рокотова академик Я. Штейлин писал, что уже в начале 1760-х гг. у художника в квартире было «сразу около 50 портретов». Но, несмотря на обилие и срочность заказов, Федор Степанович, по его собственным словам, «никогда скорее месяца не работывал что-нибудь с натуры», тем более что его живописная манера требовала «засушивать краски», так как писал он многослойно. В конце работы живописец наносил лессировочные мазки, заставлявшие изображение «ожить». Выразительное свечение красочных слоев, подвижность и легкость мазка поражали современников. Н.Е. Струйский свидетельствовал, что художник писал «почти играя», доводя до совершенства изображение лица и окончательную отделку второстепенных деталей, выполненных учениками.
К московскому периоду относятся многочисленные репрезентативные портреты, и среди них выделяется парадное изображение семилетнего сына Екатерины II – Павла Петровича (1763 г.). В его лице Рокотов стремился показать внутреннюю жизнь мальчика, облеченного будущей властью. Но весь блеск живописного мастерства художника раскрылся в камерных портретах (И.Л. Голенищева-Кутузова, А.Н. Сенявина, Н.А. Загряжского, А.И. Бибикова, А.М. Дондукова-Корсакова; все в I половине 1760-х гг.).
Логическим завершением творчества раннего периода стал портрет поэта В.И. Майкова (ок. 1765 г.). Здесь Рокотову удалось достичь гармонии разноречивых черт характера этого талантливого человека: барин-сибарит, ленивый, добродушный, насмешливый умница, острослов и циник, осознающий свое место в литературе. В его лице, полном снисходительной иронии, есть что-то самодовольное и «плотоядное». Изображение слегка подчеркнуто рокайльной, характерной для всех работ Рокотова дымкой, создающей какую-то недосказанность и непредсказуемость прочтения образа.
В 1765 г. уже всеми признанный художник наконец-то получил звание академика, правда, для этого ему пришлось написать вольную копию с мифологической картины Луки Джордано «Амур, Венера и Сатир» (1763-1765 гг.), так как «портретные в академии были не в чести». Но спустя год Рокотова обошли званием адъюнкт-профессора. Это послужило главной причиной, по которой он покинул Петербург, тем более что новый президент академии И.И. Бецкой пытался ограничить его время на творчество. Военная карьера оказалась для Рокотова более надежной: еще в 1762 г. он был зачислен в Кадетский корпус в чине сержанта и успешно соединял службу и живопись. В начале 1780-х гг., дослужившись до ротмистра – звания, дававшего право на дворянство, – он оставил армию.