ры.
Реконструкция ГУМа была завершена в 1953 году. В первый же день после открытия в ГУМ хлынули толпы покупателей. Вновь открытый магазин стал самым большим магазином в СССР, и при этом с самым лучшим в Союзе снабжением и ассортиментом товаров. С самого утра тысячи москвичей собирались на улице 25 Октября в ожидании, когда распахнутся двери ГУМа. В среднем главный магазин страны обслуживал до 300 тысяч покупателей в день. Иногда очереди растягивались на несколько кварталов, потоки людей регулировала конная милиция. Чтобы не затеряться в людском море, покупатели заранее договаривались встретиться у знаменитого фонтана, расположенного в центре здания. ГУМ считался обязательным местом посещения для гостей столицы со всех концов СССР. ВДНХ, Третьяковская галерея, затем на Красную площадь, сначала отстоять очередь к телу вождя мирового пролетариата, а затем дождаться возможности купить в ГУМе, если, конечно, повезёт, что-нибудь дефицитное.
Был сверхпопулярен ГУМ и у тех, кто стоял по другую сторону прилавка. Работать в магазине на Красной площади считалось очень престижным и прибыльным делом, для будущих работников торговли в ГУМе было даже открыто специальное отделение Института экономики имени Плеханова. Пожалуй, только гости Москвы из стран «загнивающего Запада» относились к ГУМу равнодушно. Им было не понять, почему за австрийскими сапогами или, например, немецкими кроссовками, нужно часами стоять в очереди, ведь у них дома это всё было в каждом магазине и в любом количестве.
С 1956 года, когда на улице Горького открылся магазин «Подарки», ГУМ стал «обрастать» филиалами. В 1962 году в структуру ГУМа вошёл магазин «Русский сувенир», затем ещё несколько магазинов и универмагов, в том числе «Хрусталь», «Лейпциг», «Прага», «Молодёжный», «Белград». Но в середине 60-х власть предержащие снова обратили свой недобрый взор на главное здание ГУМа. Бойкая торговля на Красной плошали не нравилась второму человеку в партийной иерархии Михаилу Суслову. Говорят, однажды «серый кардинал» партии сказал на одном из заседаний: «Не место торжищу рядом с национальными святынями — Мавзолеем и Кремлём! Убрать!». Спасла ГУМ знаменитая «двухсотая» секция, где обслуживалась советская элита. Точнее, одна из постоянных посетительниц, пришедшая в ателье при этой секции на примерку очередного платья. «ГУМ ликвидируют, где изволите делать следующую примерку?» — сообщили ей модельеры. Женщина пожаловалась своему мужу, ещё более высокопоставленному, чем Суслов, а на следующее утро в Министерстве торговли раздался звонок и министр узнал, что решение о сносе ГУМа велено не исполнять. ГУМ вновь устоял…
С начала 90-х годов в жизни знаменитого магазина начался новый этап. Универмаг, в отличие от многих других символов советской эпохи, достаточно плавно, без особых потрясений, пережил перестроечные времена. ГУМ, ещё будучи Верхними торговыми рядами, начинал свою историю как акционерное общество и в конце концов вернулся к этой форме управления. В декабре 1990 года было зарегистрировано одно из первых в Союзе акционерных обществ — «Торговый дом ГУМ». И как прежде, фирмы с мировыми именами стремятся открыть в ГУМе свои отделы. Государственный универсальный магазин, переживший немало трудных моментов за свою историю, процветает и каждый день ждёт своего покупателя…
Хрущёвки
«Негры жили в трущобах, а мы — в хрущобах». Конечно, советская элита могла пренебрежительно относиться к новому жилью. Ну что это за квартиры, что за потолки, которые едва ли не задеваешь головой, совмещённые санузлы… По этому поводу шутили, что «Хрущёв, хоть и совместил ванную комнату с уборной, но не успел совместить пол с потолком». То ли дело «сталинки» — стены едва ли не в полметра толщиной, огромные комнаты, высоченные потолки, большие балконы, ванны, отделанные мрамором. Но в таких условиях жила лишь часть советского народа. И часть очень незначительная. Уделом же большинства были «коммуналки» — квартиры обычно дореволюционной постройки, с изношенными коммуникациями, где на десяток-другой семей приходилась одна ванная, один туалет и одна газовая плита. Но и комната в коммуналке была ещё не самым худшим вариантом. В Москве, Киеве и других больших городах сотни тысяч семей жили в бараках и полуподвальных помещениях, которые и жильём-то назвать язык не поворачивался. И потому ощущения этих людей, вселявшихся пусть в маленькую, но свою, отдельную, тёплую квартиру, описывались одним словом — счастье.
В СССР нормального жилья не хватало всегда. Но в начале 30-х годов проблема перенаселения была особенно острой. Послевоенный бум рождаемости совпал с массовым переселением в города колхозников, наконец-то получивших паспорта и возможность свободно перемещаться по стране. «Где селить людей?» — такой вопрос стоял перед тогдашним руководством. Строить надо было не просто быстро и много, а невероятно быстро и очень много.
Задачу пытались решить разными путями. В начале 50-х был популярен так называемый «самострой». Государство выделяло стройматериалы, а люди, объединившись в некоторое подобие строительного товарищества, сами строили небольшие дома на нескольких квартир. Но строившееся таким образом жильё было каплей в море, проблема перенаселения советских городов становилась острее даже не с каждым годом, а с каждым месяцем.
В 1955 году Никита Хрущёв помирился с югославским лидером маршалом Йосипом Броз Тито и в знак примирения совершил первый официальный визит в Югославию. Во время визита генсеку показали строительство простых и очень дешёвых блочных домов. Вернувшись домой, Никита Сергеевич поставил на Политбюро вопрос о внедрении блочного домостроения в СССР. 31 июля 1955 года было принято совместное постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР «О развитии жилищного строительства в СССР». Этот поистине исторический документ на десятки лет определил и облик наших городов, и образ жизни народа. «Вне закона» были объявлены «недопустимо завышенные площади передних, коридоров и других вспомогательных помещений». Архитекторы должны были забыть также об арках, портиках, башнях, высоких потолках, фигурной лепке и прочих излишествах, присущих «сталинскому» архитектурному периоду. К сентябрю 1956 года архитекторы должны были разработать типовые проекты, призванные удешевить строительство жилья. А конечной целью был, ни много ни мало, коммунизм, который неизбежно должен был наступить в 1980 году и при котором каждая советская семья должна жить в своей квартире.
Совершенно иным становился и подход к темпам и способам строительства. Такого советская строительная индустрия ещё не знала. В каждом крупном городе появились ДСК — домостроительные комбинаты, огромные заводы по производству жилых домов. О масштабах строительства говорит, например, такой факт. После ввода в эксплуатацию ДСК в Харькове строили около 700 тысяч квадратных метров жилья в год. А это в два раза больше площади всего жилого фонда такого города, как Полтава. Сравнение ДСК с заводом не случайно. На конвейер, так называемый стан архитектора Козлова, ставилась форма, в неё заливался бетон. Заготовка двигалась дальше в пропарочную камеру, затем в неё вставлялись окна. А далее готовые блоки отвозили на стройплощадку, где из них, как из конструктора, собирали готовые дома. Темпы возведения жилья поражали воображение не только соотечественников, но и иностранцев. Строительство новых микрорайонов очень любили демонстрировать иностранным делегациям. Удивляться действительно было чему — там, где ещё недавно росла капуста на деревенских огородах, появлялись новые микрорайоны для сотен тысяч жителей. В Москве это были Черёмушки и Мнёвники, в Киеве — Чоколовка и Нивки, а в Харькове — Новые Дома и Павлово Поле.
Естественно, что типовые проекты и промышленное производство жилых домов не предусматривали ни внешнего, ни внутреннего разнообразия жилых микрорайонов. Проект первой серии «хрущёвок» разработал эстонский архитектор Март Порт. Типичный жилой дом тех времён представлял собой пятиэтажное угловатое здание без каких-либо внешних «излишеств». Тонкие наружные стены из керамзитобетонных панелей обладали недостаточными теплозащитными и звукоизоляционными свойствами. В «хрущёвке» не было ни лифта, ни мусоропровода. Внутри всё было подчинено принципу минимизации. Экономия, экономия и ещё раз экономия. Нормы жилых площадей, установленные в 1957 году, были следующими. Жилая площадь квартир: однокомнатной — 16 кв. метров, двухкомнатной — 22 кв. метра, трёхкомнатной — 30 кв. метров, четырёхкомнатной — 40 кв. метров; минимальная (реальная) площадь кухни — 4,5 кв. метра, спальни — 6 кв. метров на одного человека, 8 кв. метров на двоих, общей комнаты — 14 кв. метров. Никогда ещё в мировой строительной практике не было столь жёстких норм. На одного человека в 50–60-х приходилось 9 квадратных метров площади, хотя по санитарным нормам предполагалось на 4 квадратных метра больше. Среди других особенностей «хрущёвок» — уже упоминавшиеся низкие потолки и совмещённые санузлы (кстати, совмещение ванной комнаты и туалета лишь допускалось, однако такое решение стало повсеместной практикой), проходные и полупроходные комнаты, окна и балконные двери с узкими створками. Такими были «классические хрущёвки», строившиеся с 1957 по 1962 годы. С 1963 года в серию пошли новые проекты. Дома этих серий имели более удачные планировки, улучшенные теплоизоляционные свойства, в некоторых проектах был предусмотрен лифт. Кстати, несмотря на то что в 1964 году к власти пришёл новый генсек, даже новые строящиеся дома продолжали называть «хрущёвками», а не «брежневками».
«Хрущёвки» были рассчитаны на срок эксплуатации 25 лет. Как только в СССР в 1980 году должен был наступить коммунизм, «хрущёвки» должны были быть снесены, а советские граждане должны были получить квартиры в новых, более комфортабельных домах. Но и коммунизм почему-то так и не наступил, и «хрущёвки» как стояли, так и продолжают стоять. Безусловно, благодаря «хрущёвкам», благодаря внедрению быстрого и дешёвого промышленного домостроения миллионы советских семей обрели своё жильё. Но жилищный вопрос в Советском Союзе так и остался нерешённым. Сегодня существует множество планов по сносу или же реконструкции «хрущёвок», однако большинство этих планов остаются на бумаге. В Харькове, например, в «хрущёвках» проживают около 25 % горожан. Примерно такая же ситуация сохраняется до сих пор и в других больших и малых городах бывшего Союза. Нет ничего более постоянного, чем временное… И «хрущёвки» как нельзя лучше подтверждают этот известный принцип.