Если серьезно, «Таврийские игры» — это не только музыкальная программа и пивной чемпионат. В рамках фестиваля проводится множество мероприятий, в том числе конкурс красоты «Королева Украины», «Таврийская ярмарка», всеукраинские соревнования силачей «Богатырь года», турнир по минифутболу, парусная регата, различные кулинарные конкурсы и мероприятия. Не остались в стороне и те, кому волею судьбы не повезло в этой жизни: с 1995 года в рамках «Таврийских игр» проводится мини-спартакиада среди инвалидов.
«Show must go on», — когда-то пел незабвенный Фредди Меркьюри. Эти слова как нельзя более относятся к «Таврийским играм». Сейчас просто невозможно представить музыкальную и культурную жизнь Украины без фестиваля, ежегодно собирающего на берегах Днепра сотни тысяч людей. Дело, когда-то начатое со смелой и даже безрассудной попытки группы энтузиастов организовать что-то новое и интересное, живет и процветает. Шоу должно продолжаться, и оно будет продолжаться.
«Энеида» Котляревского
В се врем’я в рай боги зібрались
К Зевесу в гості на обід,
Пили там, їли, забавлялись,
Забули наших людських бід.
Там лакомини разні їли:
Буханчики пшеничні білі,
Кислиці, ягоди, коржі
І всякі-разні витребеньки, —
Уже, либонь, були п’яненькі,
Понадувались, мов моржі.
Или, например, вот это:
Венера, облизня піймавши,
Слізки пустила із очей
І, як собака, хвіст піджавши,
Пішла к порогу до дверей,
І з Марсом у куточку стала
З Зевеса добре глузувала;
А Бахус пінненьку лигав,
Із Ганімедова пуздерка
Утер трохи не з піввідерка;
Напивсь — і тілько що кректав…
Почтенная читающая публика была если и не шокирована, то, по крайней мере, весьма удивлена. Дело было не только в малороссийском наречии, хотя до сих пор ничего подобного на этом чудном языке написано не было. На рубеже XVIII–XIX веков все украинское входило в моду (не умаляя достоинств великого таланта классика, отметим, что во многом благодаря этой моде первые произведения молодого Николая Гоголя были благосклонно приняты читателями). И не в том, что автор перелицевал классическое произведение античной литературы, низведя греческих богов до уровня простых смертных, которые могут «понадуватись, мов моржі». Причем, не божественного нектара, а обычной горилки. Подобные пародийные переложения были довольно популярны в Европе, да и в самой России были не в диковинку. Ту же Вергилиеву «Энеиду» переделывали множество раз. И наличие простонародной речи, сдобренной местами весьма крепкими выражениями, тоже не слишком удивляло: русский читатель и не такое видел. Поразительным было то, что автор сумел совместить это в одном произведении. Причем сделал он это очень талантливо. Кто же так мастерски перелицевал Вергилиеву «Энеиду», кто сей пиит, чье имя красуется на обложке?
На излете лета 1769 года, 29 августа, в Полтаве в семье чиновника городской магистратуры родился сын Иван. Учился он у местного дьячка, а затем поступил в Полтавскую семинарию. Изучали полтавские бурсаки чтение и письмо, языки русский и латынь, философию, богословие всенепременно, а также поэтику, к коей отрок Котляревский имел немалые способности. Лет в 10–11 Ваня начал сочинять стихи, получались они у него легко и непринужденно, за что товарищи прозвали его «рифмачом». На уроках поэтики семинаристы изучали поэзию Вергилия, Овидия, Горация и других античных поэтов. И не просто изучали, а переводя и подражая на латыни великим пиитам древности, сами учились мастерству стихосложения. Так что увлечение поэтическим искусством и античной литературой у Котляревского было с детства.
Учеником сын полтавского чиновника оказался способным, и потому ему, в числе четырех лучших питомцев, предложили продолжить обучение в Петербургской Александро-Невской семинарии. Но церковного владыки из Ивана не получилось, судьба распорядилась по-иному. Когда Котляревскому не было и двадцати, скончался его отец, и Ивану пришлось прервать обучение. Он вернулся в Полтаву и стал служить в полтавских канцеляриях. Немногим позже он бросил государеву службу и подался на вольные хлеба — учительствовать в семьях окрестных помещиков. Разъезжая по Полтавщине и общаясь не только с малолетними панычами, но и с простыми крестьянами, Котляревский открыл для себя культуру украинского народа, самобытный и неповторимый его характер и удивительный по красоте и образности язык. Он часто бывал на народных праздниках и гуляниях, буквально впитывал в себя речь и песни, записывал обряды, верования и предания украинцев. В общем, почва была подготовлена — прекрасное знание античной поэзии, любовь к народному искусству и талант стихотворца должны были дать результат. Оставалось только взять перо, чернила, лист бумаги, сесть за стол и начать писать…
Прежде чем рассказывать об одном из самых значительных произведений украинской литературы, напомним читателю об исходном материале, то есть о героическом эпосе «Энеида», написанном жившим в I веке до н. э. римским поэтом Публием Вергилием Мароном. Поэма задумывалась как хвалебная ода в честь императорского рода Юлиев и правившего в то время Августа. Император, как и другие представители рода Юлиев, связывал свое происхождение с легендарным прародителем римского народа Энеем, о похождениях и подвигах которого и была написана «Энеида». По содержанию и канве она имеет много общего с произведениями Гомера. Каждая часть поэмы представляет собой отдельный эпизод. Но в целом все они посвящены теме драматической судьбы главного героя. Энею предстоит основать новое царство, а его потомки должны стать владыками мира. Однако на этом пути героя ждет множество преград — войны с сильными и коварными врагами, посещения царства мертвых, где он встретится со своим отцом Анхизом, гибель лучшего друга, сражение за любовь женщины. И современники Вергилия, и потомки признавали «Энеиду» вершиной поэтического искусства, но автор был крайне недоволен тем, что выходило из-под его пера. «Энеиду» могла ждать та же судьба, которая значительно позже была уготована второму тому «Мертвых душ» Н. В. Гоголя. По преданию, Вергилий хотел сжечь свой труд, однако друзья в последний момент не дали ему совершить сей ужасный поступок.
В 1794 году Иван Котляревский начал работать над своей «Энеидой». Сохранив за основу сюжет поэмы, имена главных героев и их «звания» в пантеоне римских богов, он поместил их в современную ему украинскую действительность, перемешал реалии античного и современного ему миров. Через два года были завершены первые три части поэмы. Некоторое время «Энеида» ходила в виде рукописных текстов. Но так происходило не потому, что «Энеида» могла вызвать гнев всемогущей цензуры. Просто у автора не было ни средств, ни, прямо скажем, особого желания заниматься изданием своего труда.
За Котляревского это сделал некий Максим Осипович Парпура, по происхождению — конотопский помещик, а по роду деятельности — заведующий типографией Медицинской коллегии в Санкт-Петербурге, а также писатель, автор нескольких пьес (которые, однако, широкой известности не приобрели). В 1798 году в Петербурге вышла «Малороссийская Энеида в трех частях. С приобщением значения малороссийских слов как содержащихся в оной, так и многих других». На титульном листе книги значилось: «Энеида, на малороссийский язык перелицованная И. Котляревским. Любителям малороссийской поэзии усерднейше посвящается».
Надо сказать, что издание «Энеиды» было сделано без ведома и согласия Котляревского. Иван Петрович был страшно недоволен тем, что сделал М. Парпура. Он пытался преследовать издателя в судебном порядке, консультировался с юристами по этому поводу, но дальше разговоров дело не пошло. Видимо, в те годы понятие «авторское право» в России было не в чести. У Котляревского оставался единственный способ хоть как-то отомстить недобросовестному издателю — помянуть «незлым, тихим словом» в своем произведении. Что он и сделал.
В этой строфе, добавленной Котляревским в издание «Энеиды» 1809 года, автор в аллегоричной форме высказал все, что думал о «конотопском любителе украинской поэзии». И хотя сам поэт об этом напрямую не говорил, сходство слишком уж очевидное. «Мацапурою» на Украине называли чудовище, уродливого человека. Здесь явно чувствуется звуковое подобие: «мацапура» — «Парпура». Правда, некоторые историки литературы считают, что разгневался Котляревский на Максима Осиповича Парпуру, по большому счету, зря. Парпура только финансировал издание «Энеиды», а собственно издателем был некий И. К. Каменецкий, инспектор Медицинской коллегии и хороший друг Г. Р. Державина. Именно Каменецкий редактировал текст, правил корректуру и даже составил словарик «малороссийских слов», непонятных русскому читателю. В пользу этой версии появления первого издания «Энеиды» говорит следующий факт: в библиотеке Академии наук России сохранился экземпляр с дарственной надписью: «Императорской Российской Академии от издателя [курсив наш. — Авт.] надворного советника и инспектора С.-Петербургского физиката Иосифа Кирилловича Каменецкого».
Гнев Котляревского по поводу издания его «Энеиды» был вызван скорее даже не тем, что он ничего не получил за свой труд (хотя и эта причина была весьма существенной для небогатого чиновника), а тем, что критики, коллеги по литературному цеху и читатели могли посчитать его за графомана. Ведь когда он начинал работу над своей «Энеидой», это было для него, по большому счету, развлечением, способом разогнать скуку. Это потом «Энеида» стала «хрестоматией жизни украинского народа, эпохальным по общественному и художественному значению явлением в жизни украинского народа», едва ли не «украинским аналогом „Евгения Онегина“» (так говорили об «Энеиде» литературные критики) и «вехой в становлении украинского национально-освободительного движения