й.
Каллас без остатка отдавалась искусству: «Все или ничего», «Я помешана на совершенствовании», – часто повторяла она. Для того чтобы больше соответствовать ролям, она в 1954 г. похудела со 100 килограммов до 60. Что певица для этого предприняла, до сих пор остается загадкой. В обществе ходили самые разнообразные слухи: говорили о каком-то необыкновенном курсе лечения для похудения. Некоторые утверждали, что для достижения такого результата Каллас пришлось заразить себя глистами. Как бы там ни было, Мария полностью перевоплотилась. Из неуклюжей типичной оперной певицы она превратилась в стройную, изящную красавицу-гречанку. Каллас в новом облике прекрасно подходила на роль героинь воскрешенных ею ранее романтических опер – Нормы, Медеи, Амины, Джулии, Лючии.
Слава Марии вышла далеко за пределы Италии. Она гастролировала по Европе и Америке, покоряя одну за другой сцены театров мира. Вместе с известностью к Каллас пришло и богатство.
Певица много выступала, репетировала, подписывала новые контракты. С каждым днем она становилась все более нервной и раздражительной – сказывалось и резкое похудение, которое отразилось на состоянии нервной системы. Мария была требовательна как к своей прислуге, так и к администрации театров, без конца ссорилась с коллегами и становилась зачинщицей многих скандалов. Один из них произошел в 1958 г. в Риме, когда Каллас прервала свое выступление в «Норме» и ушла за кулисы. Певице изменил голос, и она не пожелала давать какие-либо объяснения публике, несмотря на то что в зале присутствовал президент Гронки с супругой. После этого в Рим она не возвращалась, в основном гастролируя по Америке и Европе. Мария выступала все реже и реже – у нее возникли проблемы с голосом.
В это время в ее жизни произошло знаменательное событие, которому суждено было перерасти в глубокую драму. Между великой певицей и известным богачом Аристотелем Онассисом завязался бурный роман, разбивший обе семьи и продолжавшийся до смерти Аристотеля в 1975 г. Страсть, переживания, ссоры и примирения оказались губительными для голоса Марии. Ей пришлось уйти с большой сцены. В 1969 г. она снялась в фильме Пазолини «Медея», но картина успеха не принесла: зрители и сама Каллас еще раз убедились, что она потрясающая «поющая драматическая актриса», и образ, созданный ею вне музыки, не так ярок и красочен, как образы ее оперных героинь. После этого провала Мария занялась преподавательской деятельностью, изредка принимала участие в небольших концертах.
Последние годы певица провела в Париже. Она вела достаточно уединенный образ жизни: почти никого не принимала, кроме своей учительницы де Идальго. 16 сентября 1977 г. Мария Каллас тихо скончалась от первого и последнего в своей жизни сердечного приступа.
Ив Сен-Лоран как-то сказал о ней: «Она была дива из див, императрица, королева, богиня, колдунья, работящая волшебница, короче говоря, божественная». Певица произвела настоящую революцию в опере: она вернула на сцену стиль бельканто, который был сформирован к концу XVII века. Это позволило воскресить к жизни многие почти забытые оперы Керубини, Спонтини, Россини, Беллини. Кроме того, Каллас великолепно играла свои роли. Известный критик Ф. д’Амико назвал ее «гениальной поющей актрисой». Ее безупречная пластика, психологическая интуиция и прирожденное чувство стиля покоряли слушателей. В каждой опере у нее был какой-то особенный жест, который являл собой кульминацию переживаний героини. Так, в «Медее», прежде чем обнять детей, она наклонялась и касалась рукой земли, что заставляло зрителей вздрагивать от воспоминания о чем-то давно забытом, погребенном в тайниках исторической памяти.
Мария Каллас вкладывала в каждую роль частицу своего сердца и души. В ее героинях воплощались переживания, мысли, чувства самой певицы. Именно поэтому эта талантливая греческая примадонна была так популярна и оставила яркий след в истории мирового искусства.
ПЛИСЕЦКАЯ МАЙЯ МИХАЙЛОВНА
Одна из самых знаменитых балерин Большого театра XX в. Народная артистка СССР, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии. Руководила балетом Римской оперы и Национальным театром в Мадриде. Почетный президент труппы Имперский Русский Балет.
Слово «вопреки» стало для Майи Плисецкой едва ли не главным в ее длинной, яркой, до жестокости трудной, но прекрасной жизни. В день прошедшего в 2000 г. юбилея президент России В. Путин вручил ей орден «За заслуги перед Отечеством» II степени. А еще балерину наградили орденом Почетного легиона и президент Франции Ф. Миттеран лично прикрепил награду к ее костюму. Однажды в Кремле высокопоставленный российский чиновник недоуменно протянул: «Я думал, что орден Почетного легиона дают только участникам движения Сопротивления». «А я всю жизнь и сопротивлялась», – рассмеялась балерина.
Плисецкая родилась 20 ноября 1925 г. в Москве в семье потомственных интеллигентов. Ее мать – черноволосая, тихая Рахиль Мессерер, актриса немого кино, была дочерью известного зубного врача, имевшего свой кабинет на Сретенке. Отец Майи был родом из Гомеля. На заре советской власти он «записался в коммунисты», искренне поверив в эту идею. Юный Миша Плисецкий, как многие выходцы из черты оседлости, получил высшее образование и добился солидного положения в обществе. В 1932 г. он был назначен начальником угольных рудников на Шпицбергене.
Из своего детства Майе запомнилось многое: неповторимо красивое северное лето с его бледными цветами; первая в жизни роль Русалочки в опере Даргомыжского («Я с шиком сыграла свою крошечную роль»); но больше всего – «чистый, белый, хрустальный, светящийся снег». Этот снег однажды чуть было не стал причиной ее гибели. Возвращаясь домой, она решила передохнуть и села на лыжи. «Снег стал превращать меня в андерсеновскую деву. Начала засыпать, впала в сладкую дрему. Моя спасительница – умница-овчарка Як раскопала меня из снежного сугроба и поволокла за шиворот к людям. Так я родилась во второй раз…»
В 1934 г. семья после длительных зимовок на Шпицбергене приехала в отпуск в Москву, и Майю, уже проявившую склонность и любовь к танцам, определили в балетную школу в класс к Е. И. Долинской.
Училась она с упоением. Ей было 11 лет, когда отца, занимавшего высокий пост, исключили из партии, уволили с работы. Рано утром 1 мая 1937 г. в дом ввалились чекисты и увезли Плисецкого с собой. Рахиль, беременная третьим ребенком, кричала, цепляясь за мужа, плакал маленький Саша, а Майя плохо соображала, что происходит.
Отца расстреляли через год после ареста, а мать в это время уже была в Бутырской тюрьме. Ее взяли прямо в Большом театре, куда она пришла вместе с Майей посмотреть свою сестру Суламифь Мессерер, танцующую «Спящую красавицу». Майя так увлеклась происходящим, что не заметила, когда исчезла мама. После спектакля, поискав ее и не найдя, девочка понесла букет цветов домой к тете. Там ей попытались объяснить, что мама с недавно родившимся братиком срочно уехала к отцу… Тетка оставила Майю жить у себя, а Сашу взял в дом брат матери – Асаф.
Лишь весной 1941 г. благодаря ходатайствам орденоносцев Асафа и Суламифи Мессереров мать с братишкой освободили. Она вернулась в Москву, но тут грянула война, и семья была вынуждена эвакуироваться в Свердловск. Целый год Майе было не до балета, еще немного, и с профессией она могла бы попрощаться. Тогда Плисецкая решила вернуться в столицу и продолжать занятия. Поехала без согласия матери и без пропуска и все боялась, что в город ее не пустят. Но ей удалось прошмыгнуть мимо патруля.
Окончив хореографическое училище в 1943 г., 17-летняя Майя Плисецкая была принята на работу в Большой театр. Основная масса артистов Большого находилась в эвакуации, поэтому в труппу взяли всех выпускников.
На «главной сцене страны» в то время царили Семенова, Лепешинская, Мессерер, Головкина. Чтобы не терять форму, Майя стала танцевать сольные партии в Домах культуры, а потом в стране началась кампания «по выдвижению молодежи», и ей выпала честь представлять молодое поколение балета. Она танцевала мазурку в «Шопениане». Успех был оглушительным. За ним последовал следующий – «Раймонда». Плисецкая стала ведущей балериной среди молодых солисток. И наконец – «Лебединое озеро». Впоследствии этот балет станет главным в ее жизни. А станцевала она его более 800 раз на протяжении 30 лет, объехав весь мир.
«Жалею, что никогда не вела счет, сколько раз я станцевала «Умирающего лебедя». Но если вы напишете «50 тыс.» – не ошибетесь, – говорила Майя журналистам. – В этом маленьком балете, который Фокин поставил для Павловой, я каждый раз танцевала иначе. Я вообще импровизатор по натуре. На меня жаловались балетмейстеры: на Плисецкую невозможно ставить, она все равно сделает по-своему. Фокинского «Лебедя» мне интересно танцевать всегда». Последний раз «Умирающего лебедя» балерина танцевала в 75 лет – это настоящий рекорд для Книги Гиннесса.
Но это будет потом, а пока же, в 1953 г., Плисецкая стала «невыездной»: ставка в Большом была сделана на Уланову. Да, зал взрывался аплодисментами, когда Майя выходила на сцену. Но у нее был репрессированный отец, бывшая ссыльная мать, родственники за границей и «пятый пункт» в паспорте. Да, всех заморских гостей вели на «Лебединое» с Плисецкой, но из страны ее никуда не выпускали, и не то что о мировой славе – даже о возможности быть признанной коллегами за рубежом и речи быть не могло.
Труппа ехала на гастроли за границу, Майя оставалась. «Почему?» – спрашивала она. «В следующий раз непременно!» – обещали ей. Театр попытался вступиться, было написано коллективное письмо в защиту балерины Плисецкой, на которой держится весь репертуар. Его подписали Уланова, Лавровский, Файер. Поступок по тем временам был, прямо сказать, геройский, но… все напрасно. Глава КГБ генерал Серов Майю невзлюбил, за каждым ее шагом следили. Знакомые стали ее сторониться – кому хочется быть рядом с опальной балериной?