Нил, конечно же, не течет по Западной Африке. Но еще Птолемей пришел к выводу, что река Нил связывает между собой все африканские поселения, и аль-Бакри следом за древнегреческим географом как бы объединил сразу несколько местных рек в одну. Он не называл по отдельности реки Сенегал или Нигер, но явно был в какой-то степени осведомлен об их руслах: так, он не преминул указать на излучину реки Нигер возле Гао.
Ганский царь проводил столь необычную налоговую политику, что аль-Бакри счел необходимым ее отметить: «С каждой меры соли, ввозимой на ослах, царь берет один золотой динар [монету], а за вывоз берет два динара». Такая политика побуждала торговцев из Тагазы, города на южной окраине Сахары, снаряжать в Гану караваны верблюдов, груженных солью (в царстве не было собственных запасов), и продавать все на месте. Можно задаться вопросом, почему, желая поощрить импорт соли, царь вообще взимал налог; наверное, ему просто требовались средства.
Инновационная налоговая политика Ганы позволяла царю извлекать выгоду из перемещения товаров (это был основной источник дохода для западноафриканских правителей). Тщательно отслеживая потоки через городские ворота и привлекая на службу немногочисленных надзирателей за рынками, правители могли облагать торговцев поборами и получать прибыль как посредники.
Налоги на товары, поступавшие в царство, тоже варьировались: с большинства товаров брали десять процентов их стоимости, но вот с меди взимали всего пять процентов – ради стимулирования импорта. Гана не добывала медь, зато это делали жители соседнего Игбо-Укву, в нынешней Восточной Нигерии. Они изготавливали бронзу двух видов, добавляя к меди олово – или олово со свинцом.
Бронзовые поделки из Игбо-Укву, датируемые рубежом 1000 года, украшены изображениями человеческих фигур, насекомых, птиц и змей. Это великолепные образцы применения технологии вытеснения воска, хотя производители, вероятно, использовали не воск, а млечный сок местного кустарника для изготовления форм, в которые заливали расплавленную бронзу. Среди наиболее загадочных бронзовых сосудов из Игбо-Укву выделяются те, что отделаны крошечными стеклянными бусинами из Каира – аналогичными тем, которые применялись в Мапунгубве на Восточном побережье Африки; отсюда логично допустить, что потребители в Западной и Восточной Африке приобретали изрядные количества импортных бусин.
В городище Игбо-Укву обнаружено два крупных скопления артефактов. Царское захоронение содержало три слоновьих бивня, медные браслеты и прочие предметы, а также некоторые инструменты из железа. В отдельном «хранилище регалий» нашли более 100 000 импортных стеклянных и сердоликовых бусин, по всей видимости, из Индии, наряду с бронзовыми сосудами разных форм и размеров. Сырье, в том числе медь, олово и свинец, привозили по реке Нигер, и перед нами лишнее свидетельство существования сети торговых маршрутов в Западной Африке.
Перемещение товаров по региону приносило выгоды не только местным правителям, но и их подданным. Масштабы археологических раскопок в Дженне-Джено, в двух милях (3 км) к юго-востоку от современного города Дженне, позволяют судить о процветании участка долины реки Нигер между городами Дженне и Тимбукту. Дженне-Джено, крупный центр торговли золотыми изделиями, открыл археологам многочисленные отложения глиняной посуды. Один слой глубиной 26 футов (8 м) содержит 1,5 миллиона фрагментов, датируемых промежутком с 300 года до нашей эры до 1400 года нашей эры. Такой слой мог возникнуть лишь при обилии населения. На рубеже 1000 года в городе проживало до 20 000 человек, эта цифра характерна для сезона сильных дождей, затруднявших путешествия и выпас скота. Нам известно, что горожане стекались сюда из разных мест, ведь они хоронили своих мертвых сразу сорока разными способами. Как и в каньоне Чако, различные типы погребения указывают на наличие групп населения, живущих рядом, и это еще один признак ранней глобализации.
Черепица с арабской надписью найдена в слое, датируемом приблизительно 900 годом. (Местные жители до сих пор применяют такую черепицу с аналогичными арабскими надписями.) Фрагменты керамики залегают значительно ниже этого слоя, из чего следует, что иноземцы отнюдь не являлись основоположниками торговли в Западной Африке; торговля началась за добрую тысячу лет до их появления.
Среди товаров, которые перемещались по Африке и другим областям исламского мира, также присутствовали зерновые культуры, как пояснял аль-Бакри, описывая Аудагост, ныне Тегдауст в Мавритании, еще один крупный центр торговли золотом к югу от Сахары. Там местные жители выращивали пшеницу, сорго и огурцы, заодно со «смоквой и изюмом», которые завозили «из владений ислама, не страшась больших расстояний». Изюм «родом» из южного Ирака, с побережья Персидского залива, откуда он поступал в Африку, тогда как сорго перемещалось в противоположном направлении из Западной Африки в исламский хартленд. Когда индийцы освоили переработку тростникового сахара в кристаллы, сахар стали доставлять в Ирак и далее в Египет, где он приобрел немалую популярность. По Европе сахар распространился в 1000-х годах. Поскольку это был дорогостоящий товар, его обычно использовали в небольших количествах – как пряность, а не как подсластитель. Новые продукты питания из дальних стран интересовали всех, не только тех, кто был непосредственно вовлечен в торговлю.
Крупные торговые и сельскохозяйственные центры наподобие Аудагоста продолжали процветать и после того, как Альморавиды завоевали Западную Африку в 1054 году. Основатель династии Альморавидов происходил из берберского племени, обитавшего к северу от пустыни Сахара. Вернувшись из паломничества в Мекку, он твердо вознамерился внедрить нормы исламского права во всей их строгости в своем родном обществе и потому он нанял духовного наставника, изучавшего право в Марокко. Утверждение норм законности началось с набегов на соседние земли. Всех побежденных обязывали отдавать треть собственности – изрядное подспорье для продолжения задуманного.
Альморавидам удалось объединить народы побережья Западной Африки, а также в состав их государства вошла Южная Испания. Большая часть золота, экспортируемого из Западной Африки, оказывалась в Испании в виде альморавидских монет. Альморавиды правили более столетия, пока их не разгромил Саладин, тот самый воин, который отнял Иерусалим у крестоносцев. Правление Альморавидов имело важнейшие последствия: оно существенно уменьшило влияние мусульман-хариджитов, чьи проповедники с 900-х годов странствовали по Западной Африке и, в частности, обратили в ислам царя Малала.
В дни Альморавидов сложился своего рода торговый треугольник с тремя вершинами. Европейцы везли товары промышленного производства, к примеру, бусы и ткани, в порты Северной Африки. Оттуда европейские товары доставлялись по суше в торговые города вроде Сиджильмасы, где их перехватывали транссахарские караваны с маршрутами до Тагазы и других городов юга. В Тагазе местные жители обменивали соль на бусы и ткани, верблюдов увешивали тюками с солью. В финальной точке маршрута, в долине реки Нигер, где не было своей соли, караванщики меняли соль на золото и рабов. Двигаясь в обратном направлении, они везли на север золото и рабов, и далее цикл повторялся, поскольку золото и рабов обменивали на бусы и ткани в еще больших количествах.
Жители Тагазы не просто снабжали солью караваны, идущие на юг. Они также изобрели новый товар из золота, полезный для тех, кто шел на север: речь о золотых монетах без изображений. Их называли «лысыми динарами», по объяснению аль-Бакри, «потому что они были из чистого золота без какой-либо печати». Правители скупали эти монеты, чеканили на них соответствующие надписи и пускали в оборот в своих владениях. Правительства получали прибыль на разнице между высокой номинальной стоимостью монет и фактической стоимостью металла (так называемый сеньораж). Формы для литья чистых золотых монет были найдены в городе Тадмекка, к юго-востоку от Тагазы, там, где обнаружены древнейшие из известных в Африке надписей на арабском языке.
Археологи пока не отыскали каких-либо партий золота, по какой-то причине не доставленных до места назначения, но на границе Мали и Мавритании удалость наткнуться на брошенный караванный груз – тонна (0,9 метрической тонны) латунных прутьев и девять фунтов (4 кг) раковин каури. Эти товары бросили в пустыне, быть может, потому, что верблюды убежали или погибли. Раковины, «родом» с Мальдив, использовались как средство оплаты. Вдобавок это косвенное доказательство спроса Западной Африки на товары, доставлявшиеся из акватории Индийского океана.
Аль-Бакри описывает поистине необычайный товар из Западной Африки, и путь этого товара в Евразию наглядно иллюстрирует расширение сети торговых маршрутов после 1000 года. Речь о ткани, сотканной из нитей, способных выдерживать высокую температуру и не загораться в пламени. «Достойный всяческого доверия человек», по словам аль-Бакри, поведал о «торговце», который поднес «платок из этой ткани» Фердинанду, монарху северо-запада Испании в 1060–1070-х годах. Решив, что платок из асбеста «принадлежал одному из апостолов», Фердинанд вручил его в дар византийскому императору в Константинополе. Другие, добавлял аль-Бакри, сообщали, что в Багдаде появился еще один платок из асбеста; перед нами свидетельство перемещения африканских товаров по новым маршрутам. (Увы, платков из асбеста того времени до наших дней не сохранилось, но легенда гласит, что Карл Великий однажды поразил своих гостей, кинув в огонь грязную асбестовую тряпку и затем предъявив изумленной публике безупречно белую ткань.)
Аль-Бакри, безусловно, обращал внимание на редкости, что вполне укладывается в канон литературы «путей и стран», но также признавал значимость золота; так, он отмечал: «Золото Аудагоста лучше и чище, чем золото любого другого народа на всем белом свете». Еще аль-Бакри упоминал человека по имени Ярисна, купца, вывозившего золото в другие земли; но это упоминание мимолетно, что неудивительно – подробности добычи золота и его продажи хранились, напомню, в строжайшем секрете.