Первым из тех, кто стал правителем, будучи по происхождению рабом, Махмуд удостоился милости халифа. Современники принялись именовать его султаном, то есть «властителем»[72], и этот титул отражал могущество Махмуда. Основав династию Газневидов, Махмуд правил полных 32 года, а скончался в 1030 году в возрасте 59 лет.
Прежде все без исключения основоположники исламских династий были носителями арабского или персидского языка, но Махмуд, уроженец Центральной Азии, говорил на тюркском[73]. (Основатель династии Сельджукидов, которая в ту пору утверждалась в Ираке и Анатолии, также говорил на тюркском языке.) При этом во власти Махмуд ратовал за употребление персидского языка, что способствовало превращению последнего в язык образования, второй по распространенности после арабского. Держава Махмуда важна для нас тем, что это первая исламская империя, которая правила Ираном, Афганистаном, Пакистаном и Северной Индией и утверждала ислам в этих землях.
Газневиды и сельджуки одинаково охотно вербовали воинов-гази, «добровольцев, радеющих за веру». Эти воины переходили из одного войска в другое, чтобы сражаться против «неверных» – немусульман. Формально ими руководили религиозные устремления, но они никогда не отказывались от положенной доли добычи.
Ядром многочисленного войска Махмуда была кавалерия – 4000 конников, изначально все рабы; кроме них, войско объединяло другие подразделения, и общая численность солдат достигала 50 000 человек. Близкая Северная Индия манила, и Махмуд со своей базы в Афганистане отправлял войско в поход по зиме, когда жара спадала.
Главной целью Газневидов являлись драгоценности индуистских дворцов и храмов, и потому солдаты Махмуда искали все новые маршруты для нападений на Северную Индию. Махмуд поручал мусульманам грабить индуистские святыни – это допускалось, поскольку индусы не считались зимми, «опекаемым народом»[74]. Их причисляли к неверным, из чего следовало, что всякий мусульманин, разрушивший индуистскую святыню, исполняет свой религиозный долг; это воззрение сплачивало воинов Махмуда и способствовало распространению ислама по Центральной Азии.
Махмуд также изобретал всевозможные хитроумные уловки, чтобы обойти запреты в исламских законах. Мусульманам возбранялось убивать или порабощать собратьев-мусульман, а потому Махмуд порой привлекал к своим операциям пленников-индусов, дабы они разграбляли города с мусульманским населением. Семьи этих воинов проживали в одном из кварталов Газны. Еще, когда подобное совпадало с его целями, он заключал союзы с немусульманскими (индуистскими) правителями Северной Индии – как малийский царь манса Муса не чурался золота, добываемого язычниками.
Под властью Махмуда Афганистан стал мусульманским, но Северная Индия избежала этой участи, потому что Махмуд не насаждал насильственное обращение. (Эта область сделалась преимущественно мусульманской только в 1200-х годах, при более поздней династии.) Сам Махмуд предпочитал грабить в набегах, а не присоединять новые земли.
Пожалуй, самый громкий из этих набегов – события 1025–1026 годов, разграбление храма Шивы в Сомнатхе, важном торговом порту на северо-западном побережье Индии. Как явствует даже из беглого анализа поисковой выдачи в «Гугле» по соответствующему запросу, это действительно одно из наиболее кощунственных разорений индуистского храма мусульманами. Аль-Бируни включил подробное описание похода Махмуда на Сомнатх в свое знаменитое сочинение «Индия», которое представляло собой попытку автора объяснить тонкости индийской религиозной системы и общественного устройства иноземной публике.
Такие исследования тоже появлялись на свет благодаря глобализации: в них описывались обычаи других народов. Надо отметить, что сочинение аль-Бируни было длиннее и рассказывало об Индии подробнее любого текста в жанре «путей и стран», о котором говорилось выше.
Махмуд, которому тогда было уже за пятьдесят, осквернил храм в Сомнатхе и разрушил священное изображение Шивы в форме лингама или фаллоса, которому индуистские жрецы совершали ритуальные подношения. Олицетворение репродуктивной силы, лингам как бы воплощал в себе весь творческий потенциал мироздания. По словам аль-Бируни, Махмуд «велел разломать верхнюю часть, а оставшееся отвезти домой в Газну, со всеми покрывалами и украшениями из золота, драгоценных камней и расшитыми одеяниями»[75]. Прочие осколки лингама закопали в землю перед мечетью в Газне, чтобы мусульмане топтали это «непотребство». Да, Махмуд привлекал в свое войско индусов и заключал временные союзы с правителями-индуистами, однако он хорошо осознавал, что его воинов лучше всего мотивируют нападения на немусульман.
На доходы от разграбления Сомнатха и других набегов Махмуд, выплатив положенное своим воинам, возвел новую столицу – Лашкар-и-базар на реке Гильменд, примерно в 400 милях (600 км) к юго-западу от Кабула. Также были построены новые мечети в Газне.
Следующей целью Махмуда стала мусульманская сила на севере – могущественная конфедерация кочневников-Караханидов, которые, в отличие от Саманидов и Газневидов, не брали на воинскую службу рабов. Вместо этого солдат вербовали, используя проверенный временем способ: нападали на соседние племена и убеждали сторонников побежденного вождя присоединиться к конфедерации.
Приблизительно в 950 году глава конфедерации Караханидов Сатук Богра-хан принял ислам после общения с мусульманином-законоведом, и с этого началась исламизация области Синьцзян на северо-западе Китая. Вообще у Караханидов было два главных вождя – каган запада, сидевший в Самарканде, подчинялся кагану востока, ставкой которого служили Баласагун в современном Кыргызстане и Кашгар на западных рубежах Китая. В 999 году восточные Караханиды захватили столицу Саманидов Бухару.
Принято считать, что династия Саманидов пала в 999 году и что с этого же года следует вести отсчет двадцатилетней схватки между Газневидами и Караханидами за бывшие владения Саманидов. Газневиды усердно распространяли ислам в Афганистане, а Караханиды принесли это вероучение на запад Синьцзяна.
Еще до 1006 года Караханиды покорили Хотан, крупный буддистский оплот в 350 милях (500 км) к юго-востоку от Кашгара. Известный кашгарский поэт описывал позднее падение города, как оно воспринималось нападавшими:
Мы шквалом воды низверглись на них,
Пробившись струями меж их городов,
Храмы язычников сокрушив
И Будде голову расколов![76]
Это стихотворение – своеобразный караханидский гимн грабежам, которые они оправдывали как обоснованное (праведное) притеснение неверных (то есть буддистов).
Намереваясь расширить свои владения и присвоить всю бывшую территорию Саманидов, Караханиды и Газневиды нередко воевали друг с другом. Кроме того, местные владыки Караханидов устраивали распри между собой, усугубляя общую нестабильность обстановки, даже после избрания нового верховного вождя. Махмуд агрессивно вмешивался в эти междоусобицы, поддерживал, как правило, одного кандидата до тех пор, пока тот не становился слишком уж силен, – а затем вдруг начинал помогать его соперникам.
Кроме государства Караханидов, внимание Махмуда привлекал и Хорезм, город и область к югу от Аральского моря, граничившая с владениями как Караханидов, так и Газневидов. Хорезм-Хваразм знаменовал собой восточный предел проникновения русов: Ингвар Путешественник умер в этом городе. Там же, кстати, родился аль-Бируни. Правитель Хорезма ухитрялся сохранять независимость добрые пятнадцать лет, но в 1017 году Махмуд подстроил мятеж хорезмийского войска. Когда мятежники подожгли дворец, местный правитель погиб, и Махмуд наконец захватил город.
Именно тогда аль-Бируни перебрался в Газну. Так же поступил и персидский поэт Фирдоуси, который в 1010 году завершил свой литературный труд – пожалуй, важнейшее поэтическое сочинение на персидском языке – «Шахнаме», или «Книгу царей». Это история иранских царей с древнейшей поры до 651 года, когда халифат одолел последнего императора династии Сасанидов. В поэме показана многовековая борьба между цивилизованным миром (Иран) и его врагами-кочевниками (Туран).
Среди множества героев, чьи подвиги восхваляются в поэме, выделяется Ростем, человек внушительного вида и силы, хозяин чудесного коня Рахша, способного выдерживать вес Ростема и побеждать львов и драконов. Частые поединки Ростема с соперниками способствуют развитию общего сюжета повествования. Один из наиболее трогательных моментов таков: Ростем убивает собственного сына, которого попросту не узнал.
Фирдоуси обратился к древним временам и древним правителям Ирана, не стал писать о Махмуде и иных современниках. Тем не менее сюжет поэмы разворачивается в мире, схожем с миром 1000 года, а Китай и Византийская империя в этом мире известны и активно участвуют в событиях. Пускай поэма вроде бы посвящена минувшим дням, в ней выведена та модель правления, которая, по мнению Фирдоуси, вполне подходила для настоящего. Царям (а порой и царицам) требовался избыток физической силы, а также умение править справедливо.
Фирдоуси просил у Махмуда финансовой поддержки, но так и не дождался отклика, а потому под конец жизни сочинил сатиру, изобиловавшую критикой политики Махмуда. Другие же хорезмийские ученые, в том числе знаменитый медик и философ Авиценна, сочли, что двор Махмуда не для них. Они устремились на запад, ко дворам местных иранских правителей, из чего явствует, что ученым еще позволяли свободно перемещаться по исламскому миру, который постепенно утрачивал единство.
В 1019–1020 годах Караханиды и Газневиды прекратили воевать между собой, и Махмуд даже поддержал нового вождя Караханидов по имени Юсуф Кадыр-хан, который в 1024 году стал единоличным правителем. В знак дружбы Махмуд выдал свою дочь год спустя за сына Кадыр-хана.