в, форейторов – дали ей и форейторов – красовались на головах маленькие золотые короны.
Принц и принцесса сами усадили Герду в карету и пожелали ей счастливого пути.
Лесной ворон, который уже успел жениться, провожал девочку первые три мили и сидел в карете рядом с нею – он не мог ехать, сидя спиною к лошадям.
Ручная ворона сидела на воротах и хлопала крыльями. Она не поехала провожать Герду, потому что страдала головными болями, с тех пор как получила должность при дворе и слишком много ела.
Карета была битком набита сахарными крендельками, а ящик под сиденьем – фруктами и пряниками.
–Прощай! Прощай!– закричали принц и принцесса.
Герда заплакала, ворона – тоже. Через три мили простился с девочкой и ворон. Тяжелое было расставание! Ворон взлетел на дерево и махал черными крыльями до тех пор, пока карета, сиявшая как солнце, не скрылась из виду.
Вот Герда въехала в темный лес, в котором жили разбойники; карета горела как жар, она резала разбойникам глаза, и они просто не могли этого вынести.
–Золото! Золото!– закричали они, схватив лошадей под уздцы, убили маленьких форейторов, кучера и слуг и вытащили из кареты Герду.
–Ишь какая славненькая, жирненькая! Орешками откормлена!– сказала старуха разбойница с длинной, жесткой бородой и мохнатыми, нависшими бровями.– Жирненькая, что твой барашек! Ну-ка, какова на вкус будет?
И она вытащила острый сверкающий нож. Какой ужас!
–Ай!– вскрикнула она вдруг: ее укусила за ухо ее собственная дочка, которая сидела у нее за спиной и была такая необузданная и своевольная, что просто любо.– Ах ты, дрянная девчонка!– закричала мать, но убить Герду не успела.
–Она будет играть со мной,– сказала маленькая разбойница.– Она отдаст мне свою муфту, свое хорошенькое платьице и будет спать со мной в моей постели.
И девочка опять так укусила мать, что та подпрыгнула и завертелась на месте. Разбойники захохотали:
–Ишь, как пляшет со своей девчонкой!
–Хочу в карету!– закричала маленькая разбойница и настояла на своем – она была ужасно избалована и упряма.
Они уселись с Гердой в карету и помчались по пням и кочкам в чащу леса.
Маленькая разбойница была ростом с Герду, но сильнее, шире в плечах и гораздо смуглее. Глаза у нее были совсем черные, но какие-то печальные. Она обняла Герду и сказала:
–Они тебя не убьют, пока я не рассержусь на тебя. Ты, верно, принцесса?
–Нет,– отвечала девочка и рассказала, что пришлось ей испытать и как она любит Кая.
Маленькая разбойница серьезно поглядела на нее, слегка кивнула и сказала:
–Они тебя не убьют, даже если я и рассержусь на тебя,– я лучше сама убью тебя!
И она отерла слезы Герде, а потом спрятала обе руки в ее хорошенькую мягкую теплую муфточку.
Вот карета остановилась: они въехали во двор разбойничьего замка.
Он был весь в огромных трещинах; из них вылетали вороны и вороны. Откуда-то выскочили огромные бульдоги, казалось, каждому из них нипочем проглотить человека, но они только высоко подпрыгивали и даже не лаяли – это было запрещено. Посреди огромной залы с полуразвалившимися, покрытыми копотью стенами и каменным полом пылал огонь. Дым подымался к потолку и сам должен был искать себе выход. Над огнем кипел в огромном котле суп, а на вертелах жарились зайцы и кролики.
–Ты будешь спать вместе со мной вот тут, возле моего маленького зверинца,– сказала Герде маленькая разбойница.
Девочек накормили, напоили, и они ушли в свой угол, где была постлана солома, накрытая коврами. Повыше сидело на жердях больше сотни голубей. Все они, казалось, спали, но когда девочки подошли, слегка зашевелились.
–Все мои!– сказала маленькая разбойница, схватила одного голубя за ноги и так тряхнула его, что тот забил крыльями.– На, поцелуй его!– крикнула она и ткнула голубя Герде прямо в лицо.– А вот тут сидят лесные плутишки,– продолжала она, указывая на двух голубей, сидевших в небольшом углублении в стене, за деревянною решеткой.– Их надо держать взаперти, не то живо улетят! А вот и мой милый старичина бяшка!– И девочка потянула за рога привязанного к стене северного оленя в блестящем медном ошейнике.– Его тоже нужно держать на привязи, иначе удерет! Каждый вечер я щекочу его под шеей своим острым ножом – он до смерти этого боится.
С этими словами маленькая разбойница вытащила из расщелины в стене длинный нож и провела им по шее оленя. Бедное животное забрыкалось, а девочка захохотала и потащила Герду к постели.
–Неужели ты и спишь с ножом?– спросила ее Герда.
–Всегда!– отвечала маленькая разбойница.– Мало ли что может статься! Ну, расскажи мне еще раз о Кае и о том, как ты пустилась странствовать по белу свету.
Герда рассказала. Лесные голуби в клетке тихо ворковали; другие голуби уже спали. Маленькая разбойница обвила одною рукой шею Герды – в другой у нее был нож – и захрапела, но Герда не могла сомкнуть глаз, не зная, убьют ее или оставят в живых. Вдруг лесные голуби проворковали:
–Курр! Курр! Мы видели Кая! Белая курица несла на спине его санки, а он сидел в санях Снежной королевы. Они летели над лесом, когда мы, птенцы, еще лежали в гнезде. Она дохнула на нас, и все умерли, кроме нас двоих. Курр! Курр!
–Что вы говорите!– воскликнула Герда.– Куда же полетела Снежная королева? Знаете?
–Наверно, в Лапландию – ведь там вечный снег и лед. Спроси у северного оленя, что стоит тут на привязи.
–Да, там вечный снег и лед. Чудо как хорошо!– сказал северный олень.– Там прыгаешь себе на воле по огромным сверкающим равнинам. Там раскинут летний шатер Снежной королевы, а постоянные ее чертоги – у Северного полюса, на острове Шпицберген.
–О Кай, мой милый Кай!– вздохнула Герда.
–Лежи смирно,– сказала маленькая разбойница.– Не то пырну тебя ножом!
Утром Герда рассказала ей, что слышала от лесных голубей.
Маленькая разбойница серьезно посмотрела на Герду, кивнула головой и сказала:
–Ну, так и быть!.. А ты знаешь, где Лапландия?– спросила она затем у северного оленя.
–Кому же и знать, как не мне!– отвечал олень, и глаза его заблестели.– Там я родился и вырос, там прыгал по снежным равнинам.
–Так слушай,– сказала Герде маленькая разбойница.– Видишь, все наши ушли, дома одна мать; немного погодя она хлебнет из большой бутылки и вздремнет, тогда я кое-что сделаю для тебя.
И вот старуха хлебнула из своей бутылки и захрапела, а маленькая разбойница подошла к северному оленю и сказала:
–Еще долго можно было бы потешаться над тобой! Уж больно ты уморительный, когда тебя щекочут острым ножом. Ну, да так и быть! Я отвяжу тебя и выпущу на волю. Можешь бежать в свою Лапландию, но за это ты должен отвезти к дворцу Снежной королевы эту девочку – там ее названый брат. Ты ведь, конечно, слышал, что она рассказывала? Она говорила громко, а у тебя вечно ушки на макушке.
Северный олень так и подпрыгнул от радости. А маленькая разбойница посадила на него Герду, крепко привязала ее для верности и даже подсунула под нее мягкую подушку, чтобы ей удобнее было сидеть.
–Так и быть,– сказала она затем,– возьми назад свои меховые сапожки – ведь холодно будет! А муфту уж я оставлю себе, больно она хороша. Но мерзнуть я тебе не дам: вот огромные рукавицы моей матери, они дойдут тебе до самых локтей. Сунь в них руки! Ну вот, теперь руки у тебя, как у моей уродины матери.
Герда плакала от радости.
–Терпеть не могу, когда хнычут!– сказала маленькая разбойница.– Теперь ты должна радоваться. Вот тебе еще два хлеба и окорок, чтобы не пришлось голодать.
И то и другое было привязано к оленю. Затем маленькая разбойница отворила дверь, заманила собак в дом, перерезала своим острым ножом веревку, которою был привязан олень, и сказала ему:
–Ну, живо! Да береги, смотри, девочку!
Герда протянула маленькой разбойнице обе руки в огромных рукавицах и попрощалась с нею.
Северный олень пустился во всю прыть через пни и кочки по лесу, по болотам и степям. Выли волки, каркали вороны.
–Уф! Уф!– послышалось вдруг с неба, и оно словно зачихало огнем.
–Вот мое родное северное сияние!– сказал олень.– Гляди, как горит.
И он побежал дальше, не останавливаясь ни днем, ни ночью. Хлебы были съедены, ветчина тоже, и вот они очутились в Лапландии.
Олень остановился у жалкой лачуги. Крыша спускалась до самой земли, а дверь была такая низенькая, что людям приходилось проползать в нее на четвереньках.
Дома была одна старуха лапландка, жарившая при свете жировой лампы рыбу. Северный олень рассказал лапландке всю историю Герды, но сначала рассказал свою собственную – она казалась ему гораздо важнее. Герда же так окоченела от холода, что и говорить не могла.
–Ах вы, бедняги!– сказала лапландка.– Долгий же вам еще предстоит путь! Придется сделать сто с лишним миль, пока доберетесь до Финляндии, где Снежная королева живет на даче и каждый вечер зажигает голубые бенгальские огни. Я напишу несколько слов на сушеной треске – бумаги у меня нет,– и вы снесете послание финке, которая живет в тех местах и лучше моего сумеет научить вас, что надо делать.
Когда Герда согрелась, поела и попила, лапландка написала несколько слов на сушеной треске, велела Герде хорошенько беречь ее, потом привязала девочку к спине оленя, и тот снова помчался.
–Уф! Уф!– послышалось опять с неба, и оно стало выбрасывать столбы чудесного голубого пламени.
Так добежал олень с Гердой и до Финляндии и постучался в дымовую трубу финки – у нее и дверей-то не было. Ну и жара стояла в ее жилье! Сама финка, низенькая толстая женщина, ходила полуголая. Живо стащила она с Герды платье, рукавицы и сапоги, иначе девочке было бы жарко, положила оленю на голову кусок льда и затем принялась читать то, что было написано на сушеной треске.
Она прочла все от слова до слова три раза, пока не заучила наизусть, а потом сунула треску в котел – рыба ведь годилась в пищу, а у финки ничего даром не пропадало.