Прикусив изнутри щеку, Кати подождала еще немного, а потом — все что угодно, только не одиночество! — пошла к деревьям, решив, что скажет Джей-Си, мол, плюнь. Она вдруг почувствовала себя очень усталой, захотелось лечь в постель, прижаться к Джей-Си и уснуть.
И вот тут-то, дойдя до деревьев, Кати увидела прямо перед собой этого здоровенного мужика.
А потом она очнулась в чем мать родила. Лежа на чем-то твердом, привязанная.
И этот мужик смотрел на нее.
Больше всего ее удивило собственное спокойствие. Нет, конечно, ей было страшно, непонятно, что происходит, сердце чуть не выпрыгивало из груди, кишки и мочевой пузырь распирало, она таращила глаза, не сводя их с мужика. Но не паниковала. Прекрасный пример воздействия адреналина на метаболизм. Однако она знала, что приступ паники реально грозит ей, когда гормон будет расщеплен специально для этого предназначенными ферментами.
И тогда положение станет из рук вон скверным.
Кати огляделась. Она находилась в большом помещении без окон. То ли склад, то ли гараж, кругом лежали всевозможные инструменты и еще какой-то инвентарь, назначения которого она не знала. У одной из стен на стальных крюках висело в ряд нечто похожее на полотняные мешки. Она снова посмотрела на стоявшего перед ней человека. Он что-то держал в руке. Предмет был легко узнаваем: опасная бритва.
— Тебе не понять, — вдруг сказал он. — Я знаю, что это нехорошо, но… Это так легко… Потому и делают это… Потому что легко.
Только когда человек поднес бритву к ее лицу, Кати запаниковала.
14. Патрис
Патриса разбудили крики Марка и Иваны. Он открыл глаза. В гостиной горели все лампы. Он потряс головой, отгоняя обрывки странного сна, в котором его сестренка ела — сама! — за столом, накрытым почему-то посреди луга, и с недоумением подумал, с какой стати такая суматоха среди ночи.
Потом он увидел лежащего на полу Джей-Си, Ивану, — она спускалась по лестнице с одеялами, — и начал понимать.
Он вскочил, надел очки и кинулся к Марку, который раздевал и вытирал неподвижного Джей-Си.
— Что случилось?
Ивана едва не сбила его с ног, торопясь передать Марку одеяла.
— Патрис, — фыркнула она, — в первый раз вижу, чтобы кто-то так крепко спал. Мы здесь уже минут пять, не меньше.
Марк тем временем снял с Джей-Си футболку и возился со шнурками.
— Черт бы драл эти кроссовки, дай мне нож!
Патрис метнулся в кухню, нашел ножик для чистки овощей и протянул Марку. Пока тот разрезал шнурки кроссовок Джей-Си, Ивана рассказала, что произошло.
— А Кати? — спросил Патрис.
— Никаких следов. Не представляю, что могло случиться. Может быть, на них напал какой-то зверь, а может, грабитель… Не знаю. Ивана пыталась позвонить в полицию, но сети нет…
— Здесь поставят ретрансляционную антенну… — начал Патрис.
— В скором времени, знаю… Ты уже говорил. Надо отвезти Джей-Си в больницу, как только он хоть немного согреется. У него жуткое переохлаждение. По-моему, он упал в озеро. Да еще рука сломана и большущая рана на голове…
— Надо ехать сейчас же, — сказал Патрис.
— Ни в коем случае. У него же переохлаждение, гипотермия, если его сейчас сдвинуть с места, холодная кровь, которая под кожей, сразу растечется по всему телу и дойдет до сердца. От этого ему станет только хуже. Надо сначала раздеть его, обсушить аккуратно и постепенно согреть. Только после этого можно будет везти.
— Я нашла ключи, — сообщила Ивана. — Они были в куртке.
Марк закончил раздевать Джей-Си, и они с Патрисом осторожно перенесли его на диван.
— Ну, а что мы пока будем делать? — спросил Патрис.
Марк покачал головой.
— Не знаю. Надо бы поискать Кати. Может быть, она тоже ранена. У тебя есть еще фонарики?
— Понятия не имею. Я не был здесь с шести лет.
Патрис сразу почувствовал себя лишним и ненужным. Все чем-то заняты, а от него какой толк?
— Так поищи, сделай одолжение. Должен же у твоей тетки где-нибудь быть фонарик.
Потом к нему обратилась Ивана:
— А ты местность хоть немного знаешь? Есть тут опасные места или такие, где можно заблудиться?
Патрис задумался.
— Есть гряда скал, и в них… ну, вроде как ямы… Слева, ближе к озеру… И еще большой заброшенный дом на том берегу. До него с километр по прямой.
— Заброшенный дом… — Ивана поморщилась. — Это шутка? Не хочешь же ты, чтобы я всерьез поверила, будто мы попали в какой-то идиотский фильм про заброшенный дом с семейкой психов, которые истребляют бедолаг-туристов в округе?
— Нет. Я вовсе этого не говорил. Я просто ответил на твой вопрос… — пробормотал Патрис, видя, что Иване стоит отчаянных усилий не завизжать.
— Успокойся! — вмешался Марк. — Думаю, лучше всего сделать вот что: вы возьмете машину Джей-Си и съездите в ближайшую деревню…
— До нее ехать час! — перебил его Патрис.
— А магазин? В магазине обязательно должен быть телефон. Иначе как заказывать товар? — повысил голос Марк, чьи нервы тоже были на пределе.
— Ладно, хорошо, — сказала Ивана, глубоко вздохнув. — Мы возьмем машину, поедем в магазин, вызовем полицию, «скорую помощь», кавалерию, вертолеты… Вернемся и будем ждать их здесь. Идет?
Марк кивнул. Ивана и Патрис надели куртки поверх спортивных костюмов и вышли, оставив его одного.
— Ты водить-то такие тачки умеешь? — спросила Ивана.
Патрис вспомнил грузовичок отцовской лавки, на котором он учился водить.
— Должно получиться.
«Тойота», светя в ночь мощными ксеноновыми фарами, казалось, поджидала их, словно какое-то сказочное чудовище. Они сели, и Патрис повернул ключ в зажигании. Мотор издал слабый рык, но не завелся.
— Черт! — вырвалось у Патриса.
— Что, что такое? Почему не заводится?
— Не знаю… Фары давно горят?
— Ну… Минут двадцать… Мы включили их, чтобы…
— Значит, двадцати минут хватило… Эти фары… Они не родные… Джей-Си их поставил и, видно, подключил напрямую к аккумулятору… А он для такого напряжения не предусмотрен… вот и разрядился… сдох…
— Ненавижу автомобильных умельцев! — скрипнула зубами Ивана.
Они ни с чем вернулись в дом и обрисовали ситуацию Марку.
— Слушайте. Мы ведь даже не знаем, что произошло. Надо позвонить во что бы то ни стало. Идите пешком.
— Пешком! Но это как минимум…
— Я прикинул, с полчаса хорошим шагом, — устало сказал Патрис.
— Марк прав. Другого выхода нет. Только найди нам фонарик. А то в пяти шагах ничего не видно.
— Не знаю почему, но меня это совсем не вдохновляет, — протянул Патрис, ломая голову, где тетя могла держать фонарик. Вдруг всплыло воспоминание: у тети была керосиновая лампа… Он пошарил под раковиной, в посудном шкафчике и наконец нашел что искал в пирамиде старых кастрюль. Лампа была грязная и воняла керосином, но, похоже, могла еще послужить. Патрис поджег фитиль зажигалкой Иваны, и желтоватое пламя осветило стеклянный колпак.
— Жуть, — вздохнула Ивана.
— Ничего другого нет. Ну, идем и вернемся с подмогой.
Патрису хотелось, чтобы это прозвучало ободряюще, но голос его не слушался.
— Давайте скорей.
Оставив домик позади, Патрис и Ивана пошли вверх по узкой, засыпанной гравием дороге.
Впереди была ночь, казавшаяся им бездонной ямой.
15. Ивана
Ивана шла, держа руки в карманах, чтоб было теплее.
Но она все равно замерзла, даже горло побаливало.
«Завтра ангина обеспечена», — подумалось ей.
Тут она вспомнила про Джей-Си, которому вот уж правда пришлось лихо, и о Кати, которая, возможно, лежала сейчас где-то раненая. Ивана впервые оказалась в экстремальной ситуации; раньше ей часто случалось спрашивать себя, что бы она в такой ситуации делала. Смогла бы прыгнуть в воду, чтобы спасти ребенка? Встать между жандармом и демонстрантом? Готова ли рискнуть жизнью или совершить что-нибудь «этакое», чтобы кому-то помочь? На все эти вопросы она так и не находила ответа. Только надеялась, что будет на высоте.
И вот теперь она впервые в жизни на самом деле оказалась в подобной ситуации — и на что ее хватило? Брести по ночной дороге в надежде отыскать телефон? Внутренний голос ехидно нашептывал ей, что выглядит она жалко. Тот же внутренний голос нашептывал, что им надо было разделиться: одному пойти звонить, другому еще поискать в лесу Кати, третьему побыть с Джей-Си, да еще неплохо бы кому-то добраться до пустого дома на том берегу.
Но она боялась.
Боялась отправиться по этой дороге в темноте одна.
Боялась одна блуждать по лесу.
В общем, Ивана боялась ночи.
Она глубоко вдохнула холодный воздух. Дорога шла вверх, свет из окон домика позади постепенно убывал.
Патрис шагал рядом с ней, глядя себе под ноги. Судя по виду, он был в таком же напряжении, как и она. Ивана попыталась нарушить молчание.
— А твоя тетя много лет жила здесь совсем одна? — спросила она.
— Да. Я так и не понял, что с ней случилось, и даже толком не знаю, кем она приходилась моей матери.
— Она ей не сестра?
— Нет. Мы звали ее тетей, так… так проще… У матери была двоюродная сестра, она вышла замуж за человека, который уже имел дочь от первого брака. Эта дочь и есть моя тетя Мишлин.
— Действительно, такому родству, по-моему, и названия нет. Тетя — это хоть понятно. Но почему она жила здесь совсем одна? Как-то странно все-таки…
— Мне кажется, тетя из тех людей, кому не повезло в жизни, такие рано или поздно предпочитают удалиться от мира.
Ивана помолчала, раздумывая, стоит ли попросить Патриса рассказать о тете подробнее. Наконец она все же спросила:
— А почему ты считаешь, что твоей тете не повезло в жизни?
Патрис шмыгнул носом. В профиль, в темноте, очкастый и толстощекий, он выглядел маленьким мальчиком.
— У нее были проблемы… психологические… В общем, подростком она вдруг вбила себе в голову, что «одержима» какими-то силами. Думаю, для ее родителей это было ужасно, и ее мать… она не выдержала и покончила с собой…