Закончив есть, Алекс поднял взгляд и устремил его на меня.
– Я скучал по твоей улыбке, – сказал он с особым блеском в глазах.
До этого даже не осознавала, что улыбаюсь, поэтому поднесла чашку к губам, чтобы скрыть это.
– Я привел тебя, чтобы у меня было время дать тебе объяснения, которых ты заслуживаешь, – сказал он мне, меняя тему и переводя разговор на то, что его интересовало: на извинения.
– Мне не нужны объяснения, Алекс, все в порядке. Да, то, что было между нами, было здорово, но все закончилось… А то, что происходит в твоей жизни сейчас, – это сугубо твое личное дело.
– Почему в твоих устах все это звучит так просто? – спросил парень раздраженно.
– Потому что так оно и есть.
– Вот уже как год это вовсе не так… по крайней мере, пока я не встретил тебя, – сказал Алекс, посмотрев на меня. – Ты была словно глоток свежего воздуха, ты помогла мне забыть о проблемах. Я выбросил все из головы и не хотел омрачать воспоминания проблемами, которые не имели решения.
Он снова протянул руку через стол, и на этот раз, замешкавшись на пару секунд, все же взяла ее.
Тепло его кожи дарило мне одновременно как спокойствие, так и нервозность.
– Никогда бы не подумал, что то, что было между нами, закончится именно так…
Я отдернула руку и поудобнее устроилась на стуле.
– В любом случае это уже в прошлом, – мой голос сочился притворным спокойствием. – Мы пришли сюда не для того, чтобы обсуждать это.
Алекс откинулся на спинку стула и терпеливо наблюдал за мной.
– А, нет? – поинтересовался парень.
Я отрицательно покачала головой.
– У тебя день рождения, так ведь?
– И я все еще жду, когда ты меня поздравишь, – сказал он и был абсолютно прав, ведь я до сих пор так и не сделала этого.
– Поздравляю, – максимально постаралась звучать искренне.
Алекс рассмеялся.
– Твой энтузиазм меня убивает.
– Прости… последние события исчерпали мой лимит энергии.
Парень тотчас стал серьезен.
– Я волнуюсь, – признался он.
– Знаю, – ответила я, потому что это правда.
– Очень волнуюсь, Никки.
– Я тоже, и мне хочется уже покончить со всем этим. Хочу решить все дела, чтобы поскорее вернуться на Бали.
Алекс внимательно посмотрел на меня.
– И что именно ты хочешь сделать?
Я думала об этом несколько дней, никому не рассказывала, потому что знала, что они попытаются переубедить меня, но решение уже принято.
– Я собираюсь отказаться от своего наследства.
Алекс растерянно моргнул.
– Что ты сказала?
– Хочу максимально отдалиться от всего этого, я публично заявлю, что отказываюсь от любых прав, которые могу иметь как наследница своего отца. Мне не нужны деньги, особенно если вступление в наследство может подвергнуть моих близких опасности.
Вид Алекс был недоверчивым.
– Так нельзя, это только заставит людей верить в то, что ты их разводишь, они настроятся против тебя, и это тебе никак не поможет для…
– Ты что, не слышишь меня? – прервала его я. – Мне все равно, что подумают люди, меня не интересует наследство. Мне просто хочется вернуться к своей жизни, я ценю безопасность больше, чем любое наследство, которое может мне принадлежать.
– И ты считаешь, что, если откажешься от него, тебе больше не будет грозить опасность? Они не станут рисковать, предельно ясно, что они не намерены оставлять ни единой болтающейся нити. Ты не сможешь просто взять и вернуться на Бали, Никки.
Я посмотрела на чашку с кофе, которая стояла передо мной.
Мне безумно хотелось вернуться домой, успела уже безумно соскучиться по океану, по прибою, по своей бабушке, собаке, по своим друзьям, по тишине моря и своему острову…
– Не хочу быть частью этой войны, – призналась я, глядя Алексу в глаза. – Не хочу.
Парень внимательно слушал меня.
– Если ты не хочешь сражаться, тогда тебе придется очень хорошо разыграть свои карты, – сказал он, наклоняясь ко мне. – Они должны увидеть тебя со мной, Никки. Пусть знают, что ты не одна, ты не уязвима, ведь у тебя есть я, чтобы защитить тебя, и что, если они не остановятся, то в конечном счете окажутся в тюрьме, или и того хуже… мертвы.
Я сглотнула.
– Когда я была с тобой, в нас стреляли.
– Этого больше не повторится, – сказал он очень серьезно.
– Если бы они хотели убить меня, то сделали бы это сейчас, не думаешь?
Алекс отрицательно покачал головой.
– Думаю, те, кто знал о твоем существовании, не верили, что ты сможешь приехать сюда, и это говорит нам о том, что им известно о тебе гораздо больше, чем мы предполагали.
Я покачала головой.
– Не могу уже так думать, не могу вечно оглядываться, ты вообще понимаешь, насколько усложнилась моя жизнь с тех пор, как я встретила тебя?
Мои слова прозвучали чересчур откровенно, но это были мои искренние эмоции.
С тех пор, как мы встретились, все заметно усложнилось, все распадалось до тех пор, пока не образовалась эта неразрешимая головоломка.
– Я понимаю, что ты хочешь найти виноватого, но тебе не кажется несправедливым то, что ты винишь меня только из-за того, что я рассказал тебе правду?
– Алекс, какую правду?! – воскликнула я, повышая тон. – Какая, по-твоему, польза от того, что я узнала правду?
– Черт возьми, да взять хотя бы то, что ты здесь, нет? – сказал он, стараясь успокоиться и держать свой тон под контролем. Парень огляделся по сторонам, глубоко вздохнул и снова сосредоточился на мне. – Ни к чему обсуждать прошлое или причины тех или иных событий, Николь. Ты хотела повидаться со своим дядей, отлично, ты его увидишь, мы его увидим, но ты будешь рядом со мной, потому что ты всегда будешь под моей защитой. Пускай этот ублюдок увидит, что Леноксы защищают тебя.
По крайней мере, мне хотя бы чего-то удалось добиться.
– Хорошо, – в конце концов мне пришлось уступить. – Поступим так, как ты захочешь, и я скажу своему дяде, что отказываюсь от всего письменно – посредством СМИ или каким бы способом он ни захотел. Порой нужно знать, когда остановиться и сделать шаг назад.
Он качал головой, слушая мои слова.
– Повторюсь: вот бы и я мог смотреть на мир так же, как это делаешь ты.
Я несколько раз моргнула.
– Для этого тебе для начала стоит снять свои очки, – сказала я, и парень непонимающе посмотрел на меня. – Те, которые ты всегда носишь и благодаря которым смотришь на мир как на стеклянную тюрьму.
– И как сейчас обстоят дела в стеклянных тюрьмах?
– Жизнь намного проще, чем ты себе представляешь.
– Только не тогда, когда тебя пытаются убить прямо у меня под носом.
– Они этого не сделали.
– И не сделают, потому что сначала я прикажу убить их голыми руками.
Мы молчали, смотря друг другу в глаза, с силой, которая вызывала у меня дискомфорт, потому что мне чертовски хотелось, чтобы он взял меня, как сделал это в уборной, и помог мне хотя бы на несколько минут забыть обо всем, что творилось вокруг.
– Ты отвезешь меня домой? – спросила я наконец, разрушая чары.
Алекс кивнул и встал.
Я позволила ему отодвинуть мой стул, потому что мне было не очень удобно вставать так же быстро, как это сделал он.
Мы сели в машину, и пока ехали по оживленному Лондону, мне хотелось, чтобы все это было правдой… Мне хотелось быть под его защитой и при этом быть его девушкой, а не просто подругой. Мне хотелось стать частью его жизни так же, как он был частью моей в течение тех чудесных тридцати дней. Мне хотелось… хотелось поехать к нему домой и познакомиться с его дочерью. Быть кем-то бо́льшим, нежели просто девушкой, которую Алекс встретил на Бали.
Неимоверно трудно усмирить чувства, которые боролись за то, чтобы одолеть самую рациональную часть моего мозга, и, прежде всего, трудно обуздать парня, который явно отчаянно желал меня, чего даже не пытался скрыть.
Когда мы подъехали к отелю «Оливьери» и я собиралась выйти, Алекс потянулся и взял меня за руку, заставляя медленно повернуться к нему.
– То, что было в уборной… между нами… – начал он, и мне пришлось тут же прервать его:
– Это была ошибка?
– Да твою ж… Послушай, если все, что было между нами, было ошибкой, тогда я хочу ошибаться в тебе каждую секунду своей жизни.
Я покачала головой.
– Не усложняй ситуацию еще больше, Алекс, пожалуйста.
Он приблизился ко мне, одновременно с тем наклонив голову в мою сторону. Мы были куда ближе, чем я могла вынести, не бросившись при этом в его объятия, чтобы потребовать, чтобы он закончил то, что начал в туалете.
– Даю тебе неделю, Никки, – сказал он, будучи максимально близко от моих губ, – неделю до того, как ты сама попросишь меня затащить тебя в постель.
Я сделала глубокий вдох, но отстранилась, потянув его за руку и вырвавшись из его хватки.
– Искушение, может, и сильное, но моя воля побеждала в битвах и похуже этой, Ленокс.
На его лице появилась полуулыбка.
– Твое внутреннее «я» даже не представляет, насколько я могу быть убедительным.
Пришлось снова покачать головой.
– Вот и наглядное доказательство того, что ты понятия не имеешь, насколько силен разум того, кто медитирует и занимается йогой с шести лет.
Я вышла из машины, пока Алекс следил взглядом за каждым моим движением.
– Пока, Александр.
В сопровождении его телохранителей я заперлась в комнате, гадая, сколько правды было в моем последнем заявлении.
26Мэгги
Я воспользовалась тем, что Никки вышла, чтобы разработать план. Нельзя было и дальше продолжать вести себя так, как будто ничего не произошло, прежде всего потому, что у меня начал проявляться живот, который не так-то просто будет скрыть из-за моего худощавого телосложения. С тех пор, как Никки подстрелили, все вращалось вокруг этой темы, и это вполне справедливо, потому что на первом месте стояло ее самочувствие и главной целью было, чтобы моя подруга пришла в себя. Мы больше не встречались с Нейтом с момента его предложения остаться в одном из люксов отеля его семьи, а он, кстати, жил в пентхаусе того же отеля,